Гиллиан Флинн - Негодяи (сборник)
– Тебе не приходило в голову, что ты могла видеть призрака?
– Конечно, приходило. Поэтому я не осмелилась заговорить с ней или подойти ближе, ведь призраки не позволят их коснуться. И только когда увидела мужчину, то поняла, что она действительно там есть. Что она точно жива.
– Какого мужчину?
– Мужчину, который ее забрал! Я не знаю, кто он такой, но могу показать вам, как он выглядел.
Она разорвала коричневый пакет и вытащила квадратный альбом в черной обложке. Открыла и дала мне.
Я посмотрела на выполненный карандашом портрет мужчины с густой бородой, прищуренными глазами и вздернутым носом. Не то чтобы потрясающий рисунок, но в нем была какая-то искра жизни, наводящая на мысль, что это правда.
– Ты рисовала его по памяти?
– Боже, нет, не я! Элсинда нарисовала. Это ее альбом, она его никому не показывала. Раньше показывала нам свои рисунки, а в последнее время – перестала. Хотя продолжала писать и рисовать в альбоме. Я в него не заглядывала, пока… пока она не ушла.
– Но это именно тот мужчина, которого ты видела?
– Это был он. Я видела его так же, как сейчас – вас, почти так же близко. Он подошел к Элсинде. «Миссис Мерль!» – сказал он. И что-то еще, чего я не поняла. По-моему, не на английском. Взял ее за руку, и она не сопротивлялась.
Девушка глубоко вдохнула.
– Нельзя касаться призраков. Так что, если он сам не призрак, то она жива. Я побежала за ними, почти догнала, но тут он обернулся и посмотрел на меня.
Она прижала руки к горлу и ссутулилась.
– Он смотрел на меня совершенно ужасно. Даже сказать не могу, как ужасно! И сказал… тихо и мягко, но от этого только хуже было… сказал: «Уходи, девочка. Не тревожь меня, пока не соберешься умирать».
Девушка задрожала.
– И я убежала! Он так меня напугал…
– Он явно хотел этого. А как среагировала женщина?
– Никак. Она будто во сне шла. Не думаю, что она вообще понимала, что я там.
– Насколько хорошо ты ее разглядела?
– Я знаю, что это была Элсинда, – упрямо сказала девушка. – Совершенно точно, абсолютно! Наверняка ведь есть люди, которых вы на расстоянии узнаете, потому что очень хорошо их знаете. В темноте, без единого слова, ими сказанного. Это была она. Я это знаю. Моя сестра жива, и он ее забрал.
В ее голубых глазах выступили слезы.
– О, почему только я убежала! Какая я мерзкая трусиха! Я должна была проследить за ними, узнать, куда он ее увел, но я позволила ему напугать меня.
– Ты была совершенно права, что убежала, – твердо сказала я. – Это может быть очень опасно – и совершенно глупо – девочке, одной, пытаться противопоставить себя взрослому мужчине, особенно такому, что говорит подобное.
– Вы должны помочь мне найти ее. Пожалуйста, скажите, что поможете, мисс Лейн!
У меня возникло странное ощущение. Ее рассказ – совершенный абсурд, пусть она и полностью верит в то, что говорит. Наверняка ей это привиделось. Однако…
– Ты еще кому-нибудь рассказывала? Своему отцу?
Она удрученно кивнула.
– Он думает, я умом тронулась с горя, согласился со своей женой, что ходить на кладбище плохо, и мне это запретили.
Она опустила плечи.
– Вы же мне верите, правда? Клянусь, все это чистая правда. Вы должны заняться этим делом. Джесперсон и Лейн – единственные в Лондоне достаточно умные, чтобы все выяснить.
На мгновение я отвлеклась, задумавшись, откуда девочке знать про наш бизнес, едва оперившийся. Я не стала спрашивать, вряд ли это имеет значение. Она ребенок, она горюет, она не может смириться с утратой. Нет тут никакого дела. Я уже готова была высказать это, когда она снова заговорила.
– Есть еще одна улика. В альбоме.
Она кивнула на альбом Элсинды, который я держала в руках.
– Ближе к концу моя сестра исписала пару страниц, и я прочитать не смогла. То ли латынь, то ли еще какой-то другой язык. Уверена, это важно.
Я пролистала альбом и нашла страницы. Это не было латынью. Я не могла понять ничего из этого набора букв и символов, но не сомневалась, что мистер Джесперсон с радостью примет этот вызов. Коды и шифры были его любимым занятием. И я решила, что пусть я и не верю, что мы найдем живую Элсинду Трэверс, но мы попробуем хоть как-то помочь ее младшей сестре.
– Буду с тобой откровенна, – сказала я. – Я не думаю, что твоя сестра жива и где-то находится, и не хочу давать тебе ложных надежд. Но с ее смертью связана какая-то загадка, скорее всего, имеющая отношение к мужчине, которого ты видела на кладбище. Мой партнер в деле мистер Джесперсон наверняка сможет расшифровать записи, которые оставила твоя сестра, а рисунок поможет установить личность этого человека. А потом уже поговорим о том, есть тут что расследовать или нет.
Несмотря на то что я сделала все, чтобы лишить ее надежды, девочка светилась от радости и благодарила меня.
Я задала еще несколько вопросов – местонахождение кладбища, имя врача, вынесшего заключение о смерти, не было ли у Элсинды поклонников и как лучше всего связаться с нашей юной клиенткой, если нам понадобится информация или у нас появятся новости, чтобы ими поделиться.
– Наш адрес внутри на обложке альбома Элсинды, – ответила девушка. – И номер телефона тоже. Хотя моя мачеха находит исключительно подозрительным, если кто-то пишет или звонит мне. Лучше я еще раз сама приду.
– Если придешь завтра, сможешь поговорить с мистером Джесперсоном, – сказала я ей.
Ближе к вечеру пришел посыльный с запиской от мистера Джесперсона на листе бумаги с эмблемой его клуба, в которой он сообщал миссис Джесперсон и мне, что его пригласили отобедать, так что не надо его ждать.
В частных домах готовкой и переменами блюд обычно заведуют женщины, но я никогда не славилась старанием подать «правильные блюда», когда вокруг нет мужчин. Предоставленные самим себе, мы принимаемся «пировать» – стоя у кухонного стола или закутавшись в плед у камина, всем, что достанем из кладовой, или пьем чай с бутербродами с маслом и с яйцами всмятку. Обедаем чаем с пирожными, яблоками и сыром, одновременно читая.
Нам не понадобилось спорить, чтобы решить, что суп, бифштексы, картошка и все прочее останутся на завтра, а сейчас нам хватит хлеба с сыром.
– Можно съесть яблочный пирог – завтра снова сделаем, легко, – сказала миссис Джесперсон. – Есть будем здесь или…
– Если не возражаете, возьму тарелку к себе в комнату, – сказала я.
– Как пожелаете, мисс Лейн.
Как ни жаль, между нами наметилась некоторая дистанция. «Зовите меня просто Эдит», не раз настаивала она, но я не отвечала тем же, и ей приходилось все так же называть меня «мисс Лейн», в то время как я уже не очень понимала, как к ней обращаться, чтобы не обидеть еще сильнее.
Миссис Джесперсон оказалась превосходной женщиной, знающей, доброй и образованной. Пусть и не такой талантливой, как ее сын, но и вовсе не глупой, и мне бы радоваться, что она относится ко мне дружески. Приняв меня, ничего обо мне не зная, она продолжала предоставлять мне комнату и стол, ни о чем не спрашивая и ничего не прося взамен. Конечно, она делала это ради того, чтобы угодить сыну. Многие матери оказываются в сходной ситуации, вынужденные сосуществовать с равнодушными женщинами моложе их, но наша ситуация была несколько иной.
Джаспер и я сошлись на почве взаимной симпатии и уважения, с перспективой вести дела вместе, но пока что прибыли у нас были пустячные, а затрат наше детективное агентство требовало немалых. Такая чудесная спальня в передней части дома, которую можно было бы сдать жильцу за деньги, стала моей за спасибо, как и весь стол, и даже стирка, которую делала эта женщина, содержа нас на свои скудные сбережения.
Мне никогда не нравилось быть зависимой. Я отчаянно желала доказать миссис Джесперсон, что вложенные ею деньги не пропадут зря. Уже и не знала, как долго я смогу здесь оставаться, не оправдывая свое содержание. Джаспер не замечал этой проблемы – он не считал ее проблемой. Эдит Джесперсон была ему матерью, в конце концов, он не знал, что значит жить без ее умелой поддержки и утешения. Молодой мужчина, абсолютно уверенный, что любые вложения в его талант окупятся тысячекратно – со временем.
Время, нужно лишь время. Я напомнила себе, что мы работаем вместе каких-то шесть недель. И села ужинать в комнате, в компании увлекательной книги о приключениях бесстрашной женщины-путешетвенницы в Лапландии.
Когда я спустилась из комнаты утром, то увидела, что Джесперсон опередил меня. Он уже сидел за большим столом и работал.
– Рано встал… – начала я, пока не разглядела мятый воротничок, затертые рукава и еле заметную золотистую щетину на подбородке. – Или, правильнее, поздно ложишься? Когда вернулся?
Он едва глянул на меня.
