Том Клэнси - Живым или Мертвым
В 6.15 они прервали слежку и направились к южному въезду в Росинью. Конечно, оставлять Хади без присмотра было рискованно, но ведь они ничего не знали о месте, где должна была состояться встреча. Оставалось надеяться на то, что за ближайшие сорок пять минут преследователи Хади не решатся самостоятельно перехватить его. Солнце, уже касавшееся возвышавшихся на западе гор, заливало трущобы золотистым светом.
Хотя название Росинья в переводе с португальского означает «маленькая ферма», Доминик и Чавес не стали бы называть этот район маленьким. Трущобы, протянувшиеся примерно на три четверти мили с севера на юг и на четверть мили с востока на запад, располагались в неглубокой ложбине, окаймленной с обеих сторон лесистыми и скалистыми холмами. По склонам, где теснились невзрачные домишки с давно облупившейся краской, подчас соприкасавшиеся балконами и краями крыш, взбегали, извиваясь, как змеи, узенькие извилистые улицы, через которые почти сплошь были перекинуты бельевые веревки и самодельные навесы из разнообразного тряпья. Увитые виноградом бетонные и кирпичные лестницы с разбитыми ступенями начинались прямо с улиц и уходили куда-то за дома. От телефонных и фонарных столбов во все стороны расходились громадные фестоны толстых и тонких проводов. А почти впритык к проезжей части каждой улицы тянулись многие десятки хибарок из разнокалиберных досок и ржавой жести. В заваленных мусором канавах журчала вонючая вода.
— Глазам своим не верю, — пробормотал Доминик.
— Интересно, сколько тут народу живет?
— Тысяч сто, но меньшей мере. А то и сто пятьдесят.
Место, чтобы поставить машину, нашлось в квартале от бильярдной.
— Ты прикрываешь, а я займусь им. Дай мне пятнадцать минут и подтягивайся.
— Понял.
Доминик прошелся по улице и свернул за угол. Чавес пересек проезжую часть, купил у уличного торговца баночку кока-колы и прислонился к стене под парусиновым навесом. В конце квартала зажегся одинокий уличный фонарь. Прошло десять минут. Ни Хади, ни «Ланчии», ни «Фиата», ни «Корсела». Он допил кока-колу, вернул продавцу банку, вновь перешел через улицу и вошел в бильярдную.
Помещение никак не потянуло бы на громкое слово «зал». Оно было размером с два гаража, посередине стояли два бильярдных стола, над которыми висели лампы с пластмассовыми абажурами, справа находился бар, а вдоль противоположной стены выстроились стулья с высокими спинками. В глубине бара стояли четыре круглых столика со стульями. В углу находилась дверь с надписью «выход» по-португальски, к ней вели три ступеньки. Вокруг столов сгрудились люди. Воздух в помещении был сизым от табачного дыма.
Динг сел в баре и заказал пиво. Через пять минут открылась дверь черного хода, и в бильярдную вошел Доминик. Он подошел к бару, тоже взял пиво, выбрал столик и сел.
В пять минут восьмого парадная дверь открылась, и в бильярдную вошел Хади. Нервно озираясь, он остановился около двери. Доминик поднял бутылку с пивом над головой и кивнул Хади. Тот замялся немного, но потом направился к Доминику.
Парадная дверь снова открылась. Появился водитель «Ланчии». Как и Хади, он на полминуты застыл около двери, разглядывая помещение. Его рубашка была расстегнута, и на правом бедре у него Чавес заметил хорошо узнаваемую рукоять. Впрочем, он перестал вертеть головой, как только увидел Хади, подходившего к столику Доминика, и быстро шагнул следом за ним. Чавес пропустил его мимо себя и быстро поднялся из-за стола.
— Где мои деньги, г…нюк? — громко сказал Чавес по-португальски.
Незнакомец обернулся и стиснул кулаки.
Чавес, приговаривая: «Полегче, полегче…», поднял руки к плечам и от души врезал противнику по носу. Тот качнулся назад, но Чавес мгновенно всадил ему большой палец в ямку под горлом, между ключицами. Незнакомец упал. Прочие посетители с любопытством наблюдали за происходившим, но не вмешивались. Долги есть долги. В глубине помещения Доминик тоже был на ногах и шел вместе с Хади к черному ходу. Чавес шагнул к лежавшему на полу человеку из «Ланчии», наступил на его правую руку и выдернул оружие из-за пояса.
— Говоришь по-английски?
Тот что-то пробормотал.
— Кивни, если говоришь по-английски.
Лежавший кивнул.
— Поднимайся, или я пристрелю тебя прямо здесь.
Доминик ждал в переулке. Уже совсем стемнело. Слева проход упирался в стену, в которой посередине чернел вход на уходившую в темноту лестницу, справа, ярдах в двадцати, проходила улица.
Хади стоял, прислонившись к кирпичной стене возле череды мусорных баков. Доминик уже успел вынуть оружие и приставил его к бедру пленника. Чавес выволок за шиворот водителя «Ланчии» и ткнул в стену рядом с Хади.
— Кто вы такие? — спросил Хади.
— Заткнись! — рявкнул Доминик.
Чавес краем глаза разглядел, что пальцы Доминика прямо-таки пляшут на рукояти пистолета.
— Спокойно, Дом. — Он поднял с мостовой обрывок газеты и сунул водителю «Ланчии». — Нос утри.
— X… тебе!
Дверь, из которой они только что вышли, распахнулась. В тусклом свете обрисовался силуэт в нескольких футах от порога. Человек указывал на них рукой. Чавес дважды выстрелил ему в грудь, и человек опрокинулся на спину. Чавес с силой захлопнул дверь.
— Пошли, Дом. — Он повернул дуло пистолета в сторону Хади и «Ланчии». — Вперед!
В горловине переулка, на фоне улицы, появилась еще одна фигура. Человек бежал к ним и на ходу стрелял из пистолета. В темноте сверкнули две оранжевых вспышки, потом еще две. Чавес отступил за баки и дважды выстрелил в ответ. Нападавший метнулся под стену, в тень.
— На лестницу! — приказал Чавес.
Толкая «Ланчию» и Хади перед собой, Доминик направился к лестнице. Чавес пятился за ними, пока не уперся спиной в стену. Тогда он повернулся и побежал по ступенькам.
Чавес следом за Домиником поднялся по лестнице и огляделся по сторонам. Переулок тянулся перпендикулярно лестнице, над ним нависали балконы. Чуть правее, в другой кирпичной стене, чернел еще один прямоугольник. Еще одна лестница. Чавес указал на нее. Доминик кивнул и толкнул «Ланчию» и Хади на ступеньки. Чавес услышал позади себя приглушенные шаги и, посмотрев вниз на ту лестницу, по которой они только что поднялись, успел увидеть преследователя, быстро спрятавшегося за углом. Чавес отступил и замер. Прошло десять секунд, и шаги вновь зазвучали по лестнице. В тишине было отчетливо слышно их эхо.
Чавес сунул пистолет за пояс, сделал два шага направо, вскинул руки и ухватился за нижний край балкона. Подтянулся, отжался на руках, перехватился за перила балкона, перевалился через них и растянулся на полу.
Шаги послышались вновь. Шаг… остановка. Шаг… остановка. Где-то вдали завыли сирены. «Неужели полиция из-за нескольких выстрелов решит вломиться в Росинью?» — подумал он. А потом закрыл глаза и прислушался, ожидая, когда изменится эхо.
Шаг… остановка. И снова несколько шагов подряд. Но уже без эха. Преследователь прошел под балконом, на котором притаился Чавес, и теперь, очевидно, пытался решить, куда направиться: дальше по переулку или на лестницу? Он выбрал лестницу. Чавес бесшумно поднялся на колени, положил оружие на перила и выстрелил один раз — точно в затылок.
Он спрыгнул, подбежал к телу, поспешно обшарил его и припустил вверх по лестнице. Доминик ждал наверху, укрывшись вместе с «Ланчией» и Хади за мусорным баком. В ста ярдах отсюда переулок выходил на автостоянку, слабо освещенную уличными фонарями. Где-то неподалеку раздавался характерный стук баскетбольного мяча об асфальт и непрерывный детский крик.
— Теперь займемся этой парочкой, — сказал Чавес.
— С ними мы разберемся.
Чавес бросил на асфальт то, что обнаружил у убитого. Паспорт, пачку денег и несколько ключей от машины. Ключи он поднял и помахал ими перед «Ланчией» и Хади.
— От какой машины? «Фиата» или «Корсела»? — Оба не издали ни звука.
Доминик схватил Хади за волосы, запрокинул ему голову и врезал рукоятью пистолета по губам. Хади снова промолчал, лишь крепко стиснул зубы. Тогда Доминик ребром левой рукой стукнул его по шее сбоку, так, чтобы задеть трахею. Тот задохнулся и раскрыл рот. Доминик тут же всунул ему в рот дуло пистолета.
— Еще пять секунд, и твои мозги разлетятся по переулку. — Хади не отреагировал. Тогда Доминик сунул оружие глубже. У Хади задергался кадык.
— Четыре секунды. Три секунды.
Чавес следил за своим напарником, за его глазами. Выражение лица, при желании, можно и подделать, а вот по глазам понять человека проще. И Динг понял по глазам Доминика, что тот говорит вполне серьезно. — Дом…
— Две секунды…
— Дом! — повысил голос Чавес.
Хади кивнул и умоляюще поднял руки. Доминик вынул пистолет из его рта, и Хади пробормотал:
