Микки Спиллейн - Зарубежный криминальынй роман. М. Спиллейн, В. Каннинг
Никто не проронил ни слова. Минуту было тихо, как в гробнице, когда же Серво опять повернулся ко мне, его лицо было отвратительно бледным.
— Борзой? — только и мог сказать Серво.
— Угу.
— По-моему, у тебя слишком короткая память.
— Угу.
Он вышел из-за стола и молча глядел на меня, пока к нему окончательно не вернулся дар речи.
— Тебе лучше было не возвращаться, Макбрайд.
Я решил играть до конца. Это была игра вслепую: я не знал ни правил, ни соперников, ни счета, но в одном я был уверен: скучать не придется.
— Я хочу Веру, Пенни. Если ты догадываешься, где она, тебе лучше сразу сказать мне об этом. Ты знаешь, что случится, если ты будешь упрямиться?
Ленни с интересом смотрел на меня. Никто с ним, с королем, не разговаривал подобным образом. Зато телохранитель со шрамом на лице, кажется, понял меня. У него отвисла челюсть, и он смотрел на нас как фермерский мальчишка, впервые очутившийся на эстрадном представлении. Серво был близко от меня и жарко дышал мне в лицо. А я этого не выношу.
— Макбрайд… — начал он.
И тут я ударил его. Он поперхнулся и отлетел на угол стола, повис на нем и медленно сполз на пол. Я бросил окурок на столешницу и вышел.
Детина в приемной по-прежнему сидел откинувшись на стуле и жевал сигару. Он улыбался, пока не увидел меня. Наверное, он думал, что это меня Ленни гонял по углам.
— Жаль, что тебя там не было, — сказал я ему. — Было весело.
Пока он раздумывал над моими словами, я открыл дверь и вышел в первую приемную. Скамьи пустовали, блондинка закутывала свои голые плечи в болеро, которое возвращало благопристойность ее наряду. Увидев меня, она улыбнулась.
— Закончили?
— На сегодня да. Ты идешь домой?
Она посмотрела на часы. Они показывали ровно пять.
— Да.
— Чудесно. Я тебя провожу.
— Но я должна доложить мистеру Серво…
— Ему не до тебя, моя сладкая.
— О, вы не правы. Я всегда…
— Мистер Серво болен, — мягко сказал я.
— Болен?
— Страшно…
— Что с ним случилось?
— Его избили. Идем?
Ее глаза немного затуманились, но она ничего не сказала, когда я взял ее под руку и повел на улицу.
Спускаясь по лестнице, она торжественно изрекла:
— У вас будут крупные неприятности, мистер Макбрайд. Вы понимаете это?
— Да, — ответил я, — догадываюсь.
На другой стороне улицы, прямо напротив здания, находился бар, и мне не пришлось долго уговаривать ее зайти и опрокинуть по маленькой. Мы сели так, чтобы мне была видна улица. Девушку звали Кэрол Шей, ей было 26 лет, у нее имелась квартира где-то на окраине, она страстно желала сниматься в кино и обожала смешанные «манхэттены», которые глотала один за другим.
После полудюжины коктейлей она развеселилась и потянула меня за рукав. Я повернулся.
— Ты не разговариваешь со мной, мистер Макбрайд.
Я смотрел на дорогу, боясь пропустить выходящего Ленни и компанию. Это было бы чудесное зрелище.
Она опять хихикнула и отхлебнула «манхэттен».
— О, забудь о них. Они выйдут через черный ход.
Я навострил уши.
— Почему?
— Там у них машина. Все его ближайшие друзья пользуются черным ходом.
— Тогда для чего он держит тебя?
Она прыснула в стакан и провела ногтями по тыльной стороне моей ладони.
— Он любит глядеть на меня. Кроме того, я немая.
Она подняла на меня глаза и рассмеялась мне в лицо.
— Я действительно немая, — повторила она.
Я тоже улыбнулся. За сто баксов в неделю она могла быть немой и слепой, а за двести ее можно было бы уговорить и прихрамывать в рабочее время.
— Это ты избил Ленни?
— Угу. Коротышку тоже. Того, который Эдди.
— Ну, ты даешь!
Ее идеальные брови — длинные правильные дуги — поползли вверх.
— Самого Эдди Пэкмена! Он даже хуже чем Ленни, — закончила она слабым голосом.
— Чудесно. Значит, будет еще веселее, когда мы встретимся опять.
— Ты сумасшедший.
— Нет, просто бешеный. Сколько Ленни находился в своем офисе сегодня?
— Весь день.
— Точно?
— Конечно. Они все были в офисе с девяти утра. Им даже ленч приносили туда. А почему ты спрашиваешь?
— Так, ничего особенного. Кто-то пытался шлепнуть меня сегодня утром, и я подумал, а что если это наш друг?
Она еще раз окинула меня недоверчивым взглядом и отвернулась к бару.
— Он мог бы выйти черным ходом, — подсказал я.
— Нет, он никуда не отлучался. Мне пришлось довольно часто звонить ему.
Я протянул руку и приподнял ее подбородок.
— Не слишком уж часто, правда, детка? Держу пари, по крайней мере, час его никто не беспокоил. Верно?
— Я… я не знаю. В самом деле, не знаю.
— Ладно, — сказал я, — у меня достаточно оснований подозревать твоего шефа, а это уже серьезная причина, чтобы разорвать его на части.
— Я хочу выпить, — сказала Кэрол. — Надеюсь, что никто не видит, как я болтаю здесь с тобой.
Я заказал выпить ей и себе.
— Ты ведь знаешь, что тут к чему. — Сейчас важно было сделать вид, что мне известно больше, чем ей. Я увидел, как побелели ее пальцы, держащие стакан.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты понимаешь, о чем я говорю. Из этого офиса тянутся нити ко всему, что происходит в городе.
Я долго ждал, прежде чем она кивнула.
— Например…
Ее улыбка на этот раз не была столь ослепительно яркой. Она мне показалась даже печальной и немножко потерянной.
— Слушай, парень, я красивая, но немая. Если ты хочешь играть в эти игры с мистером Серво или Эдди Пэкменом, — на здоровье, но меня оставь в покое. Я совсем ничего не знаю и рада этому. — Немного помолчав, она продолжила — Когда-то я вбила себе в голову, что есть мужики, за которыми я пошла бы куда угодно…
Она откровенно посмотрела на меня. Ну что ж, не пропадать же добру, и я сказал:
— Так, значит, я как раз…
— Ты прелесть.
— Скажи еще раз.
Она уперлась подбородком в подставленную ладонь и сонно смотрела на меня.
— Я люблю больших мужчин, которым не нужно подкладывать вату в костюмы. Я люблю тех, кто может взобраться на самую вершину и не уступит ее даже черту.
Трудно было поверить, что эта девушка несколько минут назад называла себя немой.
— Я люблю волевые лица и короткие стрижки. С человеком, который отшлепал Ленни Серво, а потом спокойно распивает «манхэттены», я бы ушла, не задумываясь. Только вот ведь беда, не живут они долго.
Моя красотка окончательно погрустнела.
— Ты была с такими?
— О чем и речь.
— Твой босс получил по заслугам?
— Да.
Я закурил сигарету и выпустил струю дыма на стакан передо мной.
— Я слышал, что он феминизированный.
— Глупости. Он самец нимфы. Я не помню, как это называется.
— Сатир. Кто у него сейчас?
— Какая-то шлюха с севера, которая знает, что лучший путь к его сердцу — не через желудок, а через другое место. Он держит ее голяком в своей квартире.
— Слушай, — сказал я, — что, по-твоему, случится со мной?
Мрачное облако скользнуло по ее лицу.
— Я… не знаю, правда. Кто-нибудь… ну…
— Продолжай.
— Бывают несчастные случаи, вот и все. Не задавай мне таких вопросов. На твоем месте я бы села на первый же поезд и тю-тю. — Она сжала мне пальцы. — Окажи мне любезность… уезжай.
— Мне здесь нравится.
Она подержала секунду стакан у краешка губы, а потом резко опрокинула в рот. Подошел бармен и, не спрашивая, налил ей еще. На посошок.
— Ты должен уехать! — убежденно сказала она, потом залпом проглотила виски и скривилась. — К черту всех больших мужчин. Пойдем, проводи меня домой.
Она с трудом сползла со стула, чуть не клюнув носом в тарелку. Я вывел Кэрол на свежий воздух, свистнул такси и запихал ее внутрь. По дороге домой она развеселилась и стала настаивать, чтобы я проводил ее до двери.
К сожалению, она отрубилась в лифте, и мне пришлось таскать ее по этажам, пока я не увидел дверь с табличкой «Шей». Я нашел у нее в сумочке ключ, открыл замок и очутился в маленькой трехкомнатной квартирке. Вход в спальню был из гостиной. Я с облегчением свалил свою ношу на постель, бросил сумочку на туалетный столик и уже собрался уходить, когда она проканючила жалобно:
— Ты забыл раздеть меня.
Она пьяно улыбалась мне.
— «Молния» на спине.
— Я знаю. А кроме того, лифчик у тебя только на одном крючке, а чулки на резинках.
Она опять захихикала и медленно подняла одну ногу. Платье поползло вверх, обнажая такие места, что у меня захватило дух, а когда выше голой кожи бедер показались прозрачные миниатюрные трусики, у меня по спине побежал миллион мурашек, и я судорожно сглотнул.
— Ты такой здоровый, — сказала она. — У тебя должно хватить сил расстегнуть мне «молнию».
