Алексей Егоренков - Земля точка небо
«Некрасиво смотрится на девушках брючный костюм», – подумала Лиза.
– Я сказала, ХОЧУ! – острым носком черной туфли Анжелика пнула белоснежные листы в лицо помощнику, который вяло прикрылся манжетами. – Слушай, мне надоели модельные курвы, у которых с ушей прет эта вся эрудиция! И вообще, меня достало сидеть тут каждый день, понятно?
– Лиза, – несчастный помощник нагнулся, чтобы глянуть на Лизу откуда-то из-под колена бешеной Анжелики. – Лиза, пока что извините нас, пожалуйста, как только мы придем к окончательному решению, мы сразу наберем вас.
– Хорошо, – Лиза кивнула и чуть растерялась, когда искала выход. Позади нее снова бушевала Анжелика, а бедный помощник мямлил что-то про бюджет и уровень.
...21 апреля 2003 года
– Крупная должность, – Максим потер ногти о манжету. – Предложили сразу. Оставалось только подписать.
– И ты решился? – спросила Лиза.
Они сидели в гостиной, неторопливо прикуривая сигарету от сигареты. Лиза всегда много курила после ванны, а Максу просто нравилось быть рядом. На Лизе был махровый халат, и какие у нее были ноги! Какие запястья! Какие волосы!
«Господи», – ужаснулся Максим, – «сколько времени я выдержу с ней в одной квартире, прежде чем изнасилую?»
Но, конечно, он не смог бы – его терзала вовсе не похоть. Жаркий озноб, продиравший Макса, рождался где-то в легких и таял в области желудка, не опускаясь ниже.
Проще говоря, его мучила влюбленность – не желание владеть, а жажда быть обладаемым.
Но какие у нее были волосы.
«Этот оттенок», – думал Максим. Как будто пепельно-серые, но против света – скорее русые, а под вечер – даже слегка рыжеватые, как медь.
Лиза снова о чем-то спросила.
– А? – встрепенулся Макс.
– Ты сразу решился? Стать продюсером?
– А… да… конечно. Может, включить свет? – он приподнялся с дивана.
– Не надо, зачем?
– Ладно… а ты что же? – Максим вытащил из пачки новую сигарету и прикурил, оставив первую тлеть на краю пепельницы. – Кстати, завтра прибывают оставшиеся вещи.
– Хорошо. Что я? Не знаю. Сказали, позвонят.
Макс разочарованно махнул рукой. Он встал, аккуратно выбрался из пиджака и взялся за узел галстука.
– Так говорят, когда звонить не собираются, – сказал он, прикусив сигарету.
Но они позвонили раньше, чем Максим докурил, и даже прежде, чем он снял галстук.
Лиза раскрыла трещавший мобильник и сунула его под сырые волосы.
– Да. Да. Спасибо. Хорошо, – она сложила трубку.
Макс ожидал, что она заговорит, но Лиза только покачала головой, недоверчиво мусоля антенну.
– Что? – спросил Максим. – Что слышно?
– Не знаю, стоит ли этому верить, – ответила Лиза. – Звонил этот Члеянц, помощник…
Макс неторопливо повертел сигаретой.
– Сколько дают? Сколько?
– Пятьсот.
– В месяц?
– В день.
– Что?!
– Пятьсот долларов за день на съемках, – недовольно повторила она, возвращая телефон на столик.
Ей не понравилось выражение на лице Максима. Он наверняка приписал успех себе от начала (Макс находит телестудию) и до самого конца (Макс уговаривает Лизу перебраться в Москву). Хотя было весьма сомнительно, что он мог бы сам высидеть перед камерой ровно пять минут, рассуждая о половых органах.
И хватит пялиться на мои ноги!
Телефон снова зажужжал, осветив полумрак темно-синими сполохами. И снова звонил Члеянц, нелепый помощник директора.
– Лиза, вы знаете, я погорячился, оказывается, – сообщил он радостно. – Представляете, начали сводить бюджет – и ну совсем никак вам не выходит пятьсот условных единиц.
– М-м, – Лиза была расстроена, но едва удивилась. Судя по лицу Макса, он всё понял и расстроился куда больше.
Помощник директора, бормотавший в трубке, предложил Лизе вообразить, какая трудная получается ситуация. Он сказал, что вертел смету так и эдак, но без результата.
– Жаль, – сказала Лиза, яростно отмахиваясь от Максима, который строил нечеловеческие гримасы и старался показать ей, как вести себя в разговоре.
– Триста пятьдесят. Это максимум, что мы можем пообещать, – сказал помощник.
Лиза была приятно удивлена. Она успела мысленно расстаться и с деньгами, и с мечтами о работе – но, видно, поторопилась. Три с половиной сотни в день? Тоже неплохо. Вообще-то, даже с ума сойти, если вспомнить прежнюю зарплату.
– Что он сказал? – потребовал Макс, когда Лиза сложила трубку.
– Немного снизили.
– До какой суммы?
– Триста пятьдесят.
– Триста пятьдесят! – Максим сделал большие глаза. – Это же почти вдвое!
– И всё равно неплохо, – возразила Лиза, доставая новую сигарету. – И совсем даже не вдвое.
– Лизка, – сказал Макс. – Извини, но…
Он достал пачку, щелкнул зажигалкой, прикурил Лизе, а потом себе.
– Но ты просто не умеешь говорить с работодателями.
– Всё я умею. И вообще, какое тебе дело, прости.
Максим выдохнул через фильтр.
– Да тебя ведь жаль. Дала бы трубку мне, я бы сам поговорил.
– Ой, перестань, – сказала Лиза. – Нормальные это деньги.
Он сорвался было идти в сторону прихожей, но вернулся и сел на диван. Они курили молча. Лиза смотрела в окно. В домах по ту сторону Ленинградского загорались первые окна.
– Интересно, куда делся наш журналист, – сказал Макс.
Лиза вдруг поняла, что задремала, и сигарета вот-вот упадет на диван. Она вздрогнула и поежилась, торопливо приходя в чувство.
– М… что за… журналист?
– Некто по имени Дмитрий.
– А, – сказала Лиза и коротко зевнула, прикрываясь рукой.
– Я бы сказал, что он задержался в редакции, но, во-первых, вряд ли его туда взяли, а во-вторых, не случилось ли с ним…
Он замолчал. Не стоило рассуждать об этом при Лизке, тем более на Диме были дорогие туфли, которые Максим рассчитывал получить назад.
– Может, он просто идет пешком, – сказала Лиза.
– Что значит «пешком»?
– Он любит гулять. Так мы с ним и начали общаться, мы оба любим побродить.
– Но… до центра сколько? Двадцать километров? Тридцать?
– О, – сказала Лиза, чувствуя легкую гордость. – Для нас это пустяк.
Макс раздраженно откинулся на спинку дивана, едва не осыпав себя пеплом.
Новые туфли. Туфли за две сотни – год назад это были серьезные деньги.
«Всё, никаких, никаких больше подарков. И не забыть его долю в аренде жилья».
Ж-ж-ж-ж, – насмешливо отозвался телефон Лизы.
– Давай я отвечу! Дай его мне!
– Подожди ты! – отмахнулась Лиза. – Я даже не знаю, кто звонит.
Она открыла трубку. На экране светился тот же номер, и Лиза, секунду помедлив, отдала телефон Максиму.
– Алло, – сказал Макс, неловко взяв непривычную женскую «раскладушку». – Добрый вечер. Да, я э-э… представляю интересы Елизаветы…
Лиза не сдержалась и фыркнула. Она хотела тихо попросить Макса никогда в жизни не звать ее этим именем, но он уже отвернулся, прикрыв ладонью свободное ухо.
Помощник директора совсем не удивился такой замене. По крайней мере, следующие две минуты проговорил он, а Максим только издавал неопределенные звуки.
– Э… да… стоп! Да, я все понимаю, – прорвался наконец Макс. – Теперь послушайте меня…
Он заговорил, и Лиза даже восхитилась. Максим ловко и плавно выложил перед Члеянцем целый веер соображений, по которым его клиент – опять Елизавета, сколько можно! – заслуживает максимального внимания. Макс перечислял факты, которые сам только что выдумал – и они казались такими достоверными, что Лиза едва не загордилась. По его словам она была и опытным психологом (еще бы!), и телеведущей (стаж одна неделя!), и способной актрисой, и, между нами, годилась даже в модельный бизнес (тут Лиза слегка покраснела). Максим приводил какие-то цифры, и они невероятным образом выстраивались в колонки. И запросто говорил о телевидении. Надо было признать – она никогда бы не смогла так хорошо подать себя.
Но едва он сделал торжественную паузу, как в трубке снова забормотали.
– Да, э… но… – и снова Макс ушел в оборону, бессильно слушая помощника директора.
«Битва титанов», – подумала Лиза.
– Э… одну минуту, – Максим повернулся к ней и хотел что-то сказать, но в телефоне не умолкали. – Да! Ну… да, я согласен. Разумеется. Хорошо, спасибо.
И он сложил трубку.
– Ну что? – спросила Лиза.
Макс поворочал во рту языком.
– Дело обстоит так, – сказал он. – Их можно понять. У них накладки с бюджетом. Новая концепция, новая ведущая, а съемочное время, фактически, то же самое. Но я настоял, чтобы в будущем ты могла рассчитывать на прибавку.
Лиза поправила халат и взяла из пепельницы свой окурок.
– Ну, – сказала она. – Ничего страшного, я же говорила, триста пятьдесят – тоже неплохо.
– А… Нет, пока речь идет о двух с половиной сотнях.
Она удивленно посмотрела на Максима. Он тут же перешел в атаку.
– Неужели тебе мало? На каких-то тридцать процентов меньше первоначальной суммы.
