Джон Коннолли - Темная лощина
Рики встал и спросил, где в доме туалет. Я объяснил ему, и он нас на время покинул.
— Где ты откопала себе любовника-латиноса? — спросил я.
— Он изучает психологию.
— Правда? — я старался, чтобы мой голос звучал не слишком саркастично. Может быть, Рики пытался убить двух зайцев сразу, изучая психологию и одновременно пытаясь анализировать самого себя?
— Он на самом деле очень хороший, Берд. Просто немного смущается при виде незнакомцев.
— Ага, как добрый пес.
Она в ответ показала мне язык.
— Ты хотя бы школу закончила?
Она, казалось, пропустила вопрос мимо ушей. А после паузы обронила:
— Со временем я начну заниматься.
— Хмм... И что же ты планируешь изучать? Биологию?
— Ха-ха! — она не улыбалась.
Полагаю, что благодаря присутствию Рики у нее в голове и мыслей не было о семестровых экзаменах.
— Как твоя мама?
— Хорошо.
На мгновенье она замерла и притихла.
— Она беспокоится о тебе и папе, — продолжила Эллен. — Он рассказал ей, что ты был на похоронах вчера, но у вас не нашлось общих тем для разговора. Как я полагаю, она думает, что вы должны разобраться в своих отношениях.
— Это не так просто.
Она кивнула.
— Я слышала их с матерью разговор. Что он говорит о тебе — это правда? — спросила она мягко.
— Отчасти — да.
Она, по-видимому, пришла к определенному выводу:
— Тебе надо поговорить с ним. Ты был его другом, а у него их не так уж много.
— У большинства из нас их не так уж много. Я пытался поговорить с ним, Эллен, но он осудил меня. Твой отец — хороший человек, однако не все хорошее подходит ему по характеру.
Рики вернулся в комнату, и наш разговор прервался. Я сделал им предложение переночевать у меня, но, честно говоря, обрадовался, когда Эллен отказалась. Они решили провести ночь в Портленде с намерением направиться прямо в Великие Северные леса уже следующим утром. Я предложил им остановиться возле Санта-Джона и сказать, что это я послал их. Пусть, думал я, сами решают свои проблемы, и мне совершенно не хочется знать, чем это закончится. Думаю, Уолтеру Коулу этого тоже не особенно хотелось.
После того как они уехали, я сел в машину и поехал обратно в Портленд, решив позаниматься в тренажерном зале одного из городских культурно-оздоровительных центров. Укладка черепицы, конечно, тоже была неплохим упражнением, но я намеревался убрать те пласты жира, которые небольшими складками выдавались у меня на боках. Я провел в зале сорок пять минут, производя всякие сложные движения для торса и делая упражнения для плечевого пояса, пока в конце концов мое сердце не стало выпрыгивать из груди и майка вся не пропиталась потом. Закончив, принял душ; затем мне стало интересно посмотреться в зеркало, чтобы понять, уменьшились ли эти жировые отложения хоть насколько-то. Разглядывая себя, я думал, что мне скоро тридцать пять и среди моих еще темных волос уже кое-где виднелись серебристые.
Яркие рождественские огоньки сверкали на деревьях Портленда, когда я вышел из тренажерного зала. Будучи лишь бликами, отражением городских огней, издалека они казались по-настоящему горящими. Я направился в городскую библиотеку, чтобы просмотреть кое-какие свежие журналы. Хотелось бы узнать последние взгляды Дэна Сэвиджа на различные сексуальные игры. На этой неделе Дэн общался с парнем, который утверждал, что он не гомосексуалист, хотя занимался любовью только с мужчинами. Дэн Сэвидж не видел разницы между гомо— и гетеросексуалами. Откровенно говоря, мне это тоже было по барабану. Я попытался представить себе, что бы такого мог сказать этому парню Эйнджел. Получалась сплошная нецензурщина.
Начался дождь, и капли, растекаясь по стеклу, сверкали на окне, словно кристаллы. Какое-то время я наблюдал за дождем, а затем вернулся к чтению своего журнала. Спустя некоторое время я заметил знакомую фигуру, движущуюся по направлению ко мне, и тот же странный запах ударил мне в ноздри.
— Могу я задать вам вопрос? — спросил высокий голос.
Я встал со своего кресла. Те же самые холодные насмешливые глаза наблюдали за мной; дождевые капли катились по лысой голове. Неприятный запах — смесь крови и одеколона — теперь стал еще сильнее, и я немного отступил назад, к столу.
— Вы хотите найти Бога? — продолжил он, бросив на меня такой обеспокоенный взгляд, каким врачи одаривают курильщиков, когда те начинают рыскать по карманам в поисках сигарет в комнате ожидания. В бледной руке он держал библейскую брошюру.
Я уставился на него в растерянности. Только усилием воли мне удалось придать своему лицу более или менее осмысленное выражение.
— Когда Бог пожелает меня увидеть, он будет знать, где меня найти, — ответил я и вернулся к своим журналам. Глаза нарочито обшаривали страницы журнала, но втайне все мое внимание было обращено на собеседника.
— Откуда тебе знать? Может быть, именно сейчас Бог ищет тебя? — сказал он и присел рядом со мной.
Я понял, что мне лучше держать рот на замке: если он помешан на религии, продолжение разговора только вдохновит его. Такие типы обычно ведут себя как монахи-молчальники, которым только что дано недельное освобождение от их обета молчания. Хотя этот парень вовсе не выглядел религиозным фанатиком, я уловил, что в его вопросе имелся некий подтекст, на который я поначалу не обратил внимания.
— Я всегда верил, что Бог будет повыше ростом, — возразил я ему.
— Грядут большие перемены, — невозмутимо произнес лысый человек. — Не останется места для грешников, разведенных, садомазохистов, для женщин, не уважающих своих мужей.
— Думаю, ты только краем задеваешь некоторые из моих собственных хобби и увлечений кое-кого из моих друзей, — не поднимая глаз от журнала, откликнулся я. И бросил последний благодарный взгляд на свой кофе. Просто сегодня был не мой день.
Он внимательно наблюдал за мной — как змея, готовящаяся к внезапному нападению.
— Не будет места для мужчины, который встает между другим мужчиной и его женой или его маленьким мальчиком...
Теперь в его словах присутствовал ясный смысл, да и явный подтекст тоже. Он улыбнулся, и я увидел его зубы, маленькие и желтые, как клыки грызуна.
Мне надо найти кое-кого, мистер Паркер. Я думаю, вы сможете помочь мне в поисках, — алые губы незнакомца так вытянулись вперед, что на мгновенье мне показалось: сейчас он обдаст меня струей своей крови.
— Кто вы такой? — спросил я.
— Не имеет совершенно никакого значения, кто я такой.
Я посмотрел в окно. Напротив располагались окна кофейного магазина. Там парень из-за прилавка наблюдал за девушкой, сидевшей за столиком у окна.
— Я ищу Билли Перде, — продолжал он. — И надеялся, что вы можете знать, где он сейчас находится.
— Что вы от него хотите?
— У него есть кое-что, принадлежащее мне. Я хочу забрать это обратно.
— Простите, но, боюсь, я не знаю никакого Билли Перде.
— Думаю, вы обманываете меня, мистер Паркер, — тон его голоса не менялся, но в нем прозвучали нотки угрозы.
Я немного отодвинул назад полы своего жакета, чтобы он заметил, что я вооружен.
— Мистер, вы пришли не к тому, к кому надо. Теперь мне пора идти. И если вы встанете с кресла до того, как я выйду из помещения, то, клянусь, я воспользуюсь своим пистолетом. Вы меня поняли?
Его глаза казались теперь мертвыми.
— Я понимаю... — в его голосе снова послышалось угрожающее шипение змеи. — После всего этого мне представляется, что я вряд ли смогу воспользоваться вашей помощью когда-либо вообще.
— Я тоже и надеюсь, что никогда больше вас не увижу.
Он кивнул, причем как бы самому себе.
— О, вы меня и вправду не увидите...
Теперь у меня не оставалось никаких сомнений: он угрожал мне. Я держал его в поле зрения до тех пор, пока не дошел до двери, и мог наблюдать, как он достал зажигалку и поджег свою брошюру. Все это время он не сводил с меня глаз.
Я выгнал машину из гаража и решил съездить к Рите Фэррис. Но свет в ее окнах был потушен, и никто не ответил на мой звонок в дверь. Тогда я направился из Портленда в Скарборо, прямо к Рональду Стрейдиру, который жил в доме на перекрестке Пэйн-роуд и Ту-роуд. Я припарковался неподалеку от серебристого трейлера Билли Перде и постучал в его дверь, но мне никто не ответил, и окна трейлера были темны. Машину Билли припарковал справа от трейлера. Становилось очень холодно.
Позади себя я услышал шум шагов и обернулся в слабой надежде увидеть Билли, но в пределах видимости появился только Рональд Стрейдир, одетый в черные джинсы, сандалии и майку; его короткие темные волосы были прикрыты белой бейсболкой с красным козырьком. В руках он держал АК-47.
— Вот уж не думал увидеть тебя здесь, — сказал он, глядя на оружие в замешательстве.
— А кого ты ожидал здесь увидеть?
Я знал, что Рональд клялся на своем АК. И слышал, что многие из тех, кто служил во Вьетнаме, делали то же самое. Рональд однажды рассказывал мне, что их винтовки стандартного образца могли вынести любые дожди Южной Азии и им не хотелось бы заменять их на АК-47, украденные у вьетнамцев. Оружие Рональда выглядело слишком старым, чтобы сойти за сувенир, которым оно, вероятно, все-таки являлось.
