Линда Ла Плант - Чистая работа
— Как раз о них-то я и думаю!
— Нет! Ты даже не дал мне сказать, что я думаю, что чувствую…
— Хорошо, я весь внимание.
Он произнес это с такой злобой, что она даже растерялась.
— Может быть, ты вспомнишь, что я тебя люблю?
— Любишь?
— Да, и ты это знаешь.
Он отвернулся.
— А от тебя — ноль внимания, ты даже до меня не дотронулся, не то что не поцеловал, — обиженно закончила она.
— С этого кресла все равно не дотянешься.
— Да перестань ты!
Ленгтон пригнул голову и вдруг зарыдал. Такого Анна не ожидала никак. Она поднялась, подошла к нему, хотела обнять…
— Уйди от меня, ради бога!
Она ухватилась за подлокотники его кресла:
— А ну, посмотри на меня! Посмотри!
Он не послушался, и ей стало очень больно, она была совсем близко, могла до него дотронуться, а он не подпускал ее к себе.
— Ну и черт с тобой! — Анна выпрямилась, отвернулась и стала укладывать вещи в сумку. — Не хочешь — как хочешь!
— Вот именно. Уходи, Анна. Я же тебе говорю, оставь меня.
Она нарочито медленно отложила в сторону то, что привезла ему, и взяла ключи от машины. Он не проронил ни слова.
Не зная, что ему сказать, она произнесла только:
— До свидания. Не провожай меня, не надо, не беспокойся.
Он ответил тихо, с болью (она никогда не слышала, чтобы он говорил с такой интонацией):
— Прости.
Анна кинула ключи на столик, подошла к нему и обняла:
— Пожалуйста, не говори мне: «Уходи».
— Прости, у меня ведь только ты, больше нет никого.
— Тогда прекрати чепуху молоть. Никогда, никогда такого не говори. Мне очень больно, и я ничего не понимаю. Я тебя очень люблю.
В ответ он сказал еле слышно, но сказал:
— Я тебя люблю, Анна.
Они коснулись друг друга губами. Никаких страстных объятий, просто тихий нежный поцелуй. Он погладил ее по лицу:
— Я жду тебя весь день, жду, а потом веду себя как последний мерзавец.
— А я весь день жду не дождусь, когда к тебе приеду, — сказала Анна и подвинула стул, чтобы сесть рядом с ним и взять его за руку.
Он до боли сильно сжал ее ладонь, но она не обратила на это никакого внимания.
Вообще-то, Анне уже пора было ехать, но не хотелось нарушать тот удивительный покой, который в первый раз установился между ними. Когда он целовал ее на прощание, то шепнул на ухо, что будет считать часы до следующей встречи. В глазах у него вновь появились слезы, от этого просто разрывалось сердце.
Ленгтон махал ей рукой, пока она шла через парковку. Он уехал на своей коляске только тогда, когда она села в машину. Прошло немного времени, и она расплакалась. Никогда еще он не был таким беззащитным, таким зависимым от всех и никогда так не боялся будущего. По дороге домой ее раздирали противоречивые чувства. Анна отдавала себе отчет в том, что пока не представляет, как будет управляться с ним, когда он вернется домой. Если Ленгтон так и останется в теперешнем беспомощном состоянии, то вернуться на работу он не сможет. Анна знала, что ее любовь должна быть очень сильной, чтобы можно было жить с ним, даже если он до конца своих дней будет инвалидом.
Приехав домой, Анна все никак не могла успокоиться. Она сделала себе горячего шоколада, села с чашкой в постели и начала вспоминать родителей. Изабелла Тревис во многом была совершенным ребенком. В молодости, обучаясь в колледже искусств, она стала жертвой насилия. Отец Анны, Джек, расследуя это дело, сделался ее покровителем, а потом и мужем. Детство Анны было по-настоящему счастливым и безмятежным, родители ни словом не обмолвились о той травме, и она узнала правду только тогда, когда оба умерли. Сможет ли она принять Ленгтона и любить его, несмотря ни на что, как отец любил маму?
Анна продолжала готовиться к предстоящему суду над Мерфи, при этом каждый вечер она ездила к Ленгтону. Она очень уставала от езды туда-сюда и оттого, что утром надо было вставать и отправляться на работу. Когда прогноз был хороший, он радовался от всей души, а порой, когда сильно болело, настроение у него было гнусное. Лечение колена затягивалось, и Анну очень встревожил ее последний разговор со старшим медбратом.
Он сказал, что Ленгтон чувствует себя уже намного лучше, однако психологически он никак не может справиться со своей немощью. Анна и сама заметила, что он стал крайне раздражителен, но с удивлением услышала, что он впал в глубокую депрессию. Кроме того, Ленгтон стал прикладываться к спиртному и многие больные его недолюбливали.
Анне не стало легче, когда медбрат сказал ей, что многие полицейские в реабилитационный период ведут себя точно так же. Они настолько привыкли все всегда держать под контролем, что вынужденное бездействие катастрофически влияет на их психику, и ни медсестры, ни психотерапевты, ни психиатры ничем не могут помочь им до самой выписки. Анна не осмелилась спросить, есть ли вероятность, что Ленгтон вернется к работе. С каждым приездом она снова и снова убеждалась, что это нереально.
Однако по-настоящему встревожилась она только в выходные, когда нашла все-таки время прочесть вырезки из газет, которые взяла с собой из квартиры Ленгтона.
1. Розыск сексуального маньяка, нападавшего на детей, который, сняв электронный браслет, бежал из общежития для выпущенных под залог. Фотография подозреваемого обведена кружком.
2. Почему насильник, который так жестоко убил нашу красавицу-дочь, спокойно ходит по улицам? Заголовок подчеркнут двумя линиями.
3. Изнасиловав двух женщин, этот латыш приехал в Англию. Здесь его обвиняют в убийстве школьницы. Лицо подозреваемого на фотографии перечеркнуто жирным крестом.
4. Задержка в сто лет при рассмотрении заявок о предоставлении политического убежища. Подчеркивая этот заголовок, Ленгтон проткнул бумагу карандашом.
5. Паспорта граждан Великобритании для 200 000 иностранцев.
6. Политические беженцы прежде всего. Это подчеркнуто красным.
7. 23 преступника-иностранца выпущены на свободу.
8. Преступники. Повторные преступления, среди них наркотики, серьезные нарушения общественного порядка, тяжкие телесные повреждения, два убийства. Каждое лицо на фотографии обведено кружком, под некоторыми подписаны какие-то даты.
9. Кто ответит за провал? Тысяча осужденных оказалась неучтенной. И здесь Ленгтон подчеркнул некоторые разделы.
10. Суперобщежития для освободившихся насильников. Статья отмечена жирным крестом.
11. Охота за убийцами, выпущенными на свободу.
12. Минута — и в Британии один новый иммигрант. На фотографии иммигранты закрывали лица, готовясь незаконно пересечь Ла-Манш.
13. НЕЛЕГАЛЬНЫЙ ИММИГРАНТ, дважды высылавшийся из страны, работал в Центральном уголовном суде.
14. Обратная реакция педофилов. Руководитель отдела службы пробации предупреждает: веб-сайт, созданный для идентификации осужденных преступников, может вынудить их скрыться от расправы.
15. ДУРНАЯ КОМЕДИЯ. Человек, попросивший политического убежища, изнасиловал ребенка, получил за это восемь лет, но предпочел тюрьму депортации. Теперь за причиненные неудобства мы должны потратить на него пятьдесят тысяч.
16. Права педофилов превыше прав их жертв.
17. Цена жизни — шесть лет. За последние два года условно освобожденные, находящиеся под надзором полиции, совершили почти сотню преступлений. Эта чудовищная статистика — лишнее подтверждение неспособности правительства защитить своих граждан…
18. ДОСЬЕ. 50 опасных преступников содержатся в открытых тюрьмах.
Подобных вырезок было еще около тридцати. Везде речь шла о неуклюжих действиях министерства внутренних дел при депортации нелегальных иммигрантов и тревожной ситуации, сложившейся в связи с этим. Зачем Ленгтон собирал все это? Ведь он не просто вырезал статьи, а читал их с карандашом в руке и обводил фотографии преступников.
Анна задумалась, не связан ли кто-нибудь из этих преступников с нападением на Ленгтона, однако все фотографии были помечены более ранними датами. Она сложила вырезки обратно в папку, намереваясь захватить их с собой, когда в следующий раз поедет к нему. Но тут ей вдруг пришло в голову, что, может, о них лучше не заговаривать? Ведь тогда все это будет выглядеть так, будто она шарила в его квартире. Анна решила, что лучше снова посоветоваться с Майком Льюисом.
Льюис сказал, что заедет после обеда. Он появился только в три часа и сразу же предупредил, что времени у него мало, потому что он занят по работе. Он мялся и вел себя очень скованно.
— Знаешь, мне очень неудобно, что я до сих пор не навестил его, но на работе совсем замотался, ребенок маленький, жена беременная… — заговорил он, явно чувствуя себя виноватым.
