Лоран Ботти - Проклятый город. Однажды случится ужасное...
— Это из-за моей матери, — произнес он странно спокойным голосом. — Мне только что сообщили, что она умерла. Я должен идти.
Глава 6
Это был скорее небольшой флигелек, чем дом, но вьющийся по стенам плющ, старые камни вместо предпочитаемых столь многими садовых гномов и чуть покосившаяся бордовая крыша придавали постройке простой и в то же время кокетливый шарм декоративной хижины. К решетчатой калитке крепилась медная табличка с надписью «Сюзи Блэр» и каким-то загадочным символом, о котором Бертеги мог сказать только то, что он, кажется, имеет отношение к астрологии.
Комиссар позвонил.
Занавеска, закрывавшая изнутри верхнюю, стеклянную часть входной двери, шевельнулась. Бертеги терпеливо ждал, ничуть не удивленный: он уже знал, что жители Лавилля далеко не сразу распахивают свои двери посторонним.
Наконец хозяйка появилась на пороге. Белая дама. По крайней мере, такова была первая мысль Бертеги. Не из-за ее одежды — на женщине были обычные джинсы и блузка (слишком легкая по нынешней погоде), хотя этот внешне простой наряд говорил о тонком вкусе и неисправимом кокетстве, что не могло не вызвать мгновенной симпатии у комиссара, которому то и другое тоже было свойственно, — а из-за снежно-белой седины, невероятно бледного лица, на котором не было заметно следов старческой пигментации, и серо-стальных глаз.
Сюзи Блэр даже не спросила, кто он, словно бы ожидала его прихода, и молча направилась к калитке, чтобы его впустить.
Прежде чем Бертеги успел представиться, она полуутвердительно сказала:
— Вы, должно быть, полицейский.
Бертеги невольно взглянул на астрологический символ на табличке.
— Я уже в курсе по поводу Одиль, — произнесла женщина ровным тоном, в котором сквозила едва уловимая печаль. — Мне позвонила Мадлен… ее горничная.
Она протянула комиссару белую и почти прозрачную, словно фарфоровую руку.
— Входите. Я как раз сварила кофе.
Бертеги последовал за хозяйкой. Хрупкая, слегка встревоженная женщина, обаятельная и властная, стройная, несмотря на свои шестьдесят с лишним лет.
Она ввела его в гостиную, меблированную со вкусом, но без особой изысканности — комфорт здесь превалировал над эстетикой.
— Вы посвящаете астрологии все свое время? — спросил Бертеги, когда она вернулась из кухни с кофейным подносом.
— Разгадывать тайны звезд и планет — это воистину занятие, которое требует всего вашего времени, — отвечала седовласая женщина. — Но если вы имеете в виду профессиональный аспект, то для меня это скорее побочное занятие. Иными словами, — добавила Сюзи Блэр, разливая кофе по чашкам, — я консультирую в среднем трех-четырех человек в неделю.
Она села напротив Бертеги и, отпив небольшой глоток из чашки, пристально взглянула ему в глаза.
— Итак, э-ээ… лейтенант?..
— Комиссар.
— …комиссар, чем я могу быть вам полезной?
— Прежде всего я хочу знать, есть ли у вас ключ от дома Одиль Ле Гаррек.
— Да, конечно. Мы были очень близкими подругами. Правда, она не увлекалась астрологией, но у нас и помимо этого было много общих интересов.
— Вы давно познакомились?
Некоторое время Сюзи размышляла.
— Даже не помню… Семнадцать, может быть, восемнадцать лет…
— Значит, вам известно, что у нее были проблемы с сердцем?
— Да, я об этом знала. Но все равно была удивлена. Я никогда не думала, что это случится… вот так. Так рано и так внезапно…
Она снова отпила кофе. Твердая, уверенная в себе женщина, хорошо собой владеющая. Внезапно Бертеги захотелось узнать о ней больше.
— Вы местная уроженка? — спросил он.
— Нет, я родилась в Алжире.
— А, так вы из «черноногих»?[6]
— Я француженка из Алжира, — уточнила Сюзи Блэр.
— И вы переехали во Францию?..
— В шестьдесят втором, как и все остальные.
— А почему именно в Лавилль-Сен-Жур? Ведь когда живешь долгое время на юге — на настоящем юге! — трудно приспособиться к такому климату, как здесь…
Внезапно женщина сделала странный жест: с силой потерла тыльную сторону левой ладони, и на мгновение ее лицо исказила резкая гримаса, похожая на нервный тик.
— А кто вам сказал, что я сразу здесь обосновалась? Мы с мужем объехали всю Бургундию. Он был инженером…
— Вы вдова?
— Я в разводе. Муж сейчас на пенсии. Загорает, — добавила она с легкой усмешкой, показавшейся Бертеги презрительной.
— Вы знаете, что случилось с мужем Одиль Ле Гаррек?
Сюзи Блэр собиралась отпить еще глоток кофе, но застыла с чашкой в руке, не донеся ее до губ.
— Странный вопрос… да и вообще все ваши вопросы странные. Какое отношение это имеет к ее смерти? Я полагала, что вы пришли за ключами.
— Никакого отношения. Точнее, никакого прямого отношения. Но, видите ли, даже если Одиль Ле Гаррек, судя по всему, умерла естественной смертью, некоторые детали нас все же смущают…
Она поставила чашку на стол.
— Странные детали. Да, понимаю.
Это было сказано без всяких эмоций — собеседница Бертеги просто констатировала факт.
— Так бы и сказали с самого начала. Что вас интересует? Ах да, ее муж… Он давно умер. Тридцать лет назад, если не ошибаюсь. Автокатастрофа. Но подробностей я не знаю — ни точных обстоятельств, ни места, где она произошла.
— После этого Одиль Ле Гаррек пыталась снова устроить свою семейную жизнь? Она ведь оказалась совсем молодой вдовой…
— Да, у нее, кажется, было несколько мужчин… По крайней мере об одном я точно знаю. Но это закончилось еще до того, как мы с ней подружились. Так или иначе, она была скрытной и не рассказывала о себе слишком много. Если говорить на моем профессиональном языке, она была типичной плутонианкой — такие люди любят проникать в чужие тайны, но свои при этом ревниво оберегают.
Бертеги кивнул.
— Понятно… Плутон, кажется, бог подземного царства?
Сюзи улыбнулась немного удивленной улыбкой.
— Именно так. Поэтому я и не могу рассказать вам во всех подробностях про ее секретный сад. Хотя на самом деле это не сад, а скорее парк. Ночной парк. Закрытый для посетителей.
Этот образ понравился Бертеги и одновременно вызвал у него легкое раздражение. Эта женщина с тонким фарфоровым лицом и белоснежными волосами вела какую-то игру. Запутывала его, оплетала паучьими сетями. Двадцать лет дружить с покойной Одиль Ле Гаррек, иметь ключи от ее дома, а это знак полного доверия… и в то же время не знать никаких подробностей ее личной жизни?
— Итак, ни мужа, ни постоянного любовника… Во всяком случае, в последнее время. Но у нее есть сын.
Сюзи коротко кивнула, подтверждая эту информацию.
— Если бы с ней что-то случилось, то именно ему вы бы об этом сообщили в первую очередь?
Это был чисто формальный вопрос. Бертеги уже позвонил Николя Ле Гарреку и согласился на его довольно неожиданную просьбу о встрече, которая должна была состояться как раз после разговора с астрологиней.
— Ее родители умерли. У нее сестра в Париже, с которой она всегда поддерживала связь.
— И сын.
— Да.
— С которым она не общалась.
— Да, или очень мало. Он сюда никогда не приезжал. Во всяком случае, я его здесь ни разу не видела.
— Вы знаете, почему он не приезжал?
— Одиль говорила, что ему не нравится Бургундия.
— М-ммм… вот как?
— Возможно, было и что-то еще… какая-то другая причина… Но мне о ней не известно, — быстро добавила Сюзи, прежде чем Бертеги успел задать очередной вопрос, и у него снова создалось впечатление, что она заранее просчитывает все его ходы.
— Вы не в курсе, кто-нибудь угрожал Одиль Ле Гаррек в последнее время? — спросил он, резко меняя тему разговора в надежде застигнуть Сюзи врасплох.
Однако и эта внезапная атака разбилась об ее ледяное спокойствие. Или обстоятельства смерти «старой подруги» не слишком ее интересовали, или… она о них уже знала.
— Насколько я знаю, нет. Она никогда не говорила ни о чем подобном. Но, хотя она была скрытной, я все же думаю, она бы мне рассказала, если бы такие угрозы появились.
— А в тот период, когда стало известно о «деле Талько», она уже жила здесь? Не была ли она к нему причастна каким-либо образом?
Бледное лицо Сюзи впервые расцветилось живыми красками: на скулах выступили два бледно-розовых пятна. Словно кто-то решил нарумянить фарфоровую куклу.
— Силы небесные! Нет, конечно! Какая здесь связь? Я не понимаю, к чему вы клоните!
— Одиль Ле Гаррек интересовалась этим делом? Беспокоилась? Может быть, она была как-то связана с людьми, которые были к нему причастны… прямо или косвенно?
— Нет, она о нем практически не говорила — по крайней мере, не больше, чем все остальные. Тогда ведь все в той или иной степени интересовались… этой историей.
