Уоррен Мерфи - Остров Зомби
Хуанита говорила, что именно эта сила восторжествует и возведет на трон святого человека с гор.
А тут еще умибийский депутат, который только со второго раза растекся лужицей.
Неужели аппарат теряет силу? – волновался диктатор. Но с Хуанитой он справился на удивление быстро. В порядке ли чудесный аппарат? Надо хорошо подумать, прежде чем пускать его в ход. Ведь если враг останется цел, то вряд ли сам Корасон уцелеет, а если даже ему удастся выкрутиться, то денежки-то уж точно уплывут. В посольствах снова будет сидеть по одному полусонному клерку. Корабли покинут гавань, и Бахья станет почти такой же, как до испанского завоевания.
К этому оружию не стоит прибегать всуе. Но когда и как часто использовать его? Когда Корасон думал, ему требовалась женщина. Когда задумывался глубоко – две. Очень глубоко – три. И так далее.
Когда пятая женщина покинула его личные апартаменты, которые напоминали крепость внутри крепости – президентского дворца, Корасон знал, что ему делать.
* * *У майора Эстрады сидел потрясенный доктор Джеймсон. Он все еще находился в состоянии шока.
– Не могу этому поверить. Не могу, – повторял он, судорожно глотая воздух.
– Кто этот человек, сотворивший такие жуткие вещи с вашими людьми?
– Не могу поверить, – твердил Джеймсон, почти задыхаясь.
Он машинально посасывал трубку, от которой отломилась чашечка. Потерять всю команду! Невозможно! Ни одному человеку не под силу справиться с ней. И что скажет начальство о загубленном снаряжении?
– Кто этот человек?
– Американец.
Корасон немного подумал. К любой другой стране, располагающей такой силой, следовало бы проявить уважение. Но он знал по опыту, что американцев можно заставить стыдится своей силы и сделать совсем ручными. Им нравится, когда их ругают. Увеличьте цены на сырье в четыре раза, и американцы соберут на свои деньги конференции, где станут доказывать, что вы имели полное право устанавливать те цены, которые считаете нужными. Американцы забыли всем известную вещь: уважение дает только сила. Эта нация совсем свихнулась.
Если подобную силу продемонстрировали бы русские, Корасон мигом побежал бы в их посольство, прикрепил к бакийским флагштокам серп и молот и клялся бы русским в вечной дружбе.
Но с американцами можно и нужно вести себя по-другому. Когда Америка или ее союзники применяли в конфликте силу, срочно собиралась сессия ООН. Люди со всех концов света призывали к ответу американских поджигателей войны. Как раз сегодня советский представитель указал на это Корасону:
– Станьте полноправным членом содружества стран Третьего мира, поддерживайте нас во всем, и вас никогда не уличат в преступлении. Это удел американцев и их союзников. Даже если вы развяжете кровавую бойню, мы найдем сотни две американских профессоров, которые поклянутся, что с вами обошлись несправедливо и вы ни в чем не виноваты. От нас все стерпят – не пикнут даже.
Советский представитель подчеркнул, что правительство, которое хочет чувствовать себя в безопасности, должно идти по пути репрессий. Только так можно поддержать уважение к себе. Коммунизм не терпит никакой критики. И еще – никаких свободных выборов.
Корасону не очень нравились русские, но как президент страны он не должен был считаться со своими чувствами. Надо идти на жертвы.
– Порвите все отношения с Америкой! – приказал Корасон.
– Что? – не понял майор Эстрада.
– Я говорю, прекратите все отношения с Америкой и пригласите ко мне советского посла.
– Я не знаю, как разрываются дипломатические отношения с другой страной.
– Мне что, все делать самому?
– Хорошо. Когда будем разрывать?
– Немедленно.
– Что-нибудь еще?
Корасон покачал головой.
– Разорвать отношения со страной – дело нелегкое. Мне про это читали.
– Кто читал? – спросил Эстрада.
– Министр образования. Он читал.
– Это у него хорошо получается, – признал Эстрада.
Как-то он видел, как министр образования читал перед аудиторией. Огромную книгу без картинок он прочитал за несколько часов. Эстрада однажды поинтересовался у одного образованного американца, за какое время тот прочитал бы такую книгу, и американец сказал, что за неделю. Да, что и говорить, Бакье повезло с министром образования.
– И вот еще что, – сказал Корасон. – Позаботься об этом человеке. – И он кивнул в сторону потрясенного доктора Джеймсона.
– Отвезти его к британскому консулу? – спросил Эстрада.
– Нет, – ответил Корасон.
– Понял, – сказал Эстрада и выпустил две пули из пистолета 44-го калибра прямо в синий блейзер.
– Не здесь, идиот! – заорал Корасон. – Если бы я хотел убить его здесь, то сделал бы это сам.
– Но вы попросили позаботиться о нем. И еще сказали – прекратить отношения с Америкой. И привезти сюда посла. Ничего себе. Мне что, разорваться?
– Любого другого, будь он так же глуп, как ты, Эстрада, я пристрелил бы уже давно.
– А меня не пристрелите, – спокойно заявил Эстрада, убирая в кобуру дымящийся пистолет.
– А почему, хотел бы я знать? – потребовал ответа Корасон. Ему было неприятно слышать такое.
– Потому что только я один не выстрелю вам в спину при случае.
Советский посол покрылся испариной. Он нервно потирал руки. Костюм на нем болтался, как на вешалке. Это был пожилой человек; раньше он работал консулом в Чили, Эквадоре, Перу и вот теперь служил на Бакье. Страны он оценивал по десятибалльной шкале. Десятка означала наибольшую вероятность быть убитым. Он не возражал жить во имя социализма, но не хотел за него умирать. Бакья находилась в районе двенадцати.
В Свердловске у него остались жена и трое детей. Здесь, на Бакье, ложе с ним делила темноглазая шестнадцатилетняя красотка. Домой ему не хотелось.
Посол терялся в догадках: зачем его приглашают к Генералиссимусу? То ли собираются продемонстрировать чужую казнь, а может, будут просить помочь еще одной стране Третьего мира сбросить цепи колониализма, то есть заниматься неприкрытым вымогательством. Советского посла звали Анастас Багребян, его предки были армяне. Он был послан на остров, чтобы узнавать обо всех попытках чужеземных разведок завладеть аппаратом, превращающим человека в кисель, и всячески препятствовать им. Теперь все чаще на такие ответственные задания, связанные к тому же с научными проблемами, посылали армян, отказавшись от евреев, которые, попав за границу, сразу же исчезали.
– Я очень люблю Россию, коммунизм, социализм и все такое прочее, – заливался соловьем Корасон. – И все думаю, что бы такое сделать для моих русских друзей?
Одновременно Корасон похлопывал по синему бархату, который накрывал аппарат. Багребян и раньше имел дела с островитянами и знал, что так просто оружия не получить. Надо поторговаться.
– Есть ли что-нибудь такое, что хотели бы иметь мои русские друзья?
Багребян пожал плечами. Неужели Корасон собирается передать аппарат Советскому Союзу? Нет, невозможно. Несмотря на все сладкие речи, Корасон не тот человек, что быстро сдается, тем более что с этим оружием в Бакью ручьем потекли денежки. И еще – президент, который всю жизнь только и делал, что крал и убивал, вряд ли поддастся панике и расстанется с вещью, благодаря которой может оказывать давление на конкурентов. Рука диктатора по-хозяйски расположилась на аппарате.
Корасон объявил, что разрывает дипломатические отношения с Америкой, но испытывает при этом страх.
– Страх перед чем? – спросил Багребян.
– Чем ответит на это Америка? Вы защитите меня?
– Ну конечно. Мы любим ваш остров, – ответил Багребян, чувствуя, что разговор на этом не кончится.
– На священной земле Бакьи бродят наемные убийцы ЦРУ.
– Шпионов всюду хватает, товарищ. Стоит им пронюхать, что где-нибудь завелось нечто стоящее – и они тут как тут, – трезво заметил Багребян.
На кончике его крупного носа росло несколько волосков, они увлажнились от пота. Но при всем напряжении Багребян не терял головы.
Корасон расплылся в улыбке. Его круглое лицо напоминало перезревшую темную дыню.
– Вы заступитесь за нас?
– А чего вы хотите?
– Смерти американцев. Вон тех. Они живут в гостинице. Идет?
– В принципе это возможно, – сказал Багребян. – Но и нам хотелось бы получить кое-что взамен. Мы могли бы помочь вам с толком применить ваше оружие. На благо всего человечества. В мирных целях. Одним словом, в наших целях.
Корасон понимал, что его переиграли, но не сдавался.
– Я могу, конечно, отправиться к этим убийцам в гостиницу. Сдаться на их милость. Есть и такой вариант.
Багребян не понимал, почему Корасон сам не разделается с этими американцами. Он осторожно произнес:
– Мы подумаем. На острове полно шпионов. Почему же вы, товарищ, так боитесь именно этих двух?
– Товарищ, – сказал Корасон, дружески облапив посла. – Разделайтесь с ними, и я отдам вам свой волшебный аппарат. – Но сердце президента по-прежнему сковывал страх. А что, если русским этот орешек не по зубам? – Только обязательно сцапайте их, – добавил Корасон. – Возьмите побольше людей и уничтожьте шпионов.
