Эрик Ластбадер - Черное сердце
Он с сожалением думал только об одной вещи, которая осталась в Гонконге: кольцо с бриллиантом, его он купил для Лорин.
— Закроем эту тему. Но, боюсь, у меня для тебя плохие новости, — казалось, голос Директора растекается по кабинету, как пленка мазута на поверхности воды. — Точнее, новость. Я бы сообщил ее тебе сразу, но, извини, не был уверен, что ты готов к ней: меня проинформировали, в каком переплете ты был последние четыре дня.
— Ближе к делу, если можно.
— Конечно, — Директор спокойно выдержал его тяжелый взгляд. — Твой отец скончался. При весьма загадочных обстоятельствах, должен заметить.
— Что? — Трейси непроизвольно сел прямо.
— Я не буду ходить вокруг да около: он был убит четыре дня назад. — Он сцепил руки за спиной. — Это произошло у него в квартире. Судя по всему, он принимал ванну: когда его нашли, он голый лежал в воде. Его задушили, как мы предполагаем, куском стальной проволоки. Обычная веревка исключается: вскрытие показало, что в прилегающих тканях следы каких бы то ни было волокон отсутствуют. И то, что проволока была из стали — тоже всего лишь наше предположение. Характер раны свидетельствует о том, что убийца воспользовался тонкой металлической проволокой, чем-то вроде струны, — Директор выпрямился и отошел от стола. — Он сражался за свою жизнь до последнего.
— Вы знали, что он неизлечимо болен?
— Нет, этого я не знал.
— Жить ему оставалось от силы полгода.
Директор промолчал.
— У него отобрали даже такую малость.
Директор отметил горечь в голосе Трейси.
— Я уже обо всем распорядился, — негромко сказал он. — Естественно, мы перевезли его сюда. Он был членом нашей семьи. Ждали только твоего возвращения. Как только ты позвонил, я вызвал похоронный кортеж. Все готово, нас уже ждут. Похороны состоятся на Арлингтонском кладбище.
Трейси молча разглядывал его.
— Твой черный пиджак в приемной секретаря, — Директор взмахнул рукой. — Пошли?
* * *Туэйт не ошибся, уломать Флэгерти ничего не стоило: он изложил ему в общих чертах дело, и Флэгерти дал свой «о'кей». Туэйт работал с ним уже седьмой год и успел за это время убедиться, что сам капитан предпочитает иметь дело с пропойцами и мелкими воришками, всякий раз прислушиваясь к рекомендациям из главного полицейского управления: таким образом он подстраховывался и не имел лишних хлопот.
Туэйт вышел из его кабинета и стал готовиться к встрече с Жабой Тинелли, принцем Нарко. К нему неслышно подошел Уайт и сказал, что звонила Мелоди.
— Не знаю, уж в чем там дело, — пожал плечами черный полицейский, — но, должно быть, что-то серьезное: за последние пятнадцать минут она звонила три раза.
Туэйт открыл свой кабинет, подошел к столу и набрал ее номер.
— Дуг, — в голосе ее чувствовалось волнение, — я наконец продралась через твой манускрипт.
— Только сейчас? Я думал ты уже давно прочитала его.
— Ну... в общем, да. В тот раз я лишь пробежала его, чтобы ты имел общее представление о его содержании. Видишь ли, китайский — язык довольно необычный. Каждый иероглиф имеет множество значений, и от того в какой последовательности они расположены...
— Мел, — он старался говорить как можно спокойнее, — к чему ты клонишь?
Она замолчала. А когда заговорила вновь, голос ее был еле слышен:
— Дуг, ты понимаешь, с чем связался?
— О чем это ты? — подозрительно осведомился Туэйт.
— Седьмого числа будет поставлена очередная партия товара. Седьмое — это завтра, — из трубки доносилось ее прерывистое дыхание.
— Черт возьми, в чем дело. Мел? — Она начинала пугать его.
— Речь идет о поставках оружия. Пауза затянулась так надолго, тишина в трубке была такой зловещей, что Мелоди не выдержала:
— Дуг? Ты меня слышишь?
Туэйт лихорадочно соображал. Убийство губернатора, потом — сенатора, крупнейшая за всю историю участка партия наркотиков, а теперь еще нелегальная торговля оружием. Что все это означает? Все эти три линии имели точку пересечения, в этом он не сомневался. Но где и каким образом они пересекаются? И кто находится в центре, кто управляет всеми процессами? Он снова ощутил холодок под сердцем и подумал о Трейси: где его черти носят? Вернувшись утром в участок, Туэйт только и делал, что набирал его номер в вашингтонском отеле «Четыре времени года». Мы вышли на что-то очень и очень серьезное, со страхом думал Туэйт, и мне это категорически не нравится.
— Ты уверена? — осипшим вдруг голосом спросил он.
— Четыре автомата «узи», четыре АК-47, двадцать четыре противопехотных гранаты, два скорострельных миномета «фрэнкиз», оснащенных приборами ночного видения, полдюжины пусковых ракетных установок «рейнсбек», комплект ракет «сейтран финтвист», восемь противогазов, пятнадцать канистр со сжиженным газом циан.
— Боже мой, — прошептал он, — я сейчас выезжаю. Он напрочь забыл о Жабе Тинелли.
* * *Вот и яма в земле, через которую Луис Ричтер отправится в вечность, отправится неторопливо, словно спускаясь по невидимым ступенькам. Крупные капли дождя гулко стучали в выпуклую полированную крышку гроба красного дерева и, как слезы с щек, стекали на дно могилы.
Священник прочитал все положенные молитвы, присутствующие бросили на крышку гроба по пригоршне земли, которую тут же смыло дождем. Неподалеку, в том месте, где Шерман-драйв делает резкий поворот на юг, одетая по последней моде женщина укладывала голубые и желтые лилии к подножью памятника. Водитель в ливрее держал над ее головой большой черный зонт. Рядом, вцепившись в руку шофера, стоял мальчик лет восьми. На нем был темный костюмчик, ветер настойчиво теребил его челку, и мальчик недовольно хмурился.
У могилы Неизвестного солдата густо толпились туристы. Несмотря на подбитый тонким сукном плащ, который вместе с пиджаком выдал ему секретарь, Трейси поежился от холода.
Последний раз скрипнула лебедка, гроб лег на дно могилы. Двое дюжих молодцов, опершись о ручки лопат, сосредоточение созерцали горизонт.
— Что ж, — тихо обронил Директор, — вот и все. Трейси повернулся, чтобы уйти, но Директор придержал его за руку:
— Пусть вначале разойдутся остальные. Нам некуда торопиться.
Трейси внимательно посмотрел на Директора, потом бросил взгляд за его спину: элегантно одетая женщина уже выпрямилась. Она взяла из букета одну лилию и протянула ее мальчику. Обняв ребенка за плечи, она слегка подтолкнула его, и они пошли прочь. Она что-то прошептала ему на ухо, мальчик остановился, вернулся к памятнику и бросил лилию рядом с остальными цветами. Немного постояв у могилы, мальчик догнал мать. Сейчас Трейси видел, что она очень молодая. Слишком молодая, чтобы быть вдовой.
Трейси отвел взгляд. Муж этой женщины не должен был умирать, как не должен был умирать и Луис Ричтер. У отца было еще шесть месяцев жизни. И все они принадлежали ему. Но Луису Ричтеру не суждено было ими распорядиться. Жизнь и смерть, две особы, известные своей непредсказуемостью, в особенности, последняя: стоит отвлечься, а она уже тут как тут и изо всех сил наносит удар.
— Нам осталось обсудить еще один, последний вопрос, — Директор повернулся к Трейси. — У меня для тебя есть задание.
— Как вы сказали, я больше не член семьи.
— И, тем не менее, ты был одним из нас. Так же, как твой отец. Все эти годы он верил в наше дело, верил в нас, верил в наш долг перед отечеством. Он понимал всю важность и значение нашей роли.
— Означают ли ваши слова, что я этого не понимаю?
— Мы не рассматриваем наших людей как индивидуумов, Мама. Когда-то ты сам это понимал. Мы многоголовы, но тело у нас одно. — Несмотря на сгущавшуюся темноту, глаза Директора сверкали. — И когда одна из голов заболевает и это угрожает телу, ее немедленно отсекают. — Трейси пристально посмотрел ему в глаза. — Я говорю о Киме. Он стал изменником, с ним надо покончить.
— А я было подумал, что вы решили дать ему уйти.
Директор кивнул.
— Совершенно верно. Он преступил черту, и я позволю ему уйти. Навсегда. За другую черту, откуда нет возврата. Его необходимо ликвидировать. Но эта операция может поставить под удар Фонд, а я не могу, не имею права рисковать, — он поднял воротник плаща и повернулся спиной к ветру. — Поэтому его должен устранить ты: ты не член семьи.
— Вы сошли с ума, — Трейси отпрянул от него, словно поскользнувшись. А ведь секунду назад он твердо стоял на ногах! — Я не наемный убийца. Подите прочь!
— Олл райт, — неожиданно согласился Директор, — именно так я и поступлю. Но прежде скажу еще кое-что. Убив твоего отца, Ким преступил черту. Внезапно поразившее тебя малодушие не спасет его. Он убил одного из членов семьи, таких вещей мы не прощаем.
— Ким? — шепотом переспросил Трейси. — Ким убил моего отца? Но почему?
— Понятия не имею. Мотивы меня не интересуют, важен сам факт.
