Альбина Нурисламова - Вычеркнутая из жизни
Почему мы так живем: не понимая своего счастья, не осознавая его? «Что имеем, не храним, потерявши, плачем». Вот сейчас все идет как обычно, и она радуется каждой секунде этого обыденного счастья. Каких-то полгода назад восприняла бы все как должное, не заметила, как это хорошо: быть рядом с родными людьми, говорить с ними, шутить, смеяться, хлопотать по дому. Даже картошку чистить и огурцы кружочками резать – и то радость.
Они вместе садились за стол, «одной большой семьей», как любила говорить мама. Папа ничего не говорил, улыбаясь своей обычной, чуть отрешенной улыбкой.
«В сущности, я плохо его знаю, – неожиданно подумала Кира во время одного из ужинов. – Мы с Иркой привыкли воспринимать маму с папой как единое неделимое целое. Причем папа – это какая-то теневая, невидимая сторона. Он умный, образованный, наблюдательный, с широким кругозором и отличной памятью. Но так можно сказать и про совершенно постороннего человека. Или про коллегу на работе. Такая характеристика ни на шаг не приближает к пониманию глубинной сути личности. Есть ли у отца тайные страхи? Невысказанные желания? Или, например, можно ли назвать папу добрым человеком?»
Кира глубоко задумалась и решила, что, скорее, нет. Мягким, уступчивым, сговорчивым, доброжелательным – без сомнения. Но добрым? Для этого нужно чуть больше любить людей, понимать или пытаться понять их, проявлять к ним интерес.
Конечно, это нисколько не уменьшало ее любви к отцу. Она с нежностью смотрела, как он, наклонившись к Анечке, что-то вполголоса говорит ей. Та заинтересованно слушает, слегка приоткрыв рот. Это Кире знакомо: папа всегда был отменным рассказчиком, постоянно рассказывал им с Ирой всякие занимательные истории. Самые скучные факты в его изложении становились увлекательными. Даже сухие правила русского языка или теоремы он умел преподнести живо и ярко, выискивая интересные детали.
– Пап, ты никогда не хотел стать учителем? Или в вузе преподавать? – спросила она.
– Ты знаешь, была мысль в педагогический поступать, на истфак, – охотно откликнулся отец. Похоже, ему было приятно вспоминать об этом. – А ты почему вдруг заинтересовалась?
– Смотрела, как вы с Анютой шепчетесь, вспомнила, как ты нам с Ирой помогал уроки делать, вечно что-то рассказывал. И подумала, что из тебя получился бы замечательный учитель.
– А что? Возможно! Но я и проектировщик был вроде неплохой, – засмеялся папа.
– Ой, помнишь, как… – Мама не выносила, когда в центре внимания оказывался кто-то другой, и тут же замкнула разговор на себя. В этом смысле Катька – копия бабушки. Гипертрофированная копия. Первейшая Катькина жизненная задача – заставить все и вся вращаться вокруг ее персоны.
Кира смотрела на свою семью, переводила взгляд с одного милого лица на другое, улыбалась и думала о том, как она их любит. А больше всех, если честно, Сашу.
Только один эпизод несколько омрачал эту поездку.
В день приезда вечером Кира долго сидела у камина, смотрела на огонь. Все разошлись по комнатам спать, а она никак не могла заставить себя подняться с кресла и присоединиться к Саше. Ушла в свои мысли и не заметила, как в дверях возникла чья-то фигура.
– Ты почему не ложишься, Кирочка? – шепотом спросила мама.
– Спать что-то не хочется. Когда еще так посижу?
– Приезжайте почаще, и сиди сколько хочешь, – улыбнулась она.
– Легко сказать – приезжайте… А ты чего не спишь? Разбудила?
– Нет-нет! Просто проснулась – смотрю, отсветы на стене. Значит, огонь в камине не погас. Пошла посмотреть.
Мама присела рядом, взяла со спинки кресла шаль, закуталась в нее. Кира ждала: мать, скорее всего, хочет о чем-то поговорить. И не ошиблась.
– Кирочка, – аккуратно начала разговор Лариса Васильевна, – как у вас с Сашей насчет детей? Что вы решили?
О своих планах, связанных с беременностью, Кира и Саша родителям не говорили. Мать не могла знать, что они безуспешно пытаются зачать ребенка. Видимо, просто решила как-то подстегнуть. Однако, сама того не желая, наступила на больную мозоль. Кира помимо воли ощутила что-то похожее на горечь и обиду и всеми силами старалась подавить неприятное чувство.
– Мы с Сашей недавно поговорили и решили, что готовы к рождению детей, – подобрала Кира обтекаемую формулировку, надеясь, что мама перестанет приставать с расспросами.
Не тут-то было. Лариса Васильевна удобнее устроилась в кресле, настраиваясь на долгий разговор, и продолжила:
– Тебе уже тридцать, Кирюша. Годы идут. У Ириши в ее тридцать семь две взрослые дочери. Катюша почти невеста. В твоем возрасте у Ирины…
– Мам, я в курсе, сколько детей у Иры и какого они возраста, – мягко перебила Кира.
– Да-да, дорогая. Не обижайся, пожалуйста, я ведь просто беспокоюсь о твоем здоровье. После тридцати и зачать труднее, и выносить. Мне кажется, вам с Сашей надо всерьез подумать о малыше, – гнула свою линию Лариса Васильевна.
– Я же сказала: мы подумали! – Сдерживаться становилось труднее.
– Значит, ты хочешь родить? – уточнила мать.
– Да, мам, хочу, – отрывисто бросила Кира.
– Так вы… что-то предпринимаете?
– Слушай, ты хочешь узнать, занимаемся ли мы сексом? – Кира чувствовала, что говорит лишнее, но не могла остановиться.
На мамином лице появилось обиженное выражение.
– Зачем ты снова грубишь, Кира? Разве я тебе плохого желаю?
– Понимаю, мама! Но неужели ты думаешь, я такая глупая, что сама не могу решить, когда мне рожать?
– Никто не говорит, что ты глупая. Я просто беспокоилась! – Голос ее задрожал.
Только этого не хватало – довести мать до слез!
– Мамочка, ну, извини меня. Не выдержала, сорвалась. У меня сейчас такой период…
– Я заметила, Кирочка, – с готовностью поддержала Лариса Васильевна, – ты в последнее время стала немножко нервной. На работе все хорошо? И с Сашей?
– Все отлично, мам.
Опасность миновала. Лариса Васильевна передумала плакать. Надо окончательно успокоить ее и идти спать. Камин, огонь, ночные бдения – все это стало тяготить.
– Понимаешь, на работе такая запарка. Я уставала, поздно приходила, мало спала. Вот и срываюсь по пустякам. Ты не сердишься?
– Нет, что ты. – Лариса Васильевна обняла дочь и поцеловала в щеку.
Ощутив родное тепло, Кира почувствовала, как к горлу подкатил ком. На миг захотелось, словно в детстве, обхватить маму руками, прижаться к ней и выплакать свои горести. Рассказать, что ее мучает. Но это желание быстро прошло, как только она представила себе мамино лицо после ее рассказа. Перепуганное, ошеломленное, недоумевающее.
Как же так: ее благополучная девочка тронулась умом?! И что теперь с этим делать? Лариса Васильевна поделится опасениями со всеми. С Сашей, папой, Ириной. Ирка немедленно вспомнит эпизод с Игорем-Валерой. А Саша – ее поведение в супермаркете, случаи с родинкой и туфлями. И что они решат на семейном совете? Отправить ее в дурдом? Запереть здесь, в деревне, подальше от людских глаз? Отвести к какой-нибудь гадалке или ясновидящей?
Кира тихонько высвободилась из маминых рук.
– Я пойду спать, мам, ладно?
– И я тоже. Сейчас погашу огонь и лягу.
– Спокойной ночи.
– Доброй ночи, дорогая!
…Надраивая до блеска свою квартиру, Кира думала о том, что, возможно, она сейчас беременна. И как же будет счастлива мама, если наконец-то и вторая дочь заживет правильно, выполнит обязательную программу: семья, дом, дети.
Переделав все дела, Кира полюбовалась на сияющую и благоухающую квартиру и отправилась в ванную. Сквозь шум льющейся воды услышала звонок городского телефона. Наверное, Саша. Накупавшись, она поговорила с мужем, но оказалось, что тот не звонил. Что ж, кому надо, наберет еще раз. Или найдет ее по сотовому.
Однако человек, который звонил Кире, больше не стал ее беспокоить. Он с огромным трудом решился набрать знакомый номер и все рассказать. Долго готовился к разговору, подбирал нужные слова и второй раз отважиться на это так и не сумел.
Глава 9
Рождество Кира и Саша отмечали у Гельки с Сережей. Кира предвкушала встречу с подружкой: с прошлого года не виделись, по телефону и то говорили урывками. Тридцатого декабря Ковалевы уехали в Санкт-Петербург. Устроили себе настоящий праздник. Серега обожал этот город, часто ездил туда по делам, а Гелька, так уж получилось, всю жизнь мечтала попасть в Питер, но не была там ни разу. Вот и рванули, вернулись только вчера. Гелька, захлебываясь от счастья, в двух словах пыталась рассказать Кире по телефону, как ей все понравилось: и город, и люди, и мосты, и дома, и Финский залив, на который они посмотрели одним глазком, и даже погода.
Саша никак не мог приткнуть машину возле знакомого подъезда: весь двор был забит автомобилями. Найдя узкую лазейку, с трудом втиснул туда «Форд», достал из багажника объемистый пакет с подарками и их взносом в праздничный стол, пошел вслед за женой к подъезду.
