Майкл Смит - Те, кто приходят из темноты
Она принялась вводить что-то в компьютер, прищурившись, посмотрела на экран, кивнула и снова что-то напечатала.
— Итак, — сказала она, прижав палец к монитору — Миссис Уолен действительно останавливалась у нас три месяца назад, на две ночи. А перед этим — в январе. На три ночи. Дальше смотреть?
Я сказал, что дальше смотреть не нужно, вышел наружу и дошел до угла, где швейцар и его свита, мечтавшие убрать куда-нибудь мою машину, не могли до меня добраться. Я все еще не решил, разумно ли себя веду, поскольку по личному опыту знал, что имею склонность жать на газ, когда правильнее всего было бы посидеть и подождать. Но теперь я выяснил, что Эми действительно останавливалась в «Мало» раньше, и это все меняло. Не потому, что подтверждало то, что она была в Сиэтле тогда — тут у меня не было никаких сомнений, — получалось, что она знала «Мало», а следовательно, не могла отказаться от их услуг из-за того, что они ее не устраивали. На сайте отеля говорилось, что на эту неделю у них были свободные места. Значит, речи о том, что возникли проблемы с бронированием номера, идти не могло.
Я заплатил швейцару и сказал, что скоро вернусь, затем прошел несколько кварталов до отеля «Монако» на Четвертой авеню и сразу понял, что он понравился бы Эми — он бы и самому Господу Богу понравился, — однако, переговорив с портье, я убедился, что ни Господь Бог, ни моя жена здесь не останавливались.
Поиски по гостиницам с самого начала были тупиком. И я знал, что пора о них забыть. Я решил поехать в город около часа ночи, сказав себе, что окажу Эми услугу, забрав ее телефон. Расстояние в двести километров не проблема для северо-западного побережья Тихого океана. Но дело, разумеется, было не только в этом. Эми совершала деловые поездки шесть или семь раз в год с тех самых пор, как мы с ней познакомились. И у нас выработалась определенная система. Не было ни одного дня, чтобы мы с ней не разговаривали, хотя бы коротко. И она не стала останавливаться в отеле, которым пользовалась раньше. Больших причин для беспокойства у меня не было, а в свете дня казалось, что это совсем ничего. Я чувствовал себя довольно глупо от того, что приехал сюда, а еще мне никак не удавалось заглушить голос, настойчиво звучавший у меня в голове и твердивший, что я лишь воспользовался удобным предлогом, чтобы не садиться сегодня за свой письменный стол.
Я вернулся в «Мало» и уселся на стул у большого окна. Затем я открыл конверт и достал оттуда телефон Эми. Его было невозможно перепутать ни с каким другим, хотя я сразу заметил, что она поменяла картинку на экране. Обычный мобильный телефон, и не более того: идя против корпоративного поветрия, что для нее было совершенно не характерно, Эми категорически отказывалась поддаваться на пропаганду и заводить смартфон. Я нажал на зеленую кнопку. В списке исходящих звонков на первом месте стоял мой номер — от водителя такси, позвонившего мне вчера вечером, — за ним следовали незнакомые мне имена и номера телефонов, пока я не добрался до своего позавчерашнего звонка.
Я включил записную книжку и просмотрел ее в поисках номера «Керри, Крейн и Харди» в Сиэтле. Разумеется, его там не оказалось. Эми известны их личные телефоны, и, разумеется, она не стала бы дозваниваться им через коммутатор.
Я заметил, как индикатор батарейки моргнул два раза, а потом погас.
Воспользовавшись собственным телефоном, я позвонил в справочную службу и узнал номер «Керри, Крейн и Харди». Набрал его и услышал бойкий голос, пропевший знакомое название. Я попросил соединить меня с кем-нибудь, кто работает с Эми Уолен, рассчитывая поговорить с мелким служащим, которому известно ее расписание, а затем встретиться с ней. Кто знает, может, она даже окажется в офисе, и тогда мы сможем вместе пообедать.
Телефон затих на мгновение, а потом меня соединили с чьим-то помощником. Она сказала, что мне нужен какой-то Тодд, но сейчас он на совещании. Мне обещали, что он позвонит мне, как только освободится или даже раньше.
Потом я позвонил в «Ред кэбс» и попытался узнать, как мне связаться с Георгом Непроизносимым. Мне ответили, что он сегодня не работает, и диспетчер не был самой любезностью, хотя и сказал, что непременно сообщит мне, когда тот появится в гараже. Я закончил разговор, понимая, что этого никогда не произойдет.
Я вышел из отеля и направился на другую сторону улицы в «Сиэтл бест», сел за столик на улице с большой чашкой крепкого кофе, закурил и стал наблюдать за дождем, дожидаясь, когда кто-нибудь мне позвонит.
К половине одиннадцатого я замерз и начал нервничать. Действие десяти баксов, которые я дал швейцару «Мало», подходило к концу, и он уже с трудом сдерживал возмущение по поводу того, что перед отелем стоит моя машина. Далеко не новый внедорожник Циммерманов служил не слишком подходящей рекламой для их заведения. Да и для любого заведения. Ушедшие на покой преподаватели очевидным образом не слишком беспокоились по поводу грязи и вмятин на боках своего автомобиля, заднее окно которого, кроме всего прочего, украшали выцветшие наклейки с пацифистской символикой. Наконец швейцар перешел через улицу и поведал мне о своих печалях, и я согласился отъехать.
Примерно через квартал я обнаружил подземный гараж. Выйдя из него, я пару минут изучал карту центра города, позаимствованную в «Мало». Она пестрела обозначениями магазинов и ресторанов, и мне потребовалось некоторое время, чтобы найти улицу, где находилось агентство, в котором работала Эми. Я думал, что оно должно занимать один из множества этажей в каком-нибудь из громадных деловых центров, окружавших меня со всех сторон, и ошибся. В действительности мне была нужна узкая улочка неподалеку от рынка.
Я прошел пару кварталов, и у меня уже начала кружиться голова, но наконец я обнаружил вывеску Торгового центра, а затем спросил дорогу у продавца газет. Он показал мне на боковую улочку, которая примыкала к рынку, а потом резко сворачивала налево. Указатель на одном из домов подтвердил, что это Поуст-Элли. Выглядела она как самое подходящее место для разгрузки рыбы или торговли наркотиками. Но метров через сто начался район, перестроенный в постмодернистском стиле девяностых, с японским рестораном, украшенным висячими корзинками с цветами, и маленьким кафе, в котором сидело множество людей, поглощавших совершенно одинаковые салаты. Вскоре я увидел строгую вывеску, прикрепленную к красивой деревянной балке, и понял, что нашел то, что искал.
Я вошел внутрь, пытаясь решить, как себя вести. Наши с Эми работы всегда сильно различались. Я знал ее помощницу в Лос-Анджелесе, немного по телефонным звонкам, когда что-то случалось, и по ее редким посещениям нашего дома, но она родила ребенка за пару месяцев до того, как Эми сменила работу. Эми упоминала имена своих коллег, некоторые достаточно часто, чтобы я их запомнил. Я был уверен, что слышал среди них имя Тодда. Но это вполне мог быть какой-нибудь другой Тодд. Кто знает, может, существует директива, в соответствии с которой в каждом рекламном агентстве должен работать один Тодд? Проделать задуманное было легче по телефону — я мог сделать вид, что сижу дома и пытаюсь связаться с женой, — но мне надоело ждать ответных звонков.
Приемная была отделана в духе минимализма, и они потратили кучу денег главным образом на то, чтобы все выглядело так, будто это совсем ничего не стоило. Видимо, такие вещи производят неизгладимое впечатление на тех, кто занимается рекламой. Каждый стул стоил значительно больше, чем зарабатывала в месяц женщина, сидевшая за конторкой, но ее, похоже, это нисколько не беспокоило. Она была вся в черном, стройная, с большими глазами — очень умная, это я сразу понял, — к тому же она выглядела так, словно жила в лучшем из существующих миров и была готова поделиться с окружающими своим счастьем.
Я спросил про Тодда, и в ответ она поинтересовалась, назначена ли мне встреча.
— О нет, — пожав плечами, проговорил я, пустив в ход все свое обаяние, хотя практики в этом у меня было маловато. — Я зашел просто так.
Она расцвела, словно более уважительной причины не может быть, и взяла телефонную трубку. В конце разговора она энергично закивала, и я решил, что мне либо разрешено пройти, либо она лишилась рассудка.
Через пять минут из-за двери с матовым стеклом, расположенной в конце коридора, появилась особа, невероятно на нее похожая, и поманила меня за собой. Я встал и последовал за ней в сторону кабинетов, находящихся за дверью. Судя по всему, эта женщина обитала в мире, качество которого определялось пятью, а то и семью звездочками, потому что она не была расположена улыбаться или болтать, хотя мне удалось узнать, что ее зовут Бьянка. Мы поднялись на лифте на два этажа, а затем долго шли по коридору, мимо комнат со стеклянными стенами, где пары мужчин с короткими стрижками работали так старательно и так творчески, что мне захотелось включить сигнал пожарной тревоги — желательно, устроив настоящий пожар.
