Уоррен Мерфи - Ужас в Белом Доме
Тайну можно раскрыть лишь тому, кто сумеет воспользоваться свойствами этого места.
И тогда сегун, как это заведено у японцев, решил любыми средствами выпытать у Мастера, где оно находится. И Мастера схватили, и пытали всю ночь – а наутро его повели к сегуну, и там Мастер сделал то, на что не отважился бы ни один японец. Он назвал великого сегуна глупцом.
– Ты, чья мощь превышает власть императора, ты, по чьему велению гибнут тысячи – ты самый большой глупец в этом мире, сегун! Можешь и дальше продолжать свои глупые пытки – но, если я вдруг все же скажу, где находится чудесное место, разве достанется оно тебе? Нет, оно достанется первым, кто услышит о ней – палачам из твоих подвалов. Ты отдал в руки им мою жизнь – но сможешь ли ты им доверить свою, сегун?
Но и теперь я не могу ничего тебе рассказать – ты ведь все еще не один, владыка. Взгляни, сколько стражей вокруг тебя. Ты недостоин чудесного места. Я унесу тайну с собой в могилу, сегун.
И тогда по приказу сегуна Мастера Синанджу перевели из сырого подвала в маленький домик на морском берегу, где ему давали еду и ухаживали за его ранами. И когда он поправился, в домик к нему пришел гость – совсем один, ночью, перед самым рассветом. Это был великий сегун.
– Теперь ты можешь сказать мне все. Я пришел один – никто не узнает об этом.
Мастер запросил за тайну баснословные деньги, сказав, что если просто выдать ее – место таким образом обесценится, но взяв за нее столько, сколько просил, Мастер тем самым дает ему новую цену, во много раз превышающую старую.
Деньги принесли сразу – но Мастер Муха знал, что на счет великого сегуна не стоит обманываться. Как только он укажет ему чудесное место – то немедленно будет убит, деньги возвратятся в казну, а сегуну не придется опасаться предательства со стороны Мастера.
И тогда Мастер велел сегуну двигаться в окрестности города Осака, что в трех днях пути. Там они встретятся – и всего одна ночь будет отделять сегуна от тайны. Мастер назначил место встречи и предупредил, что сегун должен непременно прийти один.
Разумеется, смешно было ожидать этого от сегуна. За собой, на небольшом расстоянии, он послал трех верных вельмож с лошадьми и оружием. При этом ни один из троих не обладал правом наследования трона после смерти сегуна. Это, считал сегун, позволяло верить им.
Они встретились, и Мастер отвел сегуна на вершину небольшого холма и сказал ему:
– Вот то место, о котором я говорил, сегун.
И сегун ответил:
– Но я ничего здесь не вижу.
– Конечно. Ведь если бы видел ты, значит, увидели бы и другие. Разве можно было бы тогда назвать это место самым надежным в мире? Вот мой меч. Копай.
– Сегуны не копают землю, крестьянин.
– Без этого ты не увидишь его. О, это место весьма просторно. Но вход в него узок, и заперт – понял теперь? А я не помощник тебе – я еще слишком слаб после твоих пыток.
И сегун принялся копать, и копал почти до рассвета – до тех пор, пока в земле не получилась яма глубиной в его рост. И когда сегун почти скрылся в ней. Мастер Муха – который был вовсе не так слаб, а лишь искусно притворялся перед палачами – поднял с земли огромный валун и занес его над головой сегуна. И сказал шопотом:
– Теперь ты будешь жить в самом надежном месте, какое только есть в мире – в могиле, сегун.
И, сказав так, бросил камень вниз – и разбил великому сегуну череп.
Потом он вызвал на бой троих вельмож, что скрывались неподалеку, и в честной схватке убил всех, одного за другим, отрезал им головы, насадил их на пики – и бежал из этой страны.
А тот вельможа, который стараниями Мастера получил трон сегуна, до конца дней не забыл услуги Дома Синанджу – слал в деревню рис, сушеную рыбу, оружие, алмазы и золото. За время своего правления он не раз еще обращался к Мухе – и прослыл сильнейшим из государей, правивших когда-либо Японией.
Вот такую историю услышал некогда от Чиуна Римо. Когда ему пришло в голову прочесть в энциклопедии про славного владыку – покровителя Мухи, оказалось, что это был один из самых кровавых тиранов в японской истории. Для тех, кто регулярно пользовался услугами Дома Синанджу, это было обычным явлением.
Мораль же этой притчи была в том, что если не можешь убить птицу в гнезде – вымани ее на открытое место.
Римо вновь окинул взглядом руины здания.
– Взрывчатка в фундаменте, Чиун, это ясно.
Спрыгнув в яму, он поднял несколько бетонных осколков и растер в руке пыль.
– Похоже, что тот, кто выкурил парня из его логова, действовал прямо как Муха... только интересно, зачем им вообще понадобилось его убивать?
– Кто может понять мысли белых? – пожал плечами Чиун.
– Да, на сей раз понять трудно, – хмуро кивнул Римо.
Неизвестно почему, но он беспокоился. И беспокойство его усилилось, когда уже в Миннеаполисе он обнаружил, кто посоветовал Эрнесту Уолгрину скрыться в Солнечную долину. «Палдор» – агентство по обеспечению безопасности.
– Получается какая-то чепуха, Чиун. Уолгрина убили именно те, кто посоветовал ему уехать туда – это ясно. Но чтобы это было охранное агентство, которое он сам нанял защищать его...
– Ты, как всегда, торопишься с выводами, – заметил Чиун. – Может, это самое охранное агентство хитростью заставили заманить в Солнечную долину этого, как его... Уолгрина. Разве иной конец был бы у истории с Мухой, если бы он не сам отвел сегуна на холм, а заставил бы кого-нибудь еще привести его туда хитростью? Конец был бы тем же, и тем же – смысл всей истории. Сегун бы все равно умер.
– Похоже, ты прав, – признал Римо, рассматривая стриженные лужайки богатого пригорода Миннеаполиса, где раньше жил Уолгрин. – Но я тревожусь за президента, Чиун. Его они тоже думают заманить в яму? И кто вообще эти самые «они»? Смит больше ничего не говорил тебе тогда, в Лос-Анджелесе?
– К чему запоминать слова лжеца?
Чиун сумрачно взглянул на Римо.
– Смитти не лжец. Что-что, а уж этого о нем никак нельзя сказать, папочка.
– Не только лжец, но еще и лжец глупый – обещал, что я буду руководить делом, а потом перед лицом президента, вашего императора, сам нарушил свое обещание и унизил меня.
– Чиун, что он еще сказал? Вспомни! Есть какая-то связь между смертью Уолгрина и предполагаемым покушением на жизнь президента?
– Эта связь совершенно очевидна, – ядовито улыбнулся Чиун. – У обоих есть одна общая черта, которая не может не бросаться в глаза.
– Какая же?
– Они оба белые.
– Благодарю за помощь!
Римо пытался заставить себя думать, в то время как взгляд его следовал за поворотом дороги, изящно огибавшей дом Уолгрина с обеих сторон, делая его прекрасным объектом для нападения. Мебель внутри, в комнатах была покрыта чехлами, на газоне уже четыре дня стояла табличка, возвещавшая о продаже. Еще совсем недавно этот дом видел жизнь, которая ему может только присниться, подумал Римо.
Он может потрогать руками в этом доме каждую вещь – но его собственным он никогда не будет. Он завидовал Уолгрину – вернее, тому, как он жил, пока жил, разумеется. Для самого Римо подобный конец исключен – но возможность пожить вот так хотя бы пару дней исключена тоже.
На противоположной стороне улицы в машине сидела женщина с ярко-желтыми волосами. И смотрела на Римо и Чиуна – смотрела слишком пристально, чтобы взгляд этот мог быть случайным. Хлопнула дверь – из машины женщина вылезла.
Римо смотрел, как она шла к ним – мягкой, грациозной походкой, способной заставить лопнуть от избытка впечатлений самый похотливый мужской глаз. Светло-голубое шелковое платье не скрывало, а скорее подчеркивало ее обширную грудь. На полных алых губах играла улыбка, способная сразить наповал целую футбольную команду из высшей лиги.
– Это дом Эрнеста Уолгрина, – объявила она. – Простите, но мне показалось, что вы проявляете к нему повышенное внимание. Я – инспектор Комиссии по заговорам при Белом доме. Вот, если угодно, мое удостоверение. И не будете ли вы любезны сказать мне, что, собственно, вы здесь делаете, джентльмены?
В руке ее оказался квадратик тисненной кожи, внутри которого обнаружилась карточка с фотографией – на ней она выглядела угрюмой и отнюдь не такой соблазнительной. На карточке красовалась печать Конгресса, из-под карточки высовывался край сложенного листка бумаги, который Римо немедленно выдернул.
– Подобные действия запрещены! – накинулась на него обладательница бумаги. – Это важная государственная корреспонденция! Секретная корреспонденция! Корреспонденция, принадлежащая Конгрессу!
Развернув бумагу, Римо увидел на ней гриф некоего доктора Орвела Крила, занимающего, как явствовало из надписи, пост председателя президентской Комиссии по заговорам (КОЗА). Ниже косым почерком было начертано: «У тебя или у меня?» И подпись: «Пупси».
– А что именно вы... мм... инспектируете? – спросил Римо.
– Вопросы задаю я! – отчеканила девица, выхватив у Римо листок. Римо запомнил имя, обозначенное в удостоверении – мисс Виола Пумбс. – Так что вы здесь делаете? – повторила она, заглянув в карточку с перечнем вопросов.
