Иэн Бэнкс - Осиная фабрика
Мне снова повезло. Никто ничего не видел, да никому бы и в голову не пришло меня заподозрить. На этот раз я был раздавлен горем, терзался чувством вины, и Эрику приходилось возиться со мной, пока я играл эту роль, — безукоризненно играл, скажу без лишней скромности. Мне не нравилось обманывать Эрика, но я понимал, что это необходимо: я не мог сказать ему правду, он ведь никогда не понял бы, зачем я это сделал. Он бы страшно испугался и, скорее всего, перестал бы со мной дружить. Так что мне пришлось изображать убитого горем ребенка, во всем винящего одного себя, а Эрик должен был меня утешать, пока папа предавался своим мрачным раздумьям.
На самом деле мне не понравилось, как Диггс выспрашивал меня о происшедшем, и я даже сначала подумал, что он догадывается, — но, похоже, мои ответы его удовлетворили. Мешало, что я должен был называть папу «дядей», а Эрика с Полом «кузенами» — так отец надеялся сбить Диггса с толку, если тот начнет наводить справки и выяснит, что по документам меня не существует. Легенда гласила, что я сирота, сын давно умершего папиного брата, что на острове я бываю длительными наездами и что родственники передают меня с рук на руки, пока «решается» моя судьба.
Как бы то ни было, все прошло удачно, и даже море в кои-то веки мне подыграло: почти сразу после взрыва начался прилив и — за час с небольшим до того, как из города прибыл Диггс осмотреть место происшествия, — скрыл все улики, которые я мог оставить.
Когда я вернулся, в доме была миссис Клэмп. Она прислонила свой старый дорожный велосипед к кухонному столу и разгружала большую плетеную корзину, укрепленную на переднем багажнике; набивала наш буфет, холодильник и морозилку добытой в городе провизией.
— Доброе утро, миссис Клэмп, — вежливо поздоровался я, входя в кухню.
Миссис Клэмп, очень старенькая, совсем крохотная, развернулась ко мне.
— А, так это ты? — проговорила она, оглядев меня с ног до головы, и снова зарылась в корзину.
Извлекла обеими руками длинные газетные свертки, прошаркала к морозилке, забралась на приставленный рядом табурет, развернула газету и выгрузила несколько упаковок моих бифбургеров. При этом она залезала в морозилку чуть ли не с головой, и я подумал, как легко было бы… Я встряхнулся и отогнал идиотскую мысль. Уселся за стол и принялся наблюдать процесс разгрузки-загрузки.
— Как поживаете, миссис Клэмп? — поинтересовался я.
— Кто, я? Неплохо, неплохо, — сказала миссис Клэмп, вскинув голову, и слезла с табурета; сгребла в охапку следующую порцию бургеров и двинулась в обратный рейс к морозилке.
Я подумал, уж не грозит ли ей обморожение: на едва заметных усиках старушки, кажется, поблескивали кристаллики льда.
— Ну вы сегодня и нагрузились, миссис Клэмп. Так ведь и с велосипеда упасть недолго.
— Мне? Упасть? Скажете тоже!
И она снова вскинула голову и зашагала к раковине; подошла, приподнялась на цыпочки, пустила горячую воду, ополоснула руки, вытерла их о клетчатый передник и достала из корзины упаковку сыра.
— Может, чашечку чая?
— Мне? Нет! — сказала миссис Клэмп, вздернув голову уже в морозилке, и едва не задела макушкой ванночку для льда.
— Ну нет так нет.
Она опять ополоснула руки. А когда начала отделять салат-латук от шпината, я извинился и поднялся к себе в комнату.
Традиционный субботний ленч: рыба с картошкой с нашего огорода. Миссис Клэмп сидела на моем месте, напротив папы, и это тоже вошло в традицию. Я сидел сбоку, спиной к раковине, и выкладывал из рыбьих костей на тарелке весьма выразительный узор, а папа и миссис Клэмп обменивались самыми формальными, если не сказать ритуальными, любезностями. Из костей мертвой рыбы я составил человеческий скелет и полил его кетчупом, для пущей натуральности.
— Еще чаю, мистер Колдхейм? — предложила миссис Клэмп.
— Нет, миссис Клэмп, спасибо, — ответил папа.
— А тебе, Фрэнсис? — спросила миссис Клэмп у меня.
— Нет, спасибо, — ответил я.
Горошина вполне сгодится для позеленевшего черепа. Я приделал скелету череп. Папа и миссис Клэмп гудели о том о сем.
— Я слышала, приезжал констебль… — протянула миссис Клэмп и вежливо кашлянула.
— Неужели? — проговорил папа и закинул в рот столько рыбы с картошкой, что по меньшей мере на минуту был вынужден воздержаться от беседы.
Миссис Клэмп уставилась на свою пересоленную рыбу, покивала ей и отхлебнула чая. Я замурлыкал себе под нос, и папа метнул на меня гневный взгляд, продолжая работать челюстями; те ворочались, будто сцепившиеся борцы-тяжеловесы.
На этом тема была закрыта.
Субботний вечер в «Колдхейм-армз». Я по обыкновению стоял у дальней стенки прокуренного, переполненного народом зала — стоял, слегка расставив ноги и подпирая спиной оклеенную обоями колонну, в руке у меня был пластиковый стакан лагера, а на плечах сидел Джейми-карлик, который периодически ставил мне на макушку свою пинту темного, когда увлекался беседой.
— Чего поделывал, Фрэнки?
— Да так, по мелочи. Прикончил тут на днях несколько кроликов, да Эрик все достает своими сумасшедшими звонками. Больше, в общем-то, и ничего. А у тебя что слышно?
— Да все то же. А как это Эрик тебе звонит?
— Ты что, не знаешь? — повернул я к нему голову. Он нагнулся и заглянул мне в глаза. Кверх ногами у людей такие смешные лица. — Он сбежал.
— Сбежал?
— Тсс. Если никто ничего не знает, то и ладно. Да, он удрал. Пару раз уже звонил домой; говорит, скоро будет здесь. Диггс нам сразу сообщил — приезжал в тот же день, когда он сбежал.
— Ничего себе. Его ищут?
— Ангус говорит — да. А что, в новостях ничего не было? Я думал, может, ты чего слышал.
— Откуда… Нет, ну ни хрена себе! Думаешь, они оповестят народ в городе, если его не поймают?
— Не знаю. — Тут мне полагалось пожать плечами.
— А вдруг он так и не бросил собак поджигать? Черт, еще эти червяки… Помнишь, как он пытался скармливать их детишкам?.. Народ просто с ума сойдет.
По вибрации я понял, что он качает головой.
— Похоже, они хотят это дело замолчать. Наверно, все-таки надеются поймать его.
— Думаешь, поймают?
— А хрен его знает. Псих-то он псих, но не дурак. Иначе как бы он сбежал? Да и когда звонит, видно, что мозгов ему не занимать. Свихнутые, правда, качественно.
— Я смотрю, ты как-то не очень волнуешься.
— Надеюсь, он доберется. Неплохо бы его повидать. Да и вообще, хочется, чтоб он вернулся, потому что… Просто хочется. — Я отхлебнул пива.
— Черт. Лишь бы он больше ничего не натворил.
— Да уж. А ведь с него станется. Этого-то я и боюсь. Собак он, судя по всему, до сих пор терпеть не может. А вот детишкам вроде ничего не грозит, но все равно…
— А как он добирается? Он не сказал, на чем едет? Деньги у него есть?
— Сколько-то, наверно, есть, раз он звонит. Так-то все больше подворовывает.
— Ну-ну. По крайней мере, за побег из психушки срок не добавят.
— Это точно, — согласился я.
На сцене появилась группа — четверо панков из Инвернесса, звать «Блевотники». Вокалист, весь в цепях, молниях и с «ирокезом» на голове, схватил микрофон и, когда остальные трое принялись колошматить по своим инструментам, завопил:
Подруга свалила в чужие края,
С работы погнали, дрочу без понта…
Я поплотнее вжался спиной в колонну и продолжал потягивать пивко, а Джейми вовсю наяривал пятками по моей груди, и весь пропитанный потом зал вибрировал в такт ревущей зубодробительной музыке. То-то еще будет!
В перерыве, пока один из барменов елозил шваброй по заплеванному полу перед эстрадой, я отправился к стойке наполнить стаканы.
— Как обычно? — спросил из-за стойки Дункан; Джейми кивнул. — А как Фрэнк поживает? — поинтересовался Дункан, наливая пинту светлого и пинту темного.
— Нормально, — ответил я. — А вы?
— Помаленьку, помаленьку. Тебе как, бутылки еще нужны?
— Нет, спасибо. Пока хватает. Новая партия уже, кстати, загружена, бродит.
— Но ты все равно заходи. Зайдешь?
— А как же.
Дункан протянул Джейми его стакан, я забрал свой и сразу выложил на стойку деньги.
— На здоровье, парни, — сказал Дункан, когда мы развернулись и направились к нашей колонне.
Несколько пинт спустя. «Блевотники» исполняют первый «бис». Мы с Джейми танцуем, подпрыгиваем на месте; он кричит, хлопает в ладоши и приплясывает у меня на плечах. Ради Джейми я не против потанцевать и с девушками; однажды, правда, он запросил меня выйти на улицу с одной дылдой, чтобы он мог с ней поцеловаться. Но стоило только подумать о ее сиськах, прижатых к моему лицу, и меня чуть не вырвало, так что я был вынужден его разочаровать. Да и вообще, панкерши как-то и духами не пахнут, и юбок не носят, разве что кожаные. Нас с Джейми то и дело толкали, пару раз чуть было не уронили, но до конца вечера мы дожили целы и невредимы. К сожалению, в итоге Джейми зацепился языком с какой-то девицей, но я слишком усердно пытался дышать поглубже и удерживать в фокусе противоположную стенку, так что мне было не до них.
