Дэн Браун - Цифровая крепость
— Коммандер, не думаете же вы… — Сьюзан расхохоталась.
Но Стратмор не дал ей договорить.
— Сьюзан, это же абсолютно ясно. Танкадо выгравировал ключ «Цифровой крепости» на кольце. Золото долговечно. Что бы он ни делал — спал, стоял под душем, ел, — ключ всегда при нем, в любую минуту готовый для опубликования.
— На пальце? — усомнилась Сьюзан. — У всех на виду?
— Почему бы и нет? Испания отнюдь не криптографический центр мира. Никто даже не заподозрит, что эти буквы что-то означают. К тому же если пароль стандартный, из шестидесяти четырех знаков, то даже при свете дня никто их не прочтет, а если и прочтет, то не запомнит.
— И Танкадо отдал это кольцо совершенно незнакомому человеку за мгновение до смерти? — с недоумением спросила Сьюзан. — Почему?
Стратмор сощурил глаза.
— А ты как думаешь?
И уже мгновение спустя ее осенило. Ее глаза расширились.
Стратмор кивнул:
— Танкадо хотел от него избавиться. Он подумал, что это мы его убили. Он почувствовал, что умирает, и вполне логично предположил, что это наших рук дело. Тут все совпадает. Он решил, что мы добрались до него и, вероятно, отравили — ядом, вызывающим остановку сердца. Он понимал, что мы могли решиться на это только в одном случае — если нашли Северную Дакоту.
По спине Сьюзан пробежал холодок.
— Конечно, — чуть слышно сказала она. — Танкадо подумал, что раз мы приостановили действие его страхового полиса, то можем «приостановить» и его самого.
Постепенно она начала понимать. Время сердечного приступа настолько устраивало АНБ, что Танкадо сразу понял, чьих это рук дело, и в последние мгновения своей жизни инстинктивно подумал о мести. Энсей Танкадо отдал кольцо, надеясь обнародовать ключ. И теперь — во что просто не верится — какой-то ни о чем не подозревающий канадский турист держит в своих руках ключ к самому мощному шифровальному алгоритму в истории.
Сьюзан набрала полные легкие воздуха и задала неизбежный вопрос:
— И где же теперь этот канадец? Стратмор нахмурился:
— В этом вся проблема.
— Офицер полиции этого не знает?
— Не имеет понятия. Рассказ канадца показался ему полным абсурдом, и он подумал, что старик еще не отошел от шока или страдает слабоумием. Тогда он посадил его на заднее сиденье своего мотоцикла, чтобы отвезти в гостиницу, где тот остановился. Но этот канадец не знал, что ему надо держаться изо всех сил, поэтому они и трех метров не проехали, как он грохнулся об асфальт, разбил себе голову и сломал запястье.
— Что? — Сьюзан не верила своим ушам.
— Офицер хотел доставить его в госпиталь, но канадец был вне себя от ярости, сказав, что скорее пойдет в Канаду пешком, чем еще раз сядет на мотоцикл. Все, что полицейский мог сделать, — это проводить его до маленькой муниципальной клиники неподалеку от парка. Там он его и оставил.
— Думаю, нет нужды спрашивать, куда направился Дэвид, — хмуро сказала она.
ГЛАВА 17
Дэвид Беккер ступил на раскаленные плиты площади Испании. Прямо перед ним над деревьями возвышалось Аюнтамьенто — старинное здание ратуши, которое окружали три акра бело-голубой мозаики азульехо. Его арабские шпили и резной фасад создавали впечатление скорее дворца — как и было задумано, — чем общественного учреждения. За свою долгую историю оно стало свидетелем переворотов, пожаров и публичных казней, однако большинство туристов приходили сюда по совершенно иной причине: туристические проспекты рекламировали его как английский военный штаб в фильме «Лоуренс Аравийский». «Коламбия пикчерз» было гораздо дешевле снять эту картину в Испании, нежели в Египте, а мавританское влияние на севильскую архитектуру с легкостью убедило кинозрителей в том, что перед их глазами Каир.
Беккер перевел свои «Сейко» на местное время — 9.10 вечера, по местным понятиям еще день: порядочный испанец никогда не обедает до заката, а ленивое андалузское солнце редко покидает небо раньше десяти.
Несмотря на то что вечер только начинался, было очень жарко, однако Беккер поймал себя на том, что идет через парк стремительным шагом. Голос Стратмора в телефонной трубке звучал еще настойчивее, чем утром. Новые инструкции не оставляли места сомнениям: необходимо во что бы то ни стало найти канадца. Ни перед чем не останавливаться, только бы заполучить кольцо.
Беккера очень удивило, что это кольцо с какой-то невразумительной надписью представляет собой такую важность. Однако Стратмор ничего не объяснил, а Беккер не решился спросить. «АНБ, — подумал он. — НБ — это, конечно, „не болтай“. Вот такое агентство».
На другой стороне авениды Изабеллы он сразу же увидел клинику с изображенным на крыше обычным красным крестом на белом поле. С того момента как полицейский доставил сюда канадца, прошло уже несколько часов. Перелом запястья, разбитая голова — скорее всего ему оказали помощь и давно выписали. Беккер все же надеялся, что в клинике осталась какая-то регистрационная запись — название гостиницы, где остановился пациент, номер телефона, по которому его можно найти. Если повезет, он разыщет канадца, получит кольцо и тут же вернется домой.
«Если потребуется, заплатите за это кольцо хоть десять тысяч долларов. Я верну вам деньги», — сказал ему Стратмор.
«В этом нет необходимости», — ответил на это Беккер. Он так или иначе собирался вернуть деньги. Он поехал в Испанию не ради денег. Он сделал это из-за Сьюзан. Коммандер Тревор Стратмор — ее наставник и покровитель. Сьюзан многим ему обязана; потратить день на то, чтобы исполнить его поручение, — это самое меньшее, что он мог для нее сделать.
К сожалению, утром все сложилось не так, как он планировал. Беккер намеревался позвонить Сьюзан с борта самолета и все объяснить. Он подумал было попросить пилота радировать Стратмору, чтобы тот передал его послание Сьюзан, но не решился впутывать заместителя директора в их личные дела.
Сам он трижды пытался связаться со Сьюзан — сначала с мобильника в самолете, но тот почему-то не работал, затем из автомата в аэропорту и еще раз — из морга. Сьюзан не было дома. Он не мог понять, куда она подевалась. Всякий раз включался автоответчик, но Дэвид молчал. Он не хотел доверять машине предназначавшиеся ей слова.
Выйдя на улицу, Беккер увидел у входа в парк телефонную будку. Он чуть ли не бегом бросился к ней, схватил трубку и вставил в отверстие телефонную карту. Соединения долго не было. Наконец раздались длинные гудки.
Ну давай же. Окажись дома.
Через пять гудков он услышал ее голос.
— Здравствуйте, Это Сьюзан Флетчер. Извините, меня нет дома, но если вы оставите свое сообщение…
Беккер выслушал все до конца. Где же она? Наверняка Сьюзан уже начала волноваться. Уж не уехала ли она в «Стоун-Мэнор» без него? Раздался сигнал, после которого надо было оставить сообщение.
— Привет, это Дэвид. — Он замолчал, не зная, что сказать дальше. Беккер терпеть не мог говорить с автоответчиком: только задумаешься, а тот уже отключился. — Прости, не мог позвонить раньше, — успел сказать он. Подумал, не рассказать ли ей все. Но решил этого не делать. — Позвони коммандеру. Он тебе все объяснит. — Сердце его колотилось. Как все это глупо, подумал он, быстро выпалил: — Я люблю тебя! — и повесил трубку.
Он стоял у края тротуара, пропуская машины. Наверное, она подумает бог знает что: он всегда звонил ей, если обещал.
Беккер зашагал по улице с четырехполосным движением и бульваром посередине. «Туда и обратно, — мысленно повторял он. — Туда и обратно». Он был настолько погружен в свои мысли, что не заметил человека в очках в тонкой металлической оправе, который следил за ним с другой стороны улицы.
ГЛАВА 18
Стоя у громадного окна во всю стену своего кабинета в токийском небоскребе, Нуматака с наслаждением дымил сигарой и улыбался. Он не мог поверить в свою необыкновенную удачу. Он снова говорил с этим американцем, и если все прошло, как было задумано, то Танкадо сейчас уже нет в живых, а ключ, который он носил с собой, изъят.
В том, что он, Нуматака, в конце концов решил приобрести ключ Энсея Танкадо, крылась определенная ирония. Токуген Нуматака познакомился с Танкадо много лет назад. Молодой программист приходил когда-то в «Нуматек», тогда он только что окончил колледж и искал работу, но Нуматака ему отказал. В том, что этот парень был блестящим программистом, сомнений не возникало, но другие обстоятельства тогда казались более важными. Хотя Япония переживала глубокие перемены, Нуматака оставался человеком старой закалки и жил в соответствии с кодексом менбоко — «честь и репутация». Если он примет на работу калеку, его компания потеряет лицо. Он выкинул его автобиографию в мусорную корзину, даже не прочитав.
Нуматака в очередной раз посмотрел на часы. Американец по кличке Северная Дакота должен был бы уже позвонить. Нуматака начал слегка нервничать. Он очень надеялся, что ничего не сорвалось.
