Джонатан Келлерман - Книга убийств
— Правда? — проговорил Швинн.
— Правда. В отделе рекламы. Передача информации.
— Джейни интересовалась кино?
— Не-ет, — протянул Инголлс. — Ее не интересовало ничего из того, чем я занимался.
— А что интересовало ее?
— Ничего. Шляться, и больше ничего.
— А ее подружка Мелинда? Если Джейни никогда не говорила вам, куда идет, почему вы знаете, что она была у Мелинды в пятницу вечером и ночью?
— Потому что я видел ее с Мелиндой в пятницу.
— Во сколько?
— Около шести. Я спал, а Джейни пришла взять кое-что из одежды, ну, я и проснулся. Но когда я сел на кровати, она уже шла к двери, и я выглянул в окно. — Он показал пальцем на крошечное окошко. — Я видел, как она уходила с Мелиндой.
— В какую сторону они пошли?
— Туда.
Инголлс показал на север.
Значит, они направились в сторону Сансет и дальше на бульвар Голливуд.
— С ними был еще кто-нибудь?
— Нет, никого.
— Они шли пешком или уехали на машине? — спросил Швинн.
— У Джейни нет прав. У меня есть машина, но она еле жива. Я бы ни за что… да ей она и не нужна. Джейни всюду добиралась на попутках. Я ее Предупреждал. В молодости, когда это было безопасно, я тоже часто пользовался попутками, но сейчас, когда столько… вы думаете, так все и произошло? Она подсела к какому-то, а он… о Господи…
Похоже, Инголлс не знает, что Джейни изнасиловали в городе. Если так, значит, он действительно давно потерял дочь.
— Что вы имели в виду, когда сказали «к какому-то»? — спросил Швинн.
— Ну… вы же понимаете, — простонал Инголлс. — Ее подобрал… кто-то чужой.
Снимки снова вернулись в конверт, но Швинн продолжал держать его в руках, а потом помахал им перед самым носом Инголлса.
— Я бы сказал, сэр, что такое мог сотворить только кто-то чужой. Если, конечно, у вас нет других предположений.
— У меня? Нет, — заявил Инголлс. — Она пошла в мать. Ничего не рассказывала… Дайте-ка пиво.
Когда банка опустела, Швинн снова помахал в воздухе конвертом.
— Давайте вернемся назад, в пятницу. Джейни пришла домой, чтобы взять кое-что из вещей. Во что она была одета?
Инголлс задумался.
— Джинсы и футболка — красная… и ужасные черные туфли с безумными каблуками — на платформе. Она взяла нарядную одежду.
— Нарядную?
— Когда я проснулся и увидел, как она выходит из квартиры, то успел разглядеть одну вещицу из тех, что она положила в мешок.
— Какой мешок?
— Обычный, из магазина. Белый, наверное, «Зоди», потому что она все там покупает. Джейни всегда складывает свои наряды в такие мешки.
— И что вы увидели в мешке?
— Красный топик размером с кусок пластыря. Я ей постоянно говорил, что в таких ходят шлюхи и ей следует его выбросить, грозился отнести на помойку.
— Но не отнесли.
— Нет, — сказал Инголлс. — Зачем? Ничего бы не изменилось.
— Красный топик, — повторил Швинн. — Что еще?
— Больше я ничего не заметил. Может, еще юбка. Микро-мини, других она не покупает. Туфли были у нее на ногах.
— Черные, на высоких каблуках.
— Блестящие, — добавил Инголлс. — Лакированные, на немыслимых каблуках. Я ей все время повторял, что она упадет и свернет себе шею.
— Итак, нарядная одежда, — сказал Швинн и все записал.
Красно-черный наряд для вечеринки, подумал Майло и вспомнил время, проведенное в средней школе. Как мальчишки сидели кружком и со смешками разглагольствовали о том, что красный и черный цвета означают: девчонка на все готова. Он веселился вместе со всеми, делая вид, что его это тоже волнует…
— Кроме джинсов и футболок, она ничего другого не покупает. Еще наряды для вечеринок.
— Кстати, о нарядах, — проговорил Швинн. — Давайте посмотрим ее вещи.
В квартире имелись две спальни размером с тюремную камеру и разделенные ванной без окна, где стояла отвратительная вонь.
Швинн и Майло мельком посмотрели на спальню Боуи Инголлса, когда проходили мимо. Огромный матрас занимал почти весь пол. Грязные простыни сползли и кучей валялись на дешевом ковре. Крошечный телевизор, казалось, вот-вот свалится с тумбочки из прессованного дерева. И снова пустые банки из-под пива.
Спальня Джейни оказалась еще меньше. В ней едва помещались матрас и тумбочка из такого же искусственного дерева. Вырезки из журналов для молодежи украшали стены под самыми диковинными углами. На тумбочке сидела грязная меховая игрушка — коала, рядом с ней мятая пачка «Кента» и полупустая коробка леденцов от кашля. Комната была такой маленькой, что матрас мешал полностью открыть дверь шкафа, и Швинну пришлось изогнуться, чтобы заглянуть туда.
Он поморщился, сделал шаг назад и сказал Майло: — Давай ты.
Комплекция Майло усложняла задачу, но он не стал спорить.
В «Зоди» продаются уцененные товары, но даже несмотря на их дешевизну, гардероб Джейни представлял собой жалкое зрелище. На пыльном полу стояла пара спортивных тапочек восьмого размера, рядом с ними босоножки на платформе и белые пластиковые сапоги с прозрачной подошвой. Две пары джинсов размера S кое-как болтались на вешалках, одни потертые, с дырками, явно проделанными специально, а другие — с заплатами. И те, и другие сделаны на Тайване. Четыре полосатые футболки с криво обрезанными рукавами, блузка из хлопка с яркими цветами и проеденная молью на кармане, а также три блестящих топика из полиэстра, размером с носовой платок, которым Швинн поделился с Инголлсом, — ядовито-голубой, черный и жемчужно-белый. Красный джемпере надписью «Голливуд» выпуклыми золотыми буквами, коротенькая черная курточка, якобы кожаная, потрескавшаяся и сморщенная, точно лицо старухи.
На верхней полке лежали крошечные трусики, лифчики, колготки и куча пыли. Все провоняло табаком. Карманов оказалось совсем немного. Кроме грязи и оберток от мятной жвачки, Майло в них ничего не обнаружил. Какая невыразительная, пустая жизнь — почти как его собственная квартира, которую он не стал обживать по-настоящему, поскольку не был уверен, что задержится здесь надолго.
Он обыскал комнату. Постеры из журналов — вот единственное, что хотя бы отдаленно подходило под категорию «личные вещи». Ни дневника, ни записной книжки, даже фотографий друзей нигде нет. Возможно, когда-то Джейни и называла этот хлев домом, но те времена остались в прошлом. Может, у нее было какое-то другое место, убежище, где она хранила то, что считала ценным?
Майло проверил под кроватью, но там была только грязь. Когда он оттуда выбрался, шея и плечи у него отчаянно болели.
Швинн и Инголлс вернулись в гостиную, а Майло зашел в ванную. Стараясь не дышать, заглянул в аптечку. Ничего особенного — анальгетики, слабительное, средство от поноса, антациды — целый склад. Что-то грызет Инголлса изнутри? Чувство вины или всего лишь алкоголь?
Майло вдруг ужасно захотелось выпить.
Войдя в гостиную, он увидел, что Инголлс с отсутствующим видом сидит на диване и спрашивает:
— Что мне теперь делать?
Швинн стоял в стороне, словно хотел оказаться как можно дальше от него. Инголлс был ему больше не нужен.
— Вам придется уладить ряд формальностей — опознание, заполнение официальных бумаг. Опознание можно провести после вскрытия. Возможно, у нас появятся к вам новые вопросы.
Инголлс поднял голову:
— О чем?
Швинн протянул Инголлсу визитку:
— Если что-нибудь вспомните, позвоните по этому номеру.
— Я уже все сказал.
— Джейни могла еще где-нибудь ночевать? — спросил Майло.
— В каком смысле?
— Ну, всякие там тайные убежища, где дети любят прятаться от взрослых и где хранят свои сокровища.
— Понятия не имею, где любят прятаться дети. Я и про свою-то дочку не знал, куда она ходит. Откуда мне про других…
— Ладно, спасибо. Нам очень жаль, что так случилось, мистер Инголлс.
Швинн знаком показал Майло на дверь, но уже около нее повернулся и спросил:
— И еще одно: как выглядит Мелинда?
Важный вопрос, подумал Майло, но ему самому он в голову не пришел. А Швинну пришел, он все тщательно продумал и задал его в самое подходящее время. Возможно, он сумасшедший, но дело свое знает не в пример лучше Майло.
— Невысокая, большие сиськи — от рождения, — пухленькая. Светлые волосы, очень длинные и прямые.
— Соблазнительная, — с удовольствием заключил Швинн.
— Как скажете.
— И она ровесница Джейни?
— Может, чуть старше, — ответил Инголлс.
— Тоже второгодница?
— Откуда мне знать?
— Дурное влияние, — сказал Швинн.
— Точно.
— У вас есть фотография Джейни? Которую мы могли бы показать в случае необходимости?
— У меня должна быть, верно? — ответил Инголлс так, словно сдавал устный экзамен.
С трудом поднявшись на ноги, он поплелся в свою спальню и вернулся через несколько минут с фотографией три на пять.
