Дмитрий Черкасов - Ночь над Cербией
“На съедобных растениях месяц можно протянуть. Блин, Робинзон в центре Европы... И все-таки – кому я мешаю? Стоп, а что ты мог за месяц эдакого обнаружить? Новый вид ракообразных, как максимум... Но в научных кругах гранатометы не в ходу. Тем более, что новые виды я не открывал. А вот, если подумать, возможностей залезть в какую-нибудь секретную зону было навалом. С утра до вечера по окрестностям бродил, никто меня не контролировал, мог и наткнуться – на что? Предположим, что в лесу имеется склад наркоторговцев. И хозяева вдруг решили, что его я и ищу. Как версия – подходит, но уж больно запутанная... Тогда б меня постарались устранить тут же, а не ждали бы несколько недель. Или у них обход раз в месяц? Увидели палатку, приняли меня за законспирированного полицейского и шарахнули... Не пойдет. С такой работой они разорятся, если не могут даже грамотную охрану своих складов организовать. Не стыкуется с тем, что я про наркоторговцев слышал. Тамошние ребята с головой. Не зря миллиардами доллары гребут. К тому же наркота – это в Косово, здесь склады слишком опасно оборудовать... Ладно, лучше подумай, как в лагерь незаметно пролезть. А там – полиция, к примеру! Во-во, сидят, ножку товарищу лечат... А ножка у него страсть как болит, врезал я от души...”
Влад миновал рощицу и поднялся на один из крутых холмов, что в изобилии окружали место основной базы. С расстояния в триста метров лагерь просматривался отлично.
Рокотов глянул на часы – почти три. Все давно спят. Палатки стояли темные, нигде ни огонька.
“А ты что хотел? Люди отдыхают, им невдомек, что недовзорванный русский бродит неподалеку, как неприкаянный... Лесное чудовище с высшим образованием. И хорошо, что огней нет. Были бы в лагере полицейские, точно бы часового выставили... А так выходит, что на базе только свои. Ну и слава Богу! С полчасика выжду и тронусь. Надо сразу к Драгану в палатку заползти, он поймет и панику поднимать не станет... ”
Владислав выждал полчаса, вглядываясь в неясные очертания палаток и прислушиваясь к каждому шороху. Потом спустился по склону и снова застыл.
Тишина. Даже ночных птиц не было слышно.
Но события минувших суток заставляли его проявлять особую осторожность, и он останавливался еще два раза, пока не оказался на территории лагеря.
Глава 5
“REALPOLITIK”
Госсекретарь США скривилась и поудобнее устроилась в кресле. Желудок вновь дал о себе знать. Постоянные запоры раздражали “мадам” донельзя, но справиться с собой и не переедать на ночь она не могла. Проще принимать тайленол, пузырек с которым всегда под рукой.
Начальник оперативного отдела ЦРУ выждал несколько секунд, пока Госсекретарь меняла позу, и продолжил:
– Единственное препятствие может возникнуть в лице Греции. Там традиционно любят сербов. А из-за осложнившихся в последние годы отношений с Турцией греки подумывают о переориентации на закупку систем ПВО у русских. Нам уже дважды удавалось срывать переговоры, однако после назначения нового руководителя Росвооружения мы временно лишились рычагов воздействия на ситуацию... Остался канал через Администрацию Бориса, но тут вероятны некоторые сложности.
– Я поговорю кое с кем, – проскрипела “мадам”. – При необходимости – оплатим очередную кампанию в русской прессе и снова поставим Козырькова министром иностранных дел.
– Он не согласится...
– Да кто его будет спрашивать! Ему прекрасно известно, что счета иностранцев в Европе и у нас можно заморозить одним росчерком пера министерства финансов.
Начальник оперативного отдела ЦРУ кивнул. В “реальной политике” о нормах морали, порядочности или нравственности можно не вспоминать – с продажными русскими тут проблем не было никаких – вырвавшиеся из-за “железного занавеса” необразованные и жадные азиаты сразу принялись хапать все, что бы им ни предлагали, и в результате уже через пять лет на каждого более-менее значимого чиновника собралось по пухлой папочке компромата в Госдепе, ЦРУ и ФБР.
Бывшие партаппаратчики, перекрасившиеся в радетелей рыночной экономики, не оставили свои воровские привычки, наоборот – лишь укрепили их в нелегкой борьбе за “кормушку” и с упоением распродавали страну, оставляя маржу <процент за посредничество при заключении сделки> в зарубежных банках. К середине процесса демократизации, когда российские танки уже горели на улицах Грозного, Россия утратила четыре пятых влияния в мире, поскольку любой “неправильный”, по мнению Администрации США, шаг русского руководства немедленно пресекался угрозой блокировки счетов, каковые имело почти все высшее руководство страны. Купленное на корню большинство в Государственной Думе “заворачивало” проект любого мало-мальски разумного закона. В грязной игре активно участвовала и семья нынешнего Президента.
– Я уже дала распоряжения поговорить с Козырьковым, – Госсекретарь отпила глоток воды. – С ним встретится наш посол в Москве и напомнит о некоторых проколах.
– До какой степени серьезных?
– Более чем. Этот маленький ублюдок по уши в дерьме. Израильтяне предоставили информацию о его связях с лицами, отмывавшими наркодоллары через русский Национальный Фонд Спорта... Вы, со своей стороны, подготовьте что-нибудь против нынешнего премьера. Хоть ему и осталось две-три недели, нельзя допустить, чтоб он помешал нашим планам.
– У нас на него ничего нет, – задумчиво сообщил собеседник. – Кроме, пожалуй, запутанных отношений с российскими “красными” и Президентами Ирака и Ливии. Но это как рычаг давления не подойдет... Он сам кадровый разведчик, генерал-полковник, на провокацию не купится.
– А нам и не надо, чтобы купился, – брезгливо отмахнулась “мадам”, – достаточно довести нужную информацию до Бориса.
Начальник оперативного отдела ЦРУ отметил в блокноте распоряжение “мадам”. Не выполнить пожелание Госсекретаря означало моментально лишиться любого кресла. За свою насыщенную политическую карьеру этническая чешка с примесью еврейской крови завоевала репутацию беспощадной суки, готовой на все ради достижения своих целей.
Апофеозом ее деятельности на дипломатическом поприще стало активное участие в урегулировании ситуации в районе Персидского залива. От подобного хамства американцев, пославших женщину, к тому же еврейку, на переговоры с лидерами исламского мира, перехватило дыхание даже у верных союзников США. Результатом поездок Госсекретаря с “миротворческими миссиями” стали несколько секретных писем руководителей мусульманских стран Президенту США, в которых те настойчиво рекомендовали ему более не направлять к ним эту дамочку, ибо ее речи лишь провоцируют волнения среди духовенства и местных патриотов. Миссия “мадам” привела только к разного рода конфликтам на религиозной почве внутри самого региона и к усилению противостояния с Тель-Авивом.
Обиженная Госсекретарь переключилась на умиротворение Европы и тут же нашла общий язык с террористами из числа косовских албанцев. То, что те контролировали половину европейского рынка торговли наркотиками, ее не смущало, даже, наоборот, радовало – тем самым экономились средства на оснащение УЧК.
Югославия с ее природными ресурсами представляла собой великолепный полигон для приложения принципов “реальной политики”. Да и пятидесятилетие НАТО на носу, требовался повод еще раз заявить о нужности дальнейшего существования Альянса и закупок европейцами американского оружия.
* * *
Подобравшись к лагерю на полсотни метров, Владислав двинулся открыто, но все равно тихо, готовый броситься в сторону при малейшем шуме. Предосторожности оказались излишни – пройдя крайнюю палатку и свернув направо, к хозблоку, он споткнулся о чье-то тело.
Впечатление было столь сильным, что Влад отскочил, не удержался на ногах и упал навзничь. Откатился в сторону и замер.
Тело не шевелилось.
Рокотов, преодолевая инстинктивный страх, подполз ближе и проверил температуру трупа. Тот давно остыл, рука не сгибалась – значит, человек умер давно, не меньше шести часов назад. А если учесть теплую погоду – то и еще раньше.
Это был Гойко, молодой сербский биолог, с которым Влад успел подружиться. Весельчак и балагур, он лежал теперь в неестественной для живого человека позе, подвернув под себя одну руку, словно все еще прикрывая распоротый автоматной очередью живот.
“Е-мое! – не поднимаясь на ноги, Рокотов перекатился в тень полога ближайшей палатки и застыл. – Так, спокойно! Не дергайся! Здесь никого, кроме трупов, нет... Вот почему огней не было... Так, убили их после подъема, на Гойко рабочая одежда. Значит, вчера утром или днем. Аккурат, когда я сюда двигался. Совпадение? Нет уж, братец, не совпадение... Получается, что сербские полицейские на дороге и расстрел нашего лагеря – звенья одной цепи. И пальба в тебя – тоже... Блин, да ведь теперь им известно, что я выжил! Перспективочка! Так. Что бы ты сам стал делать на месте условного командира отряда полицейских-убийц? Поставил бы засаду... и убрал трупы. Точно! Чтобы я ни о чем не догадался, тела следовало спрятать и ждать меня либо где-то на подходе к лагерю, либо в палатке начальника экспедиции. Не доложить командиру, что есть один выживший, патруль не мог... Или мог? Побоялись наказания за то, что упустили, и не рассказали... Если б это случилось в нашей армии, я бы поверил. Хотя сербы – те же славяне. И менталитет у нас похожий. Могли, могли... Но не суть! Все равно отсюда надо валить, и как можно быстрее. Неважно, по какой причине здесь нет засады. А ты уверен, что нет? – Биолог чуть приподнял голову и огляделся. – Скорее всего, нет... Они же не могли быть уверены, что я пойду именно сюда. Или что у меня нет малогабаритного бинокля. Я ведь вполне мог осмотреть лагерь еще днем, с любого холма... Да уж, задачка... Значит, так: надо собрать хотя бы необходимые мелочи. Подчистую тут не могли разграбить, что-то да осталось. А мне много не надо...”
