Иэн Бэнкс - Пособник
Значит, речь идет о проекте под кодовым названием «Арес» — бог войны, о проекте, к которому имеют отношение Ирак, какая-то очень секретная сделка и пять покойников, причем по меньшей мере трое из них были связаны с ядерной разведкой, а двое — с ядерным продуктом, причем в таком месте, где уже умудрились потерять столько оружейного плутония, что никакому маленькому диктатору, одержимому ядерными амбициями, не снилось в самых сладких его снах.
«Бритиш ньюклиар фьюэлз лимитед», Управление правительственной связи, Ядерная инспекция, Департамент торговли и промышленности и агент — торговый представитель, имеющий дело с конечными пользователями, как сказал о нем мистер Арчер, — в Багдаде.
Просто хер знает что!
Я заглядываю в отдел новостей, чтобы меня там увидели, и когда добираюсь до своего стола, звонит мой телефон; я хватаю трубку — это опять мистер Арчер. На этот раз я успеваю включить свой диктофон.
— Мистер Колли, сейчас я не могу говорить, но если дозвонюсь вечером в пятницу вам домой, то надеюсь сообщить кое-что еще.
— Что? — говорю я и ерошу волосы. Домой? Это что-то новенькое. — Ну хорошо, мой номер…
— У меня есть ваш номер. До свидания.
— …До свидания, — говорю я в оглохшую трубку.
— Все в порядке? — спрашивает Фрэнк, участливо выгнув брови.
— В полном, — отвечаю я и улыбаюсь — широко, но, боюсь, неубедительно. — В абсолютном.
Возвращаюсь в туалет, греша на съеденный днем чаудер, беру понюшку спида, а потом отправляюсь на Солсбери-Крэгс — сижу на скале, поглядываю на город, смолю косяк и думаю: «Так во что же мы вляпались, мистер Арчер?»
Глава четвертая
Инъекция
— Семьдесят девять семьдесят.
— Да… кто это?
— Энди, это ты?
— Да. Кто говорит? — Голос медленный, сонный.
— Что значит «Кто говорит?» Ты же сам мне позвонил. Это Камерон. Тот самый, который оставил сообщение на твоем автоответчике всего десять минут назад.
— Камерон…
— Энди! Ради всего святого! Это я — Камерон. Дружок твой лучший — детство свое голожопое еще не забыл? Ну, вспомнил? Да проснись ты!
Не могу поверить, что сонный голос Энди — не притворство. Ну да, уже полночь, но Энди никогда не заваливается спать раньше двух.
— …А, Камерон. Ну да, мне сразу показалось, что номер знакомый. Как дела?
— Порядок. А у тебя?
— Как всегда, ты же знаешь. Порядок. Полный.
— Ты обкурился, что ли?
— Ну, сам понимаешь.
— Слушай, если слишком поздно, то я перезвоню…
— Нет-нет, давай.
Я сижу в крохотной комнатке своей квартиры, телевизор включен, звук выключен, компьютер включен на дисплее таблица результатов «Деспота». Сейчас вечер пятницы, и по идее я бы должен где-нибудь развлекаться, но я жду звонка от мистера Арчера, а кроме того, боюсь, что найду себе какую-нибудь такую развлекуху, что мне захочется курить — вот еще одна причина, почему я остался дома смотреть телевизор и играть в игрушки, но потом начал думать об Аресе, пятерых покойничках и парне, который сидит в багдадской кутузке, и внезапно меня осенило: Камерон, ты явно ввязался в историю с материалами из стола Перла Фротуайта; тут я испугался, мне захотелось услышать человеческий голос, и я позвонил Энди, потому что должен ему телефонный звонок и почти не общался с ним после его короткого визита летом на уик-энд, но вместо Энди напоролся на его автоответчик в темном отеле всего в двух сотнях километров отсюда, хотя слышимость по-прежнему слабая, глуховатая. У меня такое ощущение, что я слышу, как его голос эхом отдается под сводами этого тихого, холодного места.
— Ну, что у тебя интересненького? — спрашиваю я.
— Ничего особенного. Ездил вот на рыбалку. Был в горах. Сам знаешь. А ты как?
— А как всегда. Валяю дурака. Пишу статью. Да, я бросил курить.
— Опять?
— Нет, теперь окончательно.
— Молодец. Все потрахиваешь эту замужнюю штучку?
— Боюсь, что так, — говорю я (и рад, что он не видит, какую гримасу я при этом корчу).
Неловко все это, ведь Энди знает и Ивонну, и Уильяма еще со Стерлинга, он корешился с Уильямом, и, хотя их пути вроде разошлись, мне не хочется, чтобы Энди знал про меня и Ивонну. Я всегда беспокоюсь, как бы он не догадался, что это она.
— Ага… Как, ты говорил, ее зовут?
— Не помню, чтобы я тебе это говорил, — со смехом отвечаю я и снова усаживаюсь на стул.
— Боишься, что я кому-нибудь скажу? — веселится он.
— Ну да. Живу тут в постоянном страхе, что это станет известно широкому кругу наших общих знакомых.
— Да брось ты. Пора тебе обзавестись собственной женщиной.
— Угу, — говорю я, изображая, словно обкурился и с трудом ворочаю языком. — Да, корешок, пора, понимаешь, найти себе типа телку.
— Ты никогда не прислушивался к моим советам.
— Не оставляй попыток. Может, когда-нибудь.
— А ты альтернативу, случаем, не пробуешь?
— Это еще что?
— Ну, сам знаешь, с мальчиками.
— Что-что? Господи помилуй, нет. Я хочу сказать… — Я смотрю на телефонную трубку у себя в руке. — Нет, — говорю я.
— Это я так, просто полюбопытствовал.
— С чего это вдруг? А ты? — спрашиваю я и тут же жалею, что сказал это таким тоном, будто осуждаю, а то и вообще ненавижу гомосексуалистов.
— Не, — говорит Энди. — Я нет… Я вроде того… Ну, сам знаешь, я вообще ко всему этому потерял интерес. — Он смеется, и мне снова представляется, что я слышу, как его голос эхом разносится по темному отелю. — Просто… ну, ты сам знаешь — от старых привычек трудно избавляться.
— Но все же от них избавляются, — говорю я ему. — Разве нет?
— Наверное. Бывает.
— Черт, — говорю я, подаюсь вперед и запускаю «Деспота» — мне необходимо что-то делать, обычно я в такой момент хватаюсь за сигарету. — Я скоро собираюсь в ваши края, тогда и к тебе загляну. Ты меня там не съешь, а, Гулд?
— Я только немного свихнулся от одиночества. Горный психоз, — он снова смеется, — а в остальном ничего. Так что приезжай, только дай мне знать заранее. Здорово будет увидеться. Жду с нетерпением. Давненько не общались.
— Тогда до скорого. — Я кликаю мышкой, чтобы обновить географию. — Как там дела с твоими долбаными хоромами?
— Что? А, с домом.
— Ну да, с домом.
— Нет, ничего. Все как прежде.
— Протечки-то залатал?
— Не… Ох.
— Что?
— Вру.
— Таки залатал?
— Нет, забыл; тут кое-что изменилось.
— Что?
— Ну, пара потолков обвалилась.
— Ух ты!
— В общем, тут сыровато.
— Никого не прибило?
— Не прибило? Кого тут могло прибить, кроме меня?
— Ну да. Так значит, места у тебя хватит, если я приеду с ночевкой, только надо взять с собой зонтик для гольфа, или водонепроницаемый спальник, или палатку, или что-нибудь в этом роде, да?
— Нет, тут есть и сухие комнаты. Так что приезжай.
— О'кей. Я точно еще не знаю когда, но обещаю — до конца года.
— Слушай, а взял бы да приехал прямо сейчас, а? Ну, на следующей неделе?
— Черт возьми, — говорю я, немного подумав.
А может, и получится. Все зависит от того, как пойдут дела с моими статьями, но теоретически все может быть. Надо бы немного отдохнуть. Сменить обстановку.
— А знаешь, почему бы и нет? Хоть на пару деньков. Запиши меня.
— Здорово. А когда?
— Скажем, в четверг или пятницу. Я еще позвоню.
— О'кей.
Мы говорим еще немного, вспоминая старые времена, потом я вешаю трубку.
Я отставляю в сторону телефон и сажусь за «Деспота», но мысли мои далеко — думаю о своем старом друге, «ледоходе», нашем вундеркинде, типичном игроке восьмидесятых, а потом жертве.
Я всегда ему завидовал, всегда хотел иметь то, что было у него, даже если знал, что мне это ни к чему.
А Энди, казалось, всюду поспевал и всегда в чем-то участвовал. За два года до моего отъезда в Стерлинг он в Сент-Эндрюсе начал заниматься военной подготовкой, и, когда началась Фолклендская война, был уже лейтенантом Ангусского полка. Он участвовал в марш-броске из Сан-Карлоса в Тамблдаун, был ранен в бездарной атаке на аргентинские позиции и награжден орденом «За боевые заслуги». Орден он отослал назад, узнав, что офицер, который командовал атакой, не был предан суду, а получил повышение. На следующий год Энди уволился из армии и поступил в большую лондонскую рекламную фирму, преуспевал там (это он придумал «айбиэмовскую» акцию «Вам нужно совершенство — приходите к нам» и лозунг для «Гиннеса» «За компанию?»), а потом вдруг ушел и открыл «Магазин новинок» в Ковент-Гардене. Ни у Энди, ни у его партнера, который прежде тоже работал в рекламном агентстве, не было никакого опыта розничной торговли, но у них было много идей, а еще им везло; кроме того, они воспользовались связями с прессой (со мной, например) и провели крупную рекламную кампанию, публикуя статьи о себе и своем бизнесе. И магазин, и его каталог для заказов по почте немедленно возымели успех. Менее чем за пять лет Энди и его партнер открыли еще двадцать филиалов, заработали приличное состояние, а затем продали все это крупной сети розничных магазинов по неприличной цене как раз за два месяца до обвала фондового рынка в 1988 году.
