Дмитрий Петров - Кносское проклятие
Именно в этом месте у меня зазвонил мобильник. Обычно так всегда и бывает. Можно часами сидеть с телефонной трубкой в руках и ждать звонка — тебе наверняка никто не позвонит. Но стоит набить рот во время еды, пойти в туалет или помчаться по шоссе на большой скорости, лавируя в густом потоке, как телефон тут же оживает, требуя внимания…
— Привет. Ты что сейчас делаешь? — деловым тоном осведомился Сергей Корзунов.
— Пытаюсь не врезаться в синюю «тойоту», — ответил я, прижав трубку к уху и лихорадочно тормозя перед светофором.
— Ну и как? — спросил он. — Не врезался?
— Пока нет, — сообщил я, переключая трубку на режим динамика. — А в чем дело?
— Ты все еще интересуешься делом этого грека? Тогда можно повидаться, есть новости.
Через пятнадцать минут мы встретились в «Идеальной чашке» возле Сенного рынка. Сергей Петрович с задумчивым видом сидел в зале среди галдящих студентов путейского университета. Видимо, там как раз закончились занятия, и молодежь переместилась в кафе.
— Шумно, — посетовал я, присаживаясь за столик с чашкой эспрессо.
— Ничего, — заметил Корзунов. — Нам с тобой недолго говорить. Просто решил тебе помочь. Ты уже узнал что-нибудь?
— Пока ничего, — покачал я головой. — Встречался с разными людьми, беседовал.
— Ну и как? Безрезультатно?
Я пожал плечами и промолчал. А что я мог ответить? Рассказать о том, как пил коньяк с «колесами», а потом чуть было не стал участником пикантного групповичка?
— А у нас результат есть, — сказал Сергей. — Мы запросили Интерпол по поводу знака, который был вырезан на груди у нашего жмурика. Сам знаешь, среди наших бандюков такого знака нет, и мы решили узнать, что вообще в мире известно об этой «бабочке». Все-таки жмурик — иностранец…
— И что вам ответили?
Лицо Корзунова сделалось мрачным и озабоченным. Он одним махом допил остатки кофе и крякнул.
— Да понимаешь, ерунда какая-то. Честно говоря, мы вообще никакого ответа не ожидали. Во-первых, Интерпол вообще долго тянет с ответами. Та еще бюрократия… А во-вторых, думали, что пальцем в небо попали и знак этот — просто дурость или шизофрения.
Он помолчал, подбирая слова, а потом решительно закончил:
— Из Интерпола сообщили, что именно такой знак на жертвах убийств был зарегистрирован четыре раза: в 1898-м, в 1929-м, в 1943-м и в 1980 году. Все четыре убийства были совершены в Греции, на острове Крит. Ну, как тебе? Любопытно?
Он посмотрел на меня и, закурив, откинулся на спинку стула.
Я застыл над своей чашкой, пытаясь собраться с мыслями. С одной стороны, ситуация меня ошеломила. С другой… С другой стороны, я почему-то не был слишком удивлен. Хотя прежде я не признавался себе в этом, чувствовал, что тайна убийства Димиса Лигуриса кроется совсем не в нашей стране. Смерть пришла к нему издалека.
А еще точнее: он приехал сюда, в Петербург, а смерть следовала за ним. И нашла его.
Может быть, он вообще приехал в Россию для того, чтобы спастись?
— А кто были убитые? — поинтересовался я. — Это вам сообщили?
— Коротко, для информации, — отозвался Сергей. — Трое — греки, жители Крита. Судя по всему, обычные люди. Только в 1943 году это был британский офицер, там тогда во время войны были военные аэродромы. Но я думаю…
— Я знаю, что ты думаешь, — перебил я Сергея. — И согласен с тобой. Подобные убийства совершались и раньше, просто они не фиксировались.
— Ну да, — кивнул Корзунов. — Полагаю, что полицейскую статистику стали вести примерно в середине или в конце девятнадцатого века. А о том, что было до этого, записи не сохранились.
— Может, это критская манера убивать? Убил, а потом вырезал «бабочку».
— Не думаю, — с сомнением буркнул мой собеседник. — На Крите же не четыре убийства было за последние сто с лишним лет. А «бабочка» — только в четырех случаях. А теперь вот и у нас…
Мы посидели еще, помолчали. Всем хорош эспрессо, вот только подается в очень уж маленьких чашечках — надолго не растянешь.
— Ладно, спасибо, — сказал я, вставая. — Кстати, услуга за услугу. Сообщаю на всякий случай, что знак на теле Димиса — вовсе не «бабочка», как вы ее называете, а минойский топорик.
Корзунов сначала не понял и заулыбался лишь после того, как я уже на ходу объяснил ему, кто такие минойцы.
— Сильно, — сказал он. — Глубоко копаешь, старик! Когда, говоришь, они вымерли-то, эти ребята?
— В четырнадцатом веке до нашей эры, — повторил я. — Даже не вымерли, а просто исчезли с лица земли.
— Я ж говорю, сильно, — прищелкнул языком Сергей Петрович и пожал мне на прощание руку. — Вот жаль только, что привлечь к ответственности этих минойцев не удастся. Остался бы хоть один, мы бы на него мигом все дела повесили. И этого грека, и всех остальных. Во всем бы сознался, гад.
— Это вы умеете. — Я невольно усмехнулся. — Ну, бывай здоров, Сергей Петрович. Спасибо.
Уже садясь в машину, Корзунов с подозрением взглянул на меня и сказал:
— Но про нашу с тобой договоренность ты помнишь, да? Я тебе помогаю с информацией, а ты — мне. Когда что-нибудь выяснишь по своей линии, я об этом сразу тоже узнаю. Лады?
Когда я приехал домой и открыл почтовую программу, то надежд увидеть там что-нибудь интересное у меня было немного. Но на сей раз я ошибся.
Вот и ответ на мое объявление. Короткий, но у меня сразу дрогнуло сердце. На столь скорую удачу я не рассчитывал. Работа детектива — это лишь во вторую очередь профессионализм. В первую — это везение.
«Какая информация тебе нужна?»
Я замер перед компьютером. Вступая в подобную переписку, необходимо быть предельно внимательным и осторожным.
Контакты по электронной почте имеют много плюсов и по крайней мере один минус — они могут немедленно и безвозвратно прерываться по желанию одной из сторон. Это такой минус, который способен перевесить любые плюсы…
Как написать, чтобы не спугнуть киллера? И как написать, если этот ответ — провокация?
«Меня интересует любая информация о заказчике», — набрал я. Потом чуть подумал и добавил: «Исполнитель не нужен ни мне, ни моему клиенту».
Клавиша — отправить сообщение…
Я закурил. Вообще-то дома я стараюсь не курить, а выхожу для этого на балкон. Курить там противно, потому что балкон мой выходит на Обводный канал, а это место не способствует умиротворенным мыслям. По набережной канала разрешено грузовое движение, и релаксировать в десяти метрах от проносящихся с ревом колонн грузовиков не очень-то получается.
Но курить в собственной квартире мне неприятно. Пусть уж я курю и вообще временами веду неправильный образ жизни, но должны же быть какие-то границы дикости…
К этой мысли меня приучила жена. Бывшая жена, с которой я физически расстался два года назад, а мысленно — лишь совсем недавно. Она не разрешала курить дома.
Однако теперь я закурил, глядя в голубой экран монитора. Чувствовал себя как рыбак, закинувший удочку с наживкой. Клюнет — не клюнет?
Ага, вот что-то мигнуло на экране! Так, новое сообщение…
Кажется, убийца или тот, кто выдает себя за убийцу, сидит сейчас, как и я, у компьютера.
«Ты действительно Стриж?»
Ну да, естественно, этого следовало ожидать. Киллер боится, что под моим именем с ним играет милиция…
Подтвердив еще раз свою личность, я закурил новую сигарету. Момент был очень ответственный: если киллер засомневается, что я говорю правду, он прервет контакт — и я его потеряю.
Видимо, убийца некоторое время размышлял, потому что ответ от него пришел только через пятнадцать минут, за которые я совершенно извелся.
«Тема по трубам. Кого ты отпустил?» — написал он. И следом: «Когда увольнялся из ментовки, какая у тебя была тачка — цвет, модель? Отвечай немедленно».
Это была самая настоящая проверка, причем весьма квалифицированная. Было ясно, что задавший вопросы достаточно хорошо меня знает и вообще в курсе моей жизни.
Ничего удивительного, конечно: преступники бывают разные, и наиболее умные из них неплохо знают то, что происходит в «стане противника» — среди сотрудников милиции и частных детективов. Как говорили в одном старом советском фильме, Ленинград — город маленький.
Ну что ж, времени у меня нет. Если я стану тянуть с ответами, убийца подумает, что милиция лихорадочно вспоминает подробности моей службы и личной жизни…
«В деле с трубами, — написал я быстро, — отпустил Крюка. А машина была красная, "Жигули"-"шестерка"».
Отправил сообщение и опять стал ждать.
В последний год моей службы в уголовном розыске я занимался бандой, которая долгое время шантажировала владельца маленькой транспортной фирмы, перевозившей металлические трубы из Петербурга в Эстонию. Кончилось все тем, что бедного парня убили, а его жену тяжело ранили.
