Игорь Мирецкий - Архивариус (СИ)
– Да это же легко выяснить, – всё еще пытался сопротивляться Ингви, хоть уже и не так уверенно. – Вы скачиваете из Архива информацию, так? Неужели нельзя было глянуть на самые ранние из полученных данных? Кто там у вас был первым, подвергшимся мониторингу… Адам?
– Эээ. Ну, зови его так. И что бы это дало?
– Узнали бы, даже не воскрешая его, появилась в его черепушке копия мертвого мозга, присланная из будущего, или же там остался его собственный мертвый мозг.
– А как мы, по-твоему, отличим одно от другого? – рассмеялся Голос. – Когда требовалось изготовить, например, копию для тебя, мы скачали из Архива данные о первых мгновениях мертвого мозга в твоей голове – и по этим данным изготовили точную копию. Но что это были за данные? Естественно, это были данные о копии, которую мы же и подсунули из будущего.
– Всё, всё, всё, хватит!
От парадоксов у Ингви кружилась голова. Он понял, что спорить с Голосом бесполезно.
– Скажи лучше, где я сейчас. В Дании? На Руси? Судя по этой березе в саду, это точно не Иерусалим и не Константинополь.
– Боюсь, мне придется начать ответ немного издалека.
– Только больше без парадоксов, ладно?
– Никаких парадоксов, – пообещал Голос. – Просто через четыре века после твоей смерти ученые выяснили, что… как бы тебе это сказать… что не Солнце вращается вокруг Земли, а наоборот.
– Господи, я этого больше не выдержу, – взмолился Ингви.
– Разумеется, в Священном Писании сказано, что Бог «поставил Землю на твердых основах, не поколеблется она» и всё такое прочее. Но опять же – богословы не обнаружили тут противоречий. Начали толковать эти библейские фразы как-то иначе. Однако это еще не всё. Спустя некоторое время ученые выяснили, что звезды, которые человек каждую ночь видит высоко над головой, вовсе не приделаны к какой-то там внешней сфере, к некой «тверди небесной». Собственно, и нет никакой тверди.
Ингви слушал молча, уже ничему не удивляясь.
– Все эти звезды – это светила вроде Солнца, только намного более удаленные от Земли. Вокруг многих из них тоже вращаются планеты, вроде нашей Земли. И знаешь, Ингви, где ты сейчас? Ты на одной из таких планет. Ее назвали «Ремотус», что на латыни означает «отдаленный».
– А что случилось с Землей? – после длительной паузы прервал свое молчание Ингви.
– Ничего страшного. Она стала перенаселенной. Когда ученые изобрели средство от старения и болезней, на Земле уже обитало слишком много людей. Конечно же, когда возможность стать бессмертным забесплатно появилась у всех желающих, это происходило только при одном условии. Человек подвергался процедуре, лишающей его возможности иметь детей...
Ингви в ужасе посмотрел вниз своего живота.
– О, не беспокойся, – поспешил успокоить его Голос. – Всё на месте и в полной работоспособности. Просто дети не появятся. Ну ты сам подумай: если бессмертны людям оставить возможность завести хотя бы по одному ребенку, то население планеты только за год может удвоиться. А если и дети их, повзрослев, заведут по ребенку? А потом и их дети? Это при том, что деды-то и бабки их по-прежнему выглядят как восемнадцатилетние и ни на какой «тот свет» не собираются! В общем, без этой меры человечеству было не обойтись. Однако для воскрешения ушедших поколений места на Земле всё равно уже не было.
– Где Мирослава? – спросил Ингви, сам удивляясь, что только теперь задал этот вопрос.
– Возможно, ты уже сегодня увидишь ее.
«Черт побери», – подумал Ингви, – «а не так уж и плохо, что тот ублюдок подстрелил меня на Иордане. Сколько бы еще месяцев я дожидался нашей встречи?»
Но тут же его посетила мысль, от которой он стал мрачнее тучи.
– Она вышла замуж за другого? Когда поняла, что я не вернусь.
– Я не знаю, – ответил Голос. – Ты сам спросишь у нее.
– А кто и почему меня убил?
– Этого я тоже не знаю. Видишь ли, благодаря информации из Архива, в принципе, можно было бы очень неплохо покопаться в мозгах каждого умершего. Ведь знание атомной конфигурации мозга позволяет нам, еще до воскрешения, создать его виртуальную модель... Можно залезть в воспоминания умершего и получить полную картину его жизни. Затем при помощи суперкомпьютеров сопоставить миллионы таких картин друг с другом – и тогда у нас в Архив-Службе были бы наготове ответы на все подобные вопросы... Но нам запрещено это делать из этических соображений. Ты же не хотел бы, чтобы так поковырялись в твоей личной жизни?
Ингви помотал головой.
– Ну так вот. Я даже понятия не имею, что это за Мирослава, о которой ты говоришь. Из воспоминаний умершего – из их виртуальной модели – мы извлекаем только имя и обстоятельства, при которых человек умер. Внешний облик реконструируется по виртуальной, еще не синтезированной, ДНК. Эти данные заблаговременно, за год до воскрешения, размещаются в Сети, и любой житель Ремотуса может найти там близкого ему человека. Затем желающие могут записаться на встречу с воскрешенным.
– Мирослава записалась или нет?! – закричал Ингви.
– Я не знаю. Отдел записи посетителей знает. Но встреча с посетителями будет уже через десять минут. Сам всех увидишь.
Тот, кого Ингви поначалу принял за самого Бога, оказался далеко не такой уж и всеведущей сущностью.
– А почему я тебя не вижу? Как тебя зовут?
– Я всего лишь один из работников Архив-Службы, общаюсь с тобой на расстоянии. Нам не положено сообщать о себе никакой личной информации. У тебя еще есть вопросы?
Ингви призадумался. Надо было как-то скоротать те десять минут, что отделяли его от встречи с неизвестностью.
– Какой сейчас год?
– 2809, – произнес Голос, видимо, не считая более необходимым каждый раз добавлять «от Рождества Христова». – 15-е сентября 2809 года. Если тебе интересно, то к реализации Проекта приступили пятьсот лет назад, первого января 2300 года. Ежегодно к жизни возвращали и продолжают возвращать по двести миллионов человек. Так что за эти пять веков, как нетрудно сосчитать, удалось воскресить сто миллиардов.
– Боже мой, откуда такие немыслимые цифры?
– Ну, это в твои времена на всей Земле проживало всего четыреста миллионов. А уже в 19-м веке население планеты перевалило за миллиард и с тех пор только росло. В 22-м веке, когда люди перестали умирать и размножаться, на Земле было уже четырнадцать миллиардов. Собственно, основная часть воскрешенных – это те, кто жили и умерли в 20-м и 21-м веках.
– И на Ремотусе хватает места для ста миллиардов человек?
– Хватает. Но это почти предел. Для продолжения Проекта подготовлена еще одна планета. Умершие в 9-м веке окажутся уже там.
– А на каком языке мы с тобой сейчас говорим и откуда я его знаю? – без всякой логической связи спросил Ингви.
– Общий язык человечества, был создан искусственно в 23-м веке. Его не требуется учить, загружается в мозг во время сна. В том числе – каждому воскрешенному. Чертовски удобная штука! Не представляю, что бы мы без нее делали.
– Какие на Ремотусе законы? – перепрыгнул Ингви к очередному вопросу.
– Гуманные, друг мой, гуманные, – засмеялся Голос. – Но ты не волнуйся: после встречи с посетителями тебя всё равно отсюда не выпустят, пока не пройдешь подробный инструктаж на эту тему.
– А что если я, – пришла вдруг в голову Ингви неожиданная мысль, – прямо сейчас залезу на это дерево и брошусь вниз головой? Ты, кажется, говорил о бессмертии. Преображенное тело и всё такое прочее.
– Ты разобьешься и умрешь. Но будешь вскоре воскрешен. Разумеется, только в этом смысле человек стал бессмертным – он неизбежно возвращается к жизни.
– А что если кто-то... не я, предположим, но кто-то другой... не хочет, чтобы его больше воскрешали?
– Это сложный вопрос, Ингви, – ушел от ответа Голос. – Я бы даже сказал, один из сложнейший вопросов, вставших перед человечеством с начала реализации Проекта. Может, я лучше успею ответить на что-нибудь попроще?
Ингви задумался на секунду-другую.
– Ну хорошо, – сказал он. – Как вы ведете войны, если всех убитых вскоре воскрешают?
– Никак. Когда в 22-м веке у людей появилась возможность жить вечно молодыми, никто еще и знать не знал про предстоящее воскрешение. Поэтому ценность человеческой жизни необычайно возросла, и войны прекратились. Подумай сам... – Голос помедлил, подыскивая для ошарашенного воина нужные слова. – Одно дело, когда ты знаешь, что всё равно умрешь через какие-то жалкие пятьдесят или семьдесят лет. Почему бы и не расстаться с жизнью чуть пораньше? Ради чего-нибудь. Но когда у тебя есть перспектива полноценно, в нестареющем и неболеющем теле, наслаждаться жизнью бесконечно долго – миллионы и миллионы лет! – а к тебе подходят и говорят: отправляйся-ка завтра на войну… Можешь представить себе, куда народ «послал» таких правителей? Причем это сделали абсолютно все. И те народы, чьи правители мечтали развязать войну, и те, кто мог подвергнуться нападению. Воевать – да и вообще без крайней на то необходимости подвергать свою жизнь опасности – было уже никого не заставить.
