Михаил Нестеров - Жмурки с маньяком
Звероферма походила скорее на секретный военный объект, чем на частное предприятие. И связи Алберта Ли на ферме — дружеские или деловые — так или иначе представляли интерес.
Дело становилось все серьезней, а положение журналиста просто угрожающим. Он вспомнил недвусмысленные намеки Хейфеца: «Если это не последний ваш визит, вы обязательно с ним познакомитесь. Гнусная личность». Это он говорил о каком-то Мирзе Батыеве. Мирза Батыев~ От этого имени веяло романтикой Горно-Бадахшанской автономии.
«Похоже, я действительно сунул нос далеко, как бы не прищемить его, — подумал журналист. — Но разве я не за этим здесь?~ Конечно нет! Свой нос я никому не дам. Хотя меня об этом не спросят. Закопают где-нибудь, и только господь найдет меня, призывая на страшный суд~ Пауза затянулась, и Иван Иванович — если он, конечно, Иван Иванович — ждет продолжения спектакля. Но где же зрители? Я не слышу аплодисментов мистера Ли. Ау-у, где вы, доктор?~ Понятно, с дураками он не разговаривает».
Мельник кашлянул в кулак и наивно спросил:
— Значит, я не могу рассчитывать на ваше дружеское расположение?
— У меня нет друзей, — резко ответил хозяин. — И надеюсь, не будет. А рассчитывать вы можете только на свою красную машину.
Журналист улыбнулся. Он был прав, пост на дальних рубежах действительно существовал. Мельник не заметил у Карла рации или сотового телефона. Хозяин кабинета, конечно, вправе предположить, что нежданный гость прибыл сюда не на своих двоих, но вот угадать цвет машины~
«Путь по обычной дороге мне сюда заказан. Если, конечно, Карл не продырявит мне голову. Я симпатизирую этом парню».
Журналист понимающе кивнул и поднялся со стула.
— Я могу позвонить вам?
— Со мной вы уже разговаривали, — отрезал хозяин. — Вы можете позвонить Вениамину Губенко. Всего хорошего.
На выходе Мельника встречал Карл Хейфец. Он доставал из кармана брюк кедровые орешки, разгрызал их и сплевывал скорлупу в бумажный пакетик.
— Как тебе мой патрон? — спросил он, обращаясь к журналисту на «ты». — Крутой нрав у мужика. Ну что, пойдем? — Хейфец вытер ладонью губы и подмигнул Павлу. — У тебя все данные футболиста. Зря не играешь. Мы тут вечерами гоняем мяч. Когда шефа нет, конечно. Мирзе на спине рисуем углем «десятку» — и вперед. Он играет не хуже Гуллита. Знаешь Руута Гуллита?
— Не знаю, — ответил Мельник, идя в ногу с Хейфецом.
— Голландец, — объяснил собеседник. — Только он с Суринама. Представляешь? А Мирза таджик, спустился с Памира за солью, и его забрали в армию. А я — защитник, бью по ногам Мирзе. Все ноги ему избил. Он стал щитки надевать, но бесполезно. Я через щитки пробиваю. Ты точно не хочешь поиграть?
Мельник снова покачал головой, слушая глумливую болтовню собеседника.
— А то приезжай по вечеру, покатаем мячик. В ворота тебя поставим. Мячик умеешь ловить? Нет?~
У Хейфеца была легкая, пружинистая походка — скорее боксера, чем футболиста. Об этом свидетельствовали узкие бедра, плоские ягодицы и хорошо развитые плечи; у футболистов все наоборот: рельефные до безобразия икры и бедра, мощные мышцы ягодиц. При среднем росте вес Хейфеца приближался к восьмидесяти килограммам.
Болтая без умолку, он продолжал улыбаться.
— Как живот, успокоился? Во-он твоя машина, видишь? Не забывай нас, Олег, приезжай.
Мельник вывел машину из укрытия и выехал на грунтовую дорогу. В панорамном зеркале подрагивала складная фигура Хейфеца. Он глядел вслед и грыз орехи.
Павел, бросая взгляды в зеркало заднего вида, боковым зрением увидел кончик технического паспорта на машину Ирины. Он на треть виднелся из-за поднятого солнцезащитного козырька.
— Неаккуратно, — бросил он сквозь зубы, еще раз обругав себя за то, что невольно втянул в эту историю свою бывшую жену. Мало того что он вел наблюдение за кабинетом Ли из типографии Ирины, да еще взял у нее машину. Пока он находился в компании Хейфеца и Ивана Ивановича, машину обыскали. Если этот Иван не узнал его сразу, то очень скоро сделает это, выйдя на Ирину. Даже по номерам машины не так трудно установить владельца, а техпаспорт сводит задачу на нет.
У выезда на шоссе Мельник притормозил. Пропуская грузовик, он поглядывал в сторону закусочной. Называлась она весьма оригинально: «СТОП!». Черноволосый лет сорока мужчина в белом фартуке обслуживал троицу молодых людей в «коже» с бесчисленными заклепками, прислонивших свои мотоциклы к периллам террасы. Прежде чем выехать на дорогу, Павел успел заметить, как хозяин — или официант — внимательно посмотрел в его сторону.
«А ты как хотел? — спросил себя журналист. — Решил, что слежка — это прогулка? Нет, это не ты пас Алберта Ли, это тебя пасли, как глупого барана».
Он резко вдавил педаль газа, и «Вольво» взяла курс в обратном направлении.
Глава девятая
Алберт Ли стоял перед окном и, придавив пальцем пластину закрытого жалюзи, смотрел вслед журналисту и Хейфецу. На диване напротив окна сидел элегантный Вениамин Губенко. По виду Губенко тянул как минимум на банкира. Над его черными бровями поработал хороший мастер, прическа — волос к волосу. Вениамин был строен и изящен, с длинными нервными пальцами скрипача. На безымянном пальце левой руки — кольцо с бриллиантом в два карата.
— Идут, как два приятеля, — тихо сказал Ли. — Хейфец что-то говорит ему~ Как ты думаешь, Вениамин, о чем они разговаривают?
— У Хейфеца одна тема, — скривился Губенко. — Скорее всего он разоряется по поводу футбола. Кретин!
— А мне нравится Карл, — произнес Ли, поворачиваясь лицом к Губенко. — Самый толковый из команды Белухи.
— Прошу тебя, Алберт, не произноси при мне имени этого идиота. Хотя бы сегодня, хорошо?
Идиотом Губенко называл сейчас Андрея Белуху, «хозяйственника» и главу безопасности его ведомства, который представился Мельнику как Иван Иванович.
Губенко, похоже, завелся.
— Я терпеть его больше не могу! Кто глава фирмы — я или он?
— Ты, — подтвердил Ли, присаживаясь на другом конце дивана. — Продолжай, мне нравится, как ты говоришь.
— Тебе все нравится! — вскипел Вениамин. — Ты стал, как девочка: мне нравится Карл, мне нравится, как ты говоришь!~ — Он вновь переключился на Белуху. — Кто кому платит бешеные деньги за безопасность? Хейфец с этим визитером ушли десять минут назад, так, да? Телефон стоит на столе Белухи, он мог бы и позвонить.
— Сейчас он, наверное размышляет, — попробовал догадаться Ли.
— Ах, он размышляет!~ — Губенко артистично вскинул руки. — Я совсем забыл, что он может размышлять. А ты не думал о том, что Белуха способен размышлять только тогда, когда сидит на стуле?
— Нет, я не думал об этом. — Желтоватое лицо Алберта сохраняло беспристрастность.
— Я тоже. Заметил чисто случайно. Когда он сидит, у него умная морда, но стоит ему встать — идиот идиотом. У его задницы какой-то родственный контакт со стулом. Сейчас он сидит и ждет, когда я сам позвоню или явлюсь перед его очи.
— Это не трудно сделать, — заметил Ли, — и время много не займет. 10-15 секунд.
Вениамин не услышал ироничной реплики экстрасенса.
— Господи, я плачу ему за свою же доброту! Можно сказать, подобрал с улицы, когда он отсидел пять лет в тюрьме и оказался один на пыльной дороге. Что он имел тогда? Тюремные ворота за спиной, где его, бывшего мента, имели, наверное, все заключенные, и пригородный автобус перед глазами. А сейчас он сидит и ждет, когда я сам позвоню ему. Я просто с омерзением представляю, как эта горилла небрежно, двумя пальцами снимает трубку и довольно склабится. Идиот!
В декабре 1982 года во время внеплановой операции был арестован Лео Ревадзе, второй человек криминальной семьи Тимура Двали. Если бы Ревадзе был американцем, да еще арестован у себя на родине, ему, как полагается, объявили бы, что у него есть право на один телефонный звонок. Но Ревадзе был грузином, находился в советском отделении милиции, и ему нужно было сделать не один телефонный звонок, а целых два. Глядя в колючие глазки вора в законе, старший лейтенант милиции Андрей Белуха, неизвестно чем руководствуясь, разрешил арестованному набрать несколько цифр на диске телефона и равнодушно наблюдал, как Лео, прервав один неположенный разговор, уже говорил по-грузински с другим абонентом.
Ревадзе отпустили в десять часов утра. А еще через сутки лейтенант Белуха обнаружил в «бардачке» своей машины не очень пухлый, надо сказать, конверт. Не нужно было обладать особой догадливостью, чтобы определить обратный адрес неподписанного конверта. От денег он не отказался.
Слово «имел» играло в жизни Андрея Белухи не последнюю роль и было всегда значимым, не менее чем встреча с Ревадзе в тихом и неприметном ресторанчике. Сидя за одним столом если не с отцом, то явно с дядей семьи Тимура Двали, Белуха ждал, что от него потребуют какой-нибудь очередной услуги. Но Ревадзе не торопился, спрашивал о здоровье жены, семилетнего сына. И только спустя два месяца, когда на календаре уже был год 1983-й, один из людей Лео встретился с милиционером и попросил что-то совсем незначительное: то ли телефон чей-то, то ли адрес. Белуха понимал, что его проверяют, и сумма в «бардачке» вновь оказалась невнушительной. «Деньги по заслугам», — подумал тогда Андрей и стал ждать более серьезного задания.
