Эрик Ластбадер - Сирены
— Когда поехали вместе с Брафманом и мной в Санта-Моника побеседовать с лейтенантом.
— О, да, — тихо отозвалась она. — С вами все в порядке?
— Мэм?
— Бобб сказал, ваш... шурин? Да, шурин погиб тогда.
— Это правда.
— Вы в порядке, Пит?
— Да, мэм. Я и сестра проводим вместе много времени. — Дайна услышала, как он подошел ближе. — Почему бы вам не попытаться заснуть сейчас? Лейтенант появится здесь, как только закончит свои дела.
— Вы очень добры, — прошептала она и провалилась в забытьи.
Она ничего не видела, не слышала, не обоняла, лишь чувствовала стремительное движение. Она неслась по каньону со страшной скоростью, кажущейся еще большей благодаря отвесным скалам по обе стороны дороги. Она пыталась притормозить, но не могла. Всякий раз, когда она нажимала на тормоза, машина ехала еще быстрее. Она следовала за призраком, и в тот момент, когда он обернулся, она сумела разглядеть сверкающую физиономию: тупой черный нос, разделяющийся у основания на прорези ноздрей; и круглые звериные глаза почти целиком желтые, за исключением узких вертикальных щелочек в самом центре.
Увидев это лицо за долю секунды, она уже не думала о том, чтобы сбавить ход, а наоборот почувствовала непреодолимое желание помчаться вперед, как пуля из ружья.
И в этот миг она проснулась. Вокруг было темно, хоть глаз выколи. Глухая полночь. С минуту она лежала, не двигалась, прислушиваясь к биению своего сердца. Потом она закрыла глаза, и перед ее взором вновь возникло ужасное, звериное лицо. «Я гнала так быстро», — подумала она, вспоминая сон. Затем, словно в ярком озарении в ее мозгу вспыхнула фраза, сказанная Бобби: «На такой скорости это могло произойти из-за чего угодно, например, от удара камня, брошенного из машины, едущей впереди». Теперь она знала, что этого не могло быть. О боже! Суставы ее пальцев побелели от напряжения. Почему она не вспомнила это раньше?
Перед ними не было никаких машин. Лишь громадные, тяжелые полуприцепы далеко впереди. Ведь она сама кричала Крису: «Быстрей! Ну же! Еще быстрей!»
Бонстил оказался прав. Это была не случайная авария.
И высокая тень слева. Тот автомобиль. Старый «Роллс-Ройс Силвер Клауд»: машина Найджела, мелькнувшая в зеркальце на руле мотоцикла, прямо перед тем как... Она села.
— Пит? — позвала она. — Пит!
Перекинув ноги через край кровати, она встала. Она должна была немедленно сообщить Бобби о том, что ей удалось вспомнить. Протянув руку, она зажгла свет. И в ужасе замерла на месте. Дверцы шкафчика были распахнуты, и на ковре валялись обломки вывороченных ящиков вперемешку с ее одеждой. Платья были изрезаны на полосы ножницами или длинным ножом. Блузки распороты; джинсы и брюки разорваны на части.
Прижав ладонь ко рту, она попятилась при виде этого кошмарного зрелища. Почувствовав, что ее ноги уперлись в кровать, она резко развернулась.
Свет настольной лампы заливал простыни. Слева Дайна увидела легкую примятость на том месте, где она спала, а чуть сбоку от нее какой-то бледный, скомканный предмет. Не думая, что делает, она наклонилась, чтобы получше разглядеть его, и ее чуть не стошнило от сильного, резкого мужского запаха. Чтобы удостовериться, она притронулась к этой вещи.
— Боже мой! — выдохнула она. Перед ней лежали ее собственные омерзительно воняющие шелковые трусы, отяжелевшие от лужицы остывающей спермы.
Она бросилась к телефону и громко застонала. В трубке стояла мертвая тишина.
Отшвырнув от себя аппарат, она развернулась. Черное пятно на месте распахнутой двери, ведущей в коридор, показалось ей развернутой пастью страшного чудовища. Трясущимися и влажными от пота руками она перерыла всю одежду и нашла-таки уцелевшую пару джинсов. Наспех натянув их, она умудрилась отыскать и оставшуюся нетронутой футболку. Одевшись, она вышла в коридор. На полпути в гостиную она остановилась. Едва дыша, она старалась уловить хоть малейший признак присутствия Найджела — Найджела, вне всяких сомнений! — в доме.
Вокруг стояла необычайная тишина. Страх обострил ее чувства, так что Дайна вдруг стала воспринимать множество малейших звуков, на которые прежде не обращала внимания: легкое поскрипывание досок, сухой скрежет ветки о стену дома снаружи, сонное гудение холодильника в баре в дальнем конце гостиной.
В эти мгновения, когда она стояла, согнувшись в три погибели у стены коридора, упершись в нее ладонями, оставлявшими влажные пятна, тихие, такие обыденные звуки пугающе преобразились. Мысленно она видела темное лицо, прячущееся в тени, оружие, зажатое в напряженной руке, мускулистую фигуру охотника, подстерегающего свою добычу — ее. Она вспомнила о кусочке цветного шелка, оскорбительно, непристойно брошенного возле нее, пока она спала, и дрожь прошла по ее телу. Ей показалось, что воздух всколыхнулся от ужаса.
Она всматривалась в непроглядный мрак гостиной, точно желая, чтобы охотник вышел оттуда. «В этом доме столько места, — подумала она. — Столько комнат, в которых можно затаиться. Где же Пит?» Она знала, что не сможет долго оставаться в такой позе. Судороги начнут сводить ее мышцы, и тогда она окажется вообще бессильной предпринять что-либо. Она должна была встать, и методично одну за другой обшарить все комнаты или — бросить все и уйти. Сейчас же. Подняться и бежать. Третьего выхода не существовало.
Ей было нужно раздобыть оружие, а для этого следовало пробраться на кухню. Рубенс не держал дома оружия, однако там на кухне имелся набор больших разделочных ножей, висевших на стене возле микроволновой печи. Но в начале ей следовало проверить, все ли телефоны в доме были выведены из строя. Ближайший аппарат находился в гостиной в ящике коктейльного столика.
Дайна снова напрягла зрение, вглядываясь в темноту перед собой. Ничего. Она надолго задержала дыхание, прислушиваясь. Ничего, кроме гулких ударов ее собственного сердца.
Она глубоко вздохнула, собираясь с духом, быстро прошла до конца коридора и зажгла свет в гостиной и снаружи в бассейне, огромном саду и над кортами. В эти минуты свет стал для нее такой же физиологической потребностью, как вода и пища. Он заключал в себя элемент выживания. Примитивное, животное существо, вновь пробудившееся в ее теле, билось о решетки своей клетки, громко крича от ужаса. Темнота означала смерть.
Дайна направилась к стоявшей в углублении софе, сопровождаемая участливым взглядом русалки. Высокая спинка дивана не позволяла увидеть, что скрывается за ней даже с нескольких шагов. Подойдя в упор, Дайна заглянула за нее и, вздрогнув, слабо вскрикнула, прежде чем успела закусить губу.
Ящик коктейльного столика был выдвинут, а находившийся в нем телефон перевернут. Длинный, красный шнур, тянувшийся от трубки, был натянут и несколько раз обернут вокруг шеи патрульного полицейского Пита Эндрюса. Дайна уставилась на его лицо, будучи не в силах отвернуться. Его щеки и глаза округлились, в точности как у русалки на картине; раздутый язык торчал из широко открытого рта. От трупа воняло, как от штанов малыша, еще не научившегося пользоваться туалетом.
В мозгу Дайны вспыхнуло пламя, и кровь бешено застучала в ее правом виске. Слезы наворачивались ей на глаза, но она мысленно обругала себя и изо всех сил стиснула кулаки. «Перестань! — пронеслось в ее голове. — Если ты станешь оплакивать его сейчас, из этого не выйдет ничего хорошего». Она переключила свои мысли на Найджела, заставив себя думать о том, что он сделал с Мэгги и, возможно, Крисом.
Обойдя стороной углубление, она поспешила на кухню. Ее фантазия превратила заветные ножи в сверкающие мечи. На кухне тоже никого не было, но, включив свет. Дайна застонала от бешеной злости. Пустая деревянная коробка из-под ножей валялась на полу. Она обшарила один за другим все ящики и шкафчики в поисках хоть чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия, но не нашла ничего более смертоносного, чем лопаточка для переворачивания мяса.
Она вернулась в гостиную, где русалка продолжала самодовольно ухмыляться, сидя на своем безопасном каменном насесте, а на каминной полке два Оскара — ее и Рубенса — стояли, словно пара оловянных солдатиков.
Бросившись к камину. Дайна схватила свою статуэтку и задумчиво взвесила ее в руке. Золотая скульптура была достаточно тяжелой, чтобы при соответствующем замахе и точности причинить неприятность тому, на чью голову она обрушилась бы.
Дайна поднялась по трем ступенькам к балконной двери, выходящей в сад. Льняные занавески были задернуты. Переложив статуэтку в левую руку, она взялась правой за край занавески. Материя задрожала, точно от дуновения ветра, и Дайна замерла. Ни о каком ветре речь идти не могла, так как все окна были закрыты. Внимательно осмотревшись, она вдруг поняла, что дрожь легкому материалу передается от ее собственной трясущейся руки.
Осторожно, всего на несколько сантиметров она отвела занавеску и, слегка изогнувшись, выглянула за окно. Она разглядела в свете прожекторов кусок корта, левую оконечность бассейна, освещенного множеством разноцветных подводных огоньков, отсветы которых падали на белый фасад деревянной решетчатой конструкции — купальной кабины и... Купальная кабина!
