Дэвид Розенфелт - Никому ни слова
Вообще-то именно Лютер поднял этот вопрос:
— Я слышал, вы, парни, хотели узнать о Роджере Блэре?
Новак кивнул:
— Все, что вы можете рассказать.
— Да я мало что могу рассказать, — пожал плечами Лютер. — В тюрьме он в основном держался особняком.
— Жена его навещала? — спросил Андерс.
— Пару раз, сразу после посадки. Кроме нее — никто.
— А как насчет телефонных звонков? Ему или от него?
— Трудно сказать. По тюремному телефону — точно ни одного, но у них там куча мобил, так что отследить просто нереально.
— Есть мысли, за что его могли убить? Или кто?
— Нет, но это точно был заказ. Исполнитель, возможно, даже не знал, кто ему заплатил.
Андерс достал фоторобот Кэшмана:
— Вам знаком этот человек?
Лютер пристально вгляделся в рисунок:
— Нет… не думаю.
Новак вынул из папки фотографию Тима:
— А как насчет этого?
Лютер посмотрел:
— Нет, этого я тоже не видел.
Новак почти убрал фото Тима обратно в папку, но Дрю вдруг выхватил снимок из рук детектива и положил обратно на стол.
— Я знаю этого парня.
— Откуда? — спросил ошеломленный Новак.
— Он был здесь, в Карсоне. В прошлом году.
Новак взглянул на Андерса, лицо его расплылось в довольной улыбке:
— Мир тесен, а?
Как только Дэнни закончил делиться с другом последними новостями, Тим тут же набрал номер Ника Александера.
— Думаю, у нас проблема, — сказал он в трубку. — Новак сейчас в Вайоминге. Убитая была оттуда.
— Как ее звали? — спросил Ник.
— Не знаю. Знаю лишь, что она из Карсона.
— Откуда вам это известно?
Тим помедлил.
— Я предпочел бы этого не говорить.
— Наверное, мне следовало объяснить все с самого начала. Мне не важно, что вы предпочли бы не говорить или говорить. Важно, чтобы вы говорили мне все, или у нас ничего не выйдет. Вы говорите, я слушаю, и дальше уже я становлюсь тем, кто не может об этом говорить; в противном случае я нарушаю правило о сохранении конфиденциальности.
— Я понял. Дядя Дэнни, моего партнера по бизнесу, — сенатор Коллинзуорт. Он рассказал своему племяннику, а Дэнни рассказал мне.
— Откуда Коллинзуорт получил эту информацию?
— Не знаю, — честно ответил Тим. — Но у него полно способов узнать практически все.
— Почему он интересуется этим делом?
— Он помог нашей компании получить заказ на строительство Федерального центра в Ньюарке. Если выяснится, что сенатор обеспечил работой убийцу и душегуба, для него это будет не самая лучшая реклама. Особенно в свете его планов баллотироваться на пост президента.
— Хорошо, давайте вернемся чуть-чуть назад. Вы сказали, что Новак в Вайоминге — это проблема. Почему вы так считаете?
— Карсон — маленький городок. Я был там в прошлом году. Просто мне кажется, что это еще одна из тех странных вещей, которые не могут быть совпадением.
— Что вы делали в Карсоне?
— В двадцати минутах от города есть карьер. Нам сообщили, что наши конкуренты берут там качественные стройматериалы. В нашем бизнесе очень серьезная конкуренция, так что приходится проверять практически все. Но, как оказалось, там не было ничего особенного — ни по камню, ни по цене. А потом кто-то испортил мою машину, и мне пришлось проторчать в Карсоне целый день, пока ее ремонтировали.
— То есть местные жители могут вас вспомнить?
— Кто-то — наверняка. Я обращался в полицию, и мы составляли протокол. Черт, это просто невероятно! Почему именно я?!
Ник задавался тем же самым вопросом. Следующие десять минут он подробно расспрашивал Тима о том, не произошло ли с ним в Карсоне еще чего-нибудь необычного.
— Нет, насколько я помню, — ответил Тим. — Я в основном сидел в номере гостиницы и, когда машина была готова, сразу же уехал. Насколько мне известно, они так и не нашли злоумышленника.
— И вы не помните никого, кто был бы похож на ту женщину с объявления?
Тим напряг память:
— Не думаю.
— А вы подумайте. Запишите все, что вы делали в тот день и с кем говорили. Все до мельчайших деталей.
— Вы считаете, нам следует из-за этого волноваться?
— Самое верное в таких делах — волноваться из-за всего.
Ровно в девять утра Новак с Андерсом вновь были в кабинете Дрю, чтобы задать несколько вопросов Брайне Келлер, его секретарше.
— Дайте-ка я попробую угадать, — сказала Брайна, прибыв на работу в девять пятнадцать и увидев уставившихся на нее Дрю, Новака и Андерса. — Никто из вас не смог разобраться, как сварить кофе.
— Точно, — ответил Дрю. — Но кофе подождет. Этим джентльменам нужно с тобой поговорить.
— О чем?
Андерс протянул Брайне фотографию Тима:
— Вот о нем.
Та взглянула на фото без всяких признаков узнавания.
— Кто это? — Но вдруг лицо ее прояснилось. — Постойте… Ну конечно. Этот парень был здесь в прошлом году.
Счастью Новака не было предела.
— Что ему было нужно? — спросил он.
— Не знаю. Кажется, он приезжал по делам. Что-то вроде командировки. А здесь он был, потому что его машина сломалась и Роджер сказал, что ему что-то подлили в бак…
— Роджер Блэр? — перебил ее Новак.
Брайна выглядела удивленной.
— Верно, автомеханик. Это было до того, как его посадили. Вы его знали?
Новак покачал головой:
— Это не имеет значения. Важно другое: знал ли его Уоллес?
— Ну, он ведь ремонтировал его машину.
— То есть вы определенно помните, что видели их вместе? Так сказать, в одной комнате?
— Да. Кстати говоря, это была вот эта самая комната.
— У нас достаточно улик, капитан. Даже более чем.
Из аэропорта Новак и Андерс сразу поехали в участок, на доклад к Доновану. Новак ожидал положительной реакции босса на свою просьбу санкционировать арест Уоллеса, но капитан не спешил с выводами.
— Все, что у вас есть, — это логика, — ответил он. — У вас есть рассказ Уоллеса о Кэшмане, что он знал, где была закопана Шейла, что он пришел к нам с объявлением о пропаже и что он был в Карсоне в прошлом году. Но это не улики.
— А палец? — не унимался Новак.
— У вас есть свидетели? Кто-то видел, как он прятал его туда?
— Да бросьте! Если ходишь и крякаешь как утка, значит, ты и есть утка.
— Но ваша задача — доказать, что это утка, «при полном отсутствии обоснованного в том сомнения». Без этого Макдермотт и пальцем не пошевелит.
Донован имел в виду окружного прокурора: именно тот принимал окончательное решение о возбуждении дела. Ли Макдермотт был объектом презрения всей полиции округа из-за своего категорического нежелания передавать дела в суд без стопроцентной уверенности в успехе, однако именно эта пресловутая осторожность сейчас играла на руку Доновану, помогая уйти от риска санкционировать очень резонансный, но явно бесперспективный арест.
— Он убил двух женщин, капитан. Когда он убьет третью, что вы скажете ее семье: что это все из-за зануды Макдермотта?
— Хватит пороть чушь, Новак. — Донован обратился к Андерсу, который все это время хранил молчание: — А вы что думаете?
— Я думаю, пора убрать его с улиц города. Дело складывается в нашу пользу, и я не хочу давать Уоллесу возможность совершить какую-нибудь глупость, когда он почувствует, как сжались клещи.
Донована удивил такой поворот. Он думал, что Андерс все еще расходится во взглядах с Новаком, безоговорочно уверенным в виновности Тима. Резкая перемена позиции вынуждала Донована взять паузу и пересмотреть свое решение насчет ареста, но, как известно, поспешность еще никого не довела до добра.
— Нет, не сейчас. Но скоро. Дайте мне на Уоллеса что-нибудь еще.
Новак не хотел сдаваться без боя:
— Что-нибудь еще?! Уоллес дал нам труп, а потом он дал нам пропавший палец. Этого что, мало?! Если в моем холодильнике найдут голову, можете меня арестовать.
— Арестовать вас — это моя мечта, — ответил Донован. — А пока идите и прижмите ублюдка к стенке.
Криминалистическая лаборатория штата Нью-Джерси была оснащена по последнему слову техники, но репутацией своей лаборатория была во многом обязана доктору Робин Миллер, руководившей отделом ДНК-экспертизы. Правоохранительные структуры предпочитали обращаться сюда, а не в ФБР, и именно по этой причине доктор Миллер и ее персонал были вечно загружены работой.
Доктор Миллер никогда не интересовалась частностями того или иного дела и проводила анализы объективно и беспристрастно, как и положено настоящему ученому. Ее работой было просто установить факты. Что же касалось приоритетов, равно как и общения с органами правопорядка, нетерпеливо ждущими результатов, сии обязанности возлагались на Стивена Каулингза, помощника доктора по административной работе.
На деле именно Каулингз являлся главной причиной, по которой найденный на корте палец отправился на анализ раньше поступивших до него образцов. Люди Новака, разумеется, поставили на запросе пометку «срочно», но у Каулингза имелись собственные причины протолкнуть этот тест вне очереди.
