Джеймс Гриппандо - Вне подозрений
– Пошлая мелодрама.
– Такова жизнь, сестра. Трагедия, мелодрама, фарс – все в ней сплетено воедино. Очень многие люди совершают самоубийство с одной-единственной целью: чтобы в последний момент их нашли и спасли.
– Все, что вы говорите… Получается, у моего мужа был с ней роман.
Гленда многозначительно приподняла бровь. Словно хотела сказать: «Ну да, разумеется».
– Это не так. У нас с Джеком… все в порядке.
– Рада это слышать. Потому что при виде такой картины у человека создается совсем другое впечатление.
– Джек никогда меня не обманывал.
– Вот и хорошо. Мой парень такой же.
– Правда?
– Конечно. Оттого, что знает: стоит мне пронюхать, что он ходит налево, яйца ему оторву!
– Как романтично.
Гленда засмеялась, отпила глоток кофе. Снова состроила гримасу, но Синди уже поняла: эта женщина гораздо умнее, чем хочет казаться.
– Меня только одно смущает. Сигнализация в доме.
– А что с сигнализацией? – спросила Синди.
– Она не сработала, когда выбили дверь в гостиной.
– Просто не была включена.
– Так вы что же, ее не используете?
– Почему, используем. Включаем, но только когда находимся дома.
– Как это понимать?
– Ну, иногда мне… – Тут Синди спохватилась и умолкла. Ей не хотелось посвящать эту женщину в подробности своих ночных кошмаров. – Просто в прошлом у меня были проблемы. Один человек влез в дом и напугал. Зайчишка-трусишка – вот я кто.
– Все мы трусихи.
– Нет, тут ситуация была похуже. И тогда мы поставили сигнализацию, но датчики были расположены так высоко, что включались просто от порыва ветра. И это случалось всякий раз, когда нас не было дома. Соседи взбунтовались, и в конце концов нам выставили штраф на семьсот долларов за то, что мы нарушаем общественное спокойствие. Ну и Джек сказал: хватит. И мы перестали ее включать. Если даже и ограбят, у нас есть страховка. Нас волнует другое – чтобы никто не смог пробраться в дом, когда мы в нем находимся.
– Что ж, имеет смысл, насколько я понимаю.
– Сто баксов за ложный вызов. Вы удивитесь, узнав, скольким людям приходится платить такие штрафы.
– Знаю, сама все время с этим сталкиваюсь. Но тут интересно другое. Откуда Джесси знала, что вы, выходя из дома, всякий раз отключаете сигнализацию?
Синди задумалась на несколько секунд, затем ответила:
– Может быть, и не знала. Просто хотела, как вы говорите, чтобы ее нашли и спасли.
Гленда поморщилась и сурово заметила:
– Нет, не проходит.
– Почему?
– Вы говорите, что у мужа не было с ней романа.
Синди не ответила.
Гленда допила кофе.
– Лучше спросить об этом самого мистера Свайтека, как вам кажется?
– Не мне давать вам советы.
– Это правильно. Приятно было побеседовать с вами, миссис Свайтек.
– Взаимно.
Она протянула Синди карточку.
– Я просто уверена, что вы правы. Уверена, что между вами и мистером Свайтеком все замечательно, все обстоит именно так, как вы говорили. Но просто на всякий случай, если вдруг захочется потолковать по душам, как женщина с женщиной, звоните, не стесняйтесь. Домашний номер на обороте. В любое время.
– Спасибо.
– Пока не за что.
Они обменялись рукопожатием, и Синди подняла боковое стекло. И уже через него наблюдала за тем, как офицер Уэлленс проталкивается через толпу к дому.
14
Это был самый неприятный вечер из всех, что довелось провести Джеку в патио своего дома.
Помощник прокурора штата Бенно Янковиц сидел напротив, купаясь в голубоватом лунном свете. Их разделял круглый алюминиевый столик. Янковиц курил одну сигарету за другой, время от времени зажигал ароматическую свечу, но все равно Джеку казалось, что он чувствует в воздухе запах крови Джесси.
– Еще несколько вопросов, мистер Свайтек. – Дым валил из его ноздрей, глаза были прикованы к старой и потрепанной записной книжке, словно там находились ответы на самые животрепещущие вопросы мирового значения.
И вот наконец он поднял глаза и спросил:
– Известно ли вам лицо или лица, заинтересованные в смерти Джесси Мерил?
– Возможно.
– Кто?
– Инвесторы, перекупившие ее страховку. Те, у которых я выиграл дело в суде.
– Почему вы решили, что они хотели убить её?
– Она рассказала мне. Утверждала, что они угрожали ей смертью. Прямым текстом.
– Просто злились, что проиграли дело, бедняги.
– Они считали, что она их обманула.
– Так оно и было? Она действительно их обманула?
Джек колебался, не зная, что ответить. Ему не хотелось обсуждать детали возможных махинаций Джесси.
– Не знаю. Не могу ответить на этот вопрос.
– Почему нет?
– Потому что здесь мы вторгаемся в область, которую охраняет закон. Сведения, сообщенные адвокату его клиентом, не подлежат разглашению.
– Но ваша клиентка мертва.
– Не важно. Закон действует и в этом случае, что вам прекрасно известно.
– Если это месть, уверен, ваша клиентка не возражала бы против разглашения информации.
– Возможно. Но ее наследники могут подать на меня в суд.
– Что-то я вас не совсем понимаю.
– На настоящий момент состояние Джесси составляет как минимум полтора миллиона долларов. Допустим, чисто гипотетически, я нарушу закон и разглашу сведения, полученные от моей клиентки. И сообщу вам, что она вытянула эти деньги из инвесторов обманным путем. И тогда ее наследники могут потерять эти полтора миллиона. И будут вправе привлечь меня к суду.
– Если хотите, я не буду записывать наш разговор.
– Я и без того сказал слишком много. И безусловно, мне хотелось бы наказать людей, которые так поступили с Джесси. Но есть вещи, о которых я говорить просто не вправе. По крайней мере до тех пор, пока не переговорю с ее наследниками.
Янковиц улыбнулся уголками губ.
– Скажите, а мисс Мерил звонила в полицию с жалобой, что ей угрожают?
– Нет.
– А кому-то еще рассказывала об этом?
– Не думаю.
– Что же тогда получается? Она смертельно боялась за свою жизнь, и единственный человек, с которым она поделилась своими страхами, был ее адвокат?
– Не надо цеплять меня, Бенно. Я искренне хотел бы помочь и уже рассказал вам все, что мог.
– Если предполагаете, что здесь произошло убийство, это поможет мне понять мотив.
– Инвесторы из «Виатикл солюшнс» заключили с Джесси соглашение, будучи уверены, что она умрет через два года. А потом вдруг выясняется, что ждать им предстоит гораздо дольше, что она вполне может отпраздновать и свой столетний юбилей. Лично я усматриваю достаточно серьезный мотив.
Янковиц с непроницаемым выражением лица записал что-то в блокнот.
– Скажите-ка лучше мне вот что. Когда в последний раз вы видели мисс Мерил?
– Вчера вечером.
– В какое время?
– Около полуночи.
– И где же состоялось это свидание?
– Мы о встрече не договаривались. Она меня поджидала.
– Где?
– На парковке.
– Куда вы затем отправились?
– Никуда. Мы говорили в машине.
Он приподнял бровь, и Джек немедленно пожалел о последних своих словах.
– Интересно, – протянул Янковиц. – И о чем же вы говорили, позвольте узнать?
– Я вам уже рассказал о содержании нашей беседы. Именно тогда она поделилась со мной опасениями. Она боялась, что инвесторы убьют ее.
– И тогда же призналась, что обманула их?
– Я не утверждаю, что имел место обман. И повторю еще раз, что не намерен это обсуждать.
– Выгодная позиция.
– Я ничего не собираюсь утаивать. Есть шанс, что в конце концов расскажу вам все. Но прежде дайте мне возможность уладить этот вопрос с ее наследниками.
– Что ж, действуйте. Приведите вашу версию в порядок, чтобы сходились концы с концами.
– Версия здесь ни при чем. Это скорее проблема чисто юридического и этического характера.
– Именно. Итак, помимо взаимоотношений между перепуганной насмерть клиенткой и ее адвокатом, загадку которых вы собираетесь унести в могилу, вас с мисс Мерил больше ничего не связывало?
– Мы встречались. До того, как я познакомился с женой.
– Интересно…
Наверное, раз в пятый он произнес это «интересно». И Джека это уже начало раздражать.
Янковиц снова уткнулся в свои записи и сказал:
– Еще несколько вопросов. Скорее для проформы. Она когда-нибудь грозилась покончить с собой?
– Нет.
– Когда-нибудь закатывала сцены, говорила нечто вроде «прощай навеки», «мы уже больше никогда не увидимся»?
– Нет.
– Когда-нибудь слышали от нее, что она больше так не может, что жизнь потеряла всякий смысл?
– Нет.
– Жаловалась на невыносимые физические страдания, боли, которые не в силах переносить?
– Лично я этого от нее не слышал.
