Пи Трейси - Смертельная поездка
– Джина, успокойся. – Он положил ей руку на колено. – Это солдатики выходного дня. Им же нужно где-то играть в свои игры.
Но когда один из молодчиков направился к пикапу, у него самого по спине побежали мурашки. Молодчик был светловолосым, веснушчатым и обгоревшим на солнце, но с выправкой у него было все в порядке: прямая спина, четкие движения и вздернутый подбородок, характерный только для военных в стойке «смирно».
– Добрый день. Что здесь происходит?
Солдат приблизился к открытому окну Гарольда и дружелюбно кивнул. Автоматическая винтовка спокойно висела у него на боку.
– Добрый день, сэр, мэм. Боюсь, вы здесь не проедете. Дорога временно закрыта. Мы направляем машины в объезд по шоссе «С»…
– Что значит «дорога закрыта»? Почему?
– Военные маневры. Ваши налоговые доллары в действии.
Джина с облегчением вздохнула, затем раздражение заполнило то пространство, где еще секунду назад бурлила паника. Она была готова к катастрофе, но не к неудобству. Смахнув со лба прядь мокрых от пота светлых волос, она стала обмахиваться рекламным листком «Флит-Фарм».
– Что значит «военные маневры»? – набросилась она на молодого солдата. Тот удивленно вскинул брови, и Гарольд улыбнулся. Он почти жалел этого цыпленка, посмевшего поставить преграду между Джиной и душем именно в тот день, когда у Джины начались месячные. – Мы живем дальше по этой дороге, и, когда мы уезжали сегодня утром, никаких военных маневров не предвиделось.
Гарольд примирительно улыбнулся, но посмотрел на солдата, и его улыбка сразу увяла. Уверенность и спокойная решимость вдруг исчезли с лица человека в форме, их сменила растерянность и даже какой-то промельк страха. Гарольд занервничал. Люди с оружием в руках не должны быть растерянными и испуганными – иначе все может обернуться очень плохо.
– Э… так вы живете дальше по этой дороге, мэм?
– Да. Где-то в полумиле дальше Фор-Корнерса. Большая ферма по левую руку. А теперь мы были бы вам очень благодарны, если бы вы сдвинули свой забор в сторону, чтобы мы могли проехать. Дома нас ждет сын.
Солдат застыл на секунду, превратившись в каменного истукана, затем сделал глубокий вдох и снова натянул маску решительного вояки.
– Мне очень жаль, мэм, но этого я сделать не могу. У нас приказ никого не пропускать.
– У вас приказ не пускать меня домой? – недоверчиво спросила Джина, наклонившись вперед, чтобы метнуть в солдата уничижительный взгляд. – Это же чушь. А теперь пропустите нас, или мы проедем прямо по вам и по вашему забору.
«А вот этого Джине не следовало говорить», – подумал Гарольд. Он находился прямо на линии огня между разгневанной женщиной и мальчишкой с автоматом, которому неизвестно что может прийти в голову. Выразительно посмотрев на Джину, он повернулся к солдату, вымучил улыбку и сказал как можно спокойнее, хотя у него самого тоже кончалось терпение:
– Слушайте, мы просто хотим добраться до дому. Разве вы не можете этого понять?
– Могу, сэр, но у нас приказ, – повторил он.
– А нам в таком случае что делать? Ездить кругами, пока вы не закончите играть в солдатиков?
– Это вам решать, сэр. Я просто выполняю свою работу.
– Ваша работа состоит не в этом. Я хочу поговорить с вашим командиром. Немедленно. А если он не появится, я развернусь, найду ближайший телефон, и дальше вы будете объясняться с шерифом округа Миссакува.
Солдат явно не знал, что делать. Его глаза метались от Гарольда к Джине и обратно, и Гарольду показалось, что в них мелькнул отблеск вины и раскаяния.
– Подождите, пожалуйста, одну минуту. Я свяжусь с командованием по рации. – После этих слов он резко развернулся на каблуках и быстрым шагом вернулся к заграждению, где с автоматом на изготовку стоял второй солдат.
Гарольд не ожидал, что солдат так быстро ретируется. По спине у него опять поползли мурашки, и на этот раз их было больше. Он чуть не подпрыгнул, когда Джина дотронулась до его локтя.
– Что-то не так, – прошептала она. Ее голос дрожал, и Гарольд почувствовал, как эта дрожь отдается у него под ложечкой. – Что-то случилось, а они нам не говорят…
– Джина, не паникуй. – Гарольд накрыл ее ладонь своей, слегка пожал и изобразил на лице ободряющую улыбку. – Эти щеглы ничего не делают без приказа. Если ему приказали перекрыть дорогу и никого не пускать, он и собственную матушку назад завернет. Сейчас придет начальство, и все разрешится.
Успокаивая Джину, он следил за солдатами. Веснушчатый парень стоял возле джипа и говорил что-то в микрофон установленной в машине рации, второй не сводил взгляда с пикапа.
Гарольд стер ладонью текущий по шее пот. Когда эта колымага не ехала, она превращалась в настоящую баню, а вся эта задержка длится уже слишком долго.
– Подожди здесь. Я пойду узнаю, чего они тянут.
Веснушчатый парень дал отбой по рации и вдруг услышал долгий, выматывающий душу скрежет и, обернувшись, увидел, как дверь пикапа повернулась на ржавых петлях и Гарольд Уиттиг ступил на дорогу. Солдату сразу пришло в голову, до чего этот гигант с черными вьющимися волосами и плечами и грудью штангиста похож на Супермена из комиксов. Второе, что промелькнуло у него в мозгу, не было мыслью, а скорее представляло собой бессознательный ответ на внешний раздражитель, как у животных. Он мгновенно развернулся на месте, словно смертельно опасная балерина, и его винтовка, описав полукруг, пришла в такое положение, при котором ее ствол был направлен Гарольду Уиттигу прямо в грудь. Но еще до того, как он завершил разворот, его напарник уже лежал на земле в стрелковой позиции, взяв Гарольда на прицел.
– Стоять на месте!
Гарольд застыл, как замороженный азотом. У него отпала челюсть, и он в полном смятении воззрился на две нацеленные на него автоматические винтовки. Он вспомнил о том, что надо моргать, только когда его глаза высохли и их стало жечь. Он закрыл рот, сглотнул, затем тихо спросил:
– Вы что, ребята, с ума сошли? Что вы творите?
Голос солдата слегка дрожал, но направленное на Гарольда дуло не шелохнулось.
– Мы просто выполняем свою работу, сэр.
– Вашу работу? – недоверчиво протянул Гарольд. – Так это ваша работа – направлять оружие на невооруженного гражданина? Это ваша работа – не пускать людей в собственный дом? – Он оторвал ногу от асфальта, собираясь сделать шаг вперед.
– Сэр! – Ремень М-16, свистнув, проехался ему по плечу, когда он рывком переместил винтовку к боку.
Гарольд застыл.
– Не двигайтесь. Стойте на месте.
«Чертовы солдатики выходного дня», – подумал Гарольд. Он вдруг пришел в ярость оттого, что парочка игрушечных вояк, раз в месяц вылезающих на военные сборы, смеет целиться из винтовок – не важно, заряженных или нет – в штатского человека, налогоплательщика, из кармана которого им выплачивают зарплату. Он расправил плечи, набычился и перевел взгляд с одного на другого.
– Вы, ребята, только что обеспечили себе серьезные телесные повреждения.
– Гарольд?
Сбитый с толку необычным звучанием голоса жены, Гарольд повернул крупную голову. Джина стояла возле правого крыла пикапа. Она вся как-то сжалась, а ее испуганные глаза метались от мужа к винтовкам и обратно. Господи боже мой, вот и пойми их, женщин. Она наотрез откажется есть яйца из-за того, что существует вероятность, что лет через сорок у нее возникнут проблемы с сосудами, но зато спокойно выйдет навстречу двум М-16, будто сделана из кевлара.
– Джина, вернись в машину, – спокойно сказал Гарольд. Он был уверен, – абсолютно уверен – что винтовки не заряжены, но все равно не хотел, чтобы Джина вмешивалась, – это бы только все усложнило.
Секунду она смотрела на него, затем повернулась и забралась в пикап.
– Вы тоже, сэр, – сказал веснушчатый парень, махнув стволом в направлении пикапа. – Пожалуйста, вернитесь в машину. Немедленно. Вам скоро должны разрешить въезд. Я жду вызова по рации. Это займет не больше минуты.
Гарольд несколько мгновений смотрел на веснушчатого солдата, затем сел в машину. Взглянув на текущие по лицу жены слезы, на ее дрожащие крупной дрожью руки, он впервые в жизни захотел причинить боль человеческому существу. Точнее, двум. Прямо сейчас он ничего не мог поделать с этой парочкой твердолобых героев, у которых оружие может быть заряжено боевыми патронами, но, Господь свидетель, в ту самую секунду, как он доберется до телефона, он оборвет все провода во всех конторах – доберется до самого Вашингтона, если понадобится, – и посмотрит, как этих ублюдков подвесят за…
Гарольд, погоди-ка.
Он все время смотрел на солдат возле джипа, его глаза и разум застилало красное облако бессильной ярости, и он не увидел, не увидел того, что сразу заметил бы любой дурак с ясным взглядом. Под ложечкой у него завязался огромный клубок страха, практически парализовавший сердце.
