Павел Шмелев - Простые вещи, или Причинение справедливости
Неплохо пошла тема с игровыми аппаратами, точнее, с их программированием. В зависимости от жадности заказчиков, то есть хозяев игровых салонов, Мирослав «взламывал» запоминающее устройство автоматов и самопальным программатором заставлял аппарат снижать сумму выигрышей до тридцати, а иногда и десяти процентов от оборота. Специализация обещала быть востребованной, но потом салоны начала крышевать прокуратура, и, как обычно в этом случае, налаженный бизнес развалился.
Золотым дном оказалось фальсификация данных фискальной памяти контрольно-кассовых машин — время для налогоплательщиков, работающих с розницей и кэшем было нелегкое. Показатели выручки удавалось снизить в два-три раза, во столько же уменьшались налоги торговцев. А торговцев тех было немало. Каждый «отстегивал» до пятнадцати процентов укрытых от налогов денег. Этим бизнесом заправлял недоучившийся в институте предприниматель, с которым Берков познакомился случайно, в кабаке. Сотрудничество длилось полтора года, и Мирослав не остался внакладе — поменял квартиру на «двушку» и купил совершенно новую «тойоту короллу». Потом государство смекнуло что к чему, память кассовых аппаратов стали защищать стойкими криптоалгоритмами, а все модели подвергать сертификации и вносить в госреестр — лавочка закрылась.
Все же на третьем курсе универа Мирослав осознал, что будущего у этих подростковых увлечений нет, и потому вплотную занялся изучением языков неструктурированных запросов, систем управления базами данных, какое-то время поработал разработчиком простых, а затем и более сложных приложений, попробовал на вкус карьеру тестировщика. Удовлетворяя природное любопытство и пробуя силы, строил по заказу бот-сети и продавал их, с помощью D-DOS атак обвалил пару десятков сайтов, конечно же, не случайных и за неплохие деньги. Сильно увлекся CISCO, до сертификации CCNP Security дошло — уровень очень, очень суровый, пожалуй, в Е-бурге таких людей по пальцам пересчитать можно. На том и выехал в универе — проректор лично пообещал диплом, если Берков проведет серию ликбезовских лекций для аспирантов и преподавателей некоторых кафедр.
Учеба в университете оказалась ожидаемо бестолковой и бесполезной, название специальности «Организация и технология защиты информации» нисколько не отражала потребности рынка ни в организации, ни в технологиях этой самой защиты. После того, как седой, вечно кашляющий доцент Востряков, перешагнувший пенсионный возраст еще в прошлом тысячелетии и читавший последние двадцать лет курс антенно-фидерных устройств принялся по бумажке излагать теорию побочных электромагнитных излучений и наводок, Мирослав перестал ходить почти на все лекции. Но универ он решил все же не бросать. Отчим, дядька с принципами, дай бог ему здоровья, вбил в голову этот рудимент советского еще менталитета: без высшего образования в этой стране чувствуешь себя инородным элементом, словно расконвоированный зэк в кирзовых сапогах и ватнике на паркете Эрмитажа.
Уже с дипломом в кармане Мирослав сподобился поработать на капиталистов по штучным контрактам, и представление о своем будущем как фрилансера для специфических и порою масштабных задач окончательно сформировалось. Мирослав превратился в самостоятельную боевую единицу, способную выполнять функции разработчика, архитектора, тестировщика закрытых операционных платформ, всевозможных сетей, приложений. Частенько консультировал, в том числе и по линии оценки квалификации персонала. Жемчужинами были заказы, предусматривающие роль супервизора какого-либо локального сегмента большого IT-проекта. В этих случаях господин Berkoff, уже имевший репутацию у Cisco Systems, Siemens AG, Citrix Systems и Juniper Networks распределял узкий функционал между исполнителями, которых сам же тщательно подбирал и отсеивал последние пять лет. Руководить было не в пример выгоднее, нежели отвечать только за себя, но хлопотнее — популяция безответственных дебилов множилась в геометрической прогрессии.
Околокриминальных заказов он теперь избегал, но иногда для «души» брался за них — исключительно в тех случаях, когда доверял заказчику. В юном еще возрасте обстоятельства научили осторожности, да и шестое чувство иногда посылало сигналы. Правда, интуиция порой запаздывала, начиная вопить уже после драки. Мирослав подозревал, что это происходит тогда, когда против него играют профессионально, то есть играет государство.
Последний такой эпизод произошел в непальском аэропорту Трибхуван, откуда он раз в полгода летал в Росиию, вроде как в отпуск. То был период, когда еще бродила в голове жажда экзотики, а ничтожная себестоимость проживания в пригороде Катманду играла не последнюю роль. Справедливости ради стоило признать, что обнаруженный Мирославом в нескольких километрах от своего жилища лепрозорий, битком набитый больными проказой, оказался отличным отрезвляющим средством, после чего ценник за жилье уже не казался таким соблазнительным.
Ром лишним сейчас не будет, пришел к закономерному выводу Мирослав и, с удовольствием шлепая босыми ногами, направился к столику с напитками. Дистиллят из тростника оказался теплым, пара кубиков льда и охлажденная кола поправили положение. Надо бы отдать в починку доску для серфинга, кое-где лак потрескался. Мирослав задумчиво поскреб ногтем поверхность — доска старая, но еще послужит. Новая, фирменная обойдется уж очень дорого, да сезон-то пока и не начался? Значит, маньяна! Стоит лишь несколько раз попробовать не откладывать на завтра то, что можно сделать послезавтра, как это начинает входить в привычку. Облокотившись о поручни, Мирослав плюнул в заросли цезальпинии, растущей внизу. Критически осмотрел результат и… плюнул еще разок, для страховки.
Тогда, в Трибухване, таможенник вместо вежливого кивка, который обычно сопровождал протянутый хозяину паспорт вдруг сделал «козью рожу», а документ аккуратненько положил куда-то под стойку досмотра, кивнув на одну из дверей в таможенной зоне аэропорта. За Мирославом не числилось, да и числиться не могло никаких грехов тяжелее «косячка» раз в неделю. Никакого оружия или, упаси господи, наркотиков. Интуиция подсказывала ему, что дело не в этих популярных среди местного люда шалостях. В комнатке (стол, четыре стула, кондиционер, кулер с водой) двое белых, европейского вида мужчин уже поджидали его. Черные брюки, светлые сорочки, голубые галстуки, ни о чем не говорящие бейджи. Здравствуйте, господин Беркофф. Нет, нет, чистая формальность, никаких претензий, господин Беркофф. Вот наши визитки. Да, именно ФБР. А это мой коллега из подразделения С-3 Таможенной службы США, иногда мы работаем вместе.
Те памятные полчаса прошли в непринужденной и почти приятельской беседе. На Мирослава ничего не было, это ясно. Немаленький анклав белорусских, украинских и российских программистов, живущих и работающих в Непале, таких же фрилансеров, как и он сам, безусловно, включал в себя и спецов, работающих по сомнительным или вовсе уж противозаконным заказам. Такие люди держались особняком, и дел с ними Мирослав не вел. Может, беседуют со всеми подряд? Или это двухлетней давности эпизод с созданием бот-сети сейчас грозит отрыгнуться горючими слезами? Но для заказчика Берков в той сделке так и остался анонимом под одноразовым никнеймом «Uparsin»: аккуратно и в срок выполнил заказ, получил свое и растворился в недрах всемирной паутины. Откуда же такой интерес к его скромной персоне?
Беседа закончилась ничем, то есть свободой — парочка выразила убежденность в приверженности господина Беркофф высочайшим стандартам профессиональной этики и уверенность в том, что господин Беркофф никогда не позволит себе занятий деятельностью, противоречащей национальным интересам США. Затем вскользь, сокрушенно кивая двумя головами сразу, посетовали на негуманность пенитенциарной системы Соединенных Штатов. Знаете ли, Гуантанамо и все такое. Уроды иноземные угрожают на всякий случай, профилактируют — так вывел для себя Мирослав.
Этого первого и последнего предупреждения оказалось достаточно, чтобы вычеркнуть из списка возможных контрактов любые трансграничные проекты, которые хоть сколько-нибудь отдавали душком киберпреступлений и могли заинтересовать спецслужбы США. В тот раз Мирослав обнаружил, что теперь знает, откуда у него выделяется адреналин, а заодно и все сопутствующие ингредиенты.
Однако письмо, которое сейчас мерцало на экране монитора — там, в комнате, за огромной сдвижной стеклянной дверью — содержало предложение столь же интересное и заманчивое, сколь и безопасное. Безопасное в известном, конечно же, смысле — американских интересов оно не нарушало, скорее, наоборот. Мирослав, отставив звякнувший кубиками льда толстостенный бокал, вздохнул и направился внутрь, вдохнуть кондиционированного воздуха, а заодно и перечитать послание.
