Эмиль Асадов - Золотой Крюк
— В последний раз, видимо, не добежал — Санька тебя на себе принес. Рассказал, что когда очередную партию водки брал, то возмущаться стал — дескать, дорого все. И сторговал ларек — сказал, чтобы больше не платить за водку. Санька правда не понял, кто тебе водку поставлять забесплатно будет, но ларек все-таки отдал.
— Я, может, и деньги ему уже отдал?
— Так я сам сегодня утром отдал — тыщу дорралов, как вы договорились, — Пожал плечами Палыч, — вот и лицензию Санька принес, а переоформит он все сам, ты не волнуйся. И с крышей познакомит. Оказывается, крыша — это не кровля, а те, кто из тебя эту кровлю пьет, если я все правильно помню. Я ведь тоже не слишком трезвым был. Я сначала ему не поверил, а потом решил — хозяин барин, чего мне-то вмешиваться.
— Ты что, меня разбудить не мог, прежде чем такие бабки отдавать?
— Тебя добудиться — легче мертвого заставить гопака танцевать, — рассердился Палыч. — А ты чем недоволен? Свой ларек теперь имеешь, человеком сможешь стать. Санька, кстати, не против у тебя продавцом работать. Деньги он не видел, ты не бойся. Я их утром перепрятал.
— На кой хрен мне ларек, — расстроился Витек. — Давай я его тебе подарю?
— Подари, — согласился Палыч, — мне и от дому недалеко. Все равно здесь делать нечего — с тоски скиснуть можно. А еще ты мне телевизор обещал. Помнишь?
— Не волнуйся, Палыч. И телевизор будет, и видик. Давай завтракать, что-нибудь осталось еще?
— Да столько, что можно полк накормить. Я тебе бутерброд намажу. С чем будешь — с салями или бужениной?
— Без разницы, — и Витек подсел к столу. Палыч нахмурился.
— Со сна умываться ты, я вижу, не привык…
— У богачей свои причуды, — буркнул Витек, запихивая в рот огурец.
— Ты помнишь, о чем мы вчера говорили?
— Не-а.
— Эх-х, — вздохнул Палыч, — ладно, ешь пока. После поговорим по-новой.
Бизнес у новоявленной троицы рэкетиров попервоначалу складывался не очень. Пару раз в ответ на предложение делиться выручкой торговцы в ларьках предлагали зайти попозже, а по приходу их уже ждали серьезные ребята с остриженными затылками и без чувства юмора. Отметелили всех, не помогли даже пудовые кулаки Булыги. Филипп залечивал раны какой-то травой, которую он для этого почему-то курил, Булыга выводил синяки с помощью привезенной цепи, которую прикладывал к ушибленным местам — а таковыми были все его места — а Шора просто всякий раз успевал улепетнуть с места трагедии загодя, потому физически почти не пострадал, но возбужден был до крайности. Для жилья Филипп предоставил им собственные хоромы — заброшенный гараж-ракушку в одном из московских дворов. Скоро продукты, привезенные Шорой, были съедены, запас денег булыжника истощался тем быстрее, чем интенсивнее "лечился" Филипп. Правда, им удалось найти ларек на отшибе, который, кажется, крыши не имел и отстегнул им первую долю, но не деньгами, а самопальной водкой и просроченной колбасой. Булыга был в восторге.
— Лиха беда начало! — приговаривал он. — Пора браться за крупную рыбу!
Филипп не разделял его оптимизма, но спорить не мог по причине разницы в весовых категориях. И хорошо, что не спорил, потому что когда они посетили один небольшой, но уютный офис, директор в ответ на их весьма заманчивое предложение неожиданно сделал им свое.
Директора звали Алекс. И теперь Булыжник сидел в его квартире, в спальне, вдыхая блинные запахи, пока тот потчевал своего гостя в столовой.
— Как тебе не стыдно, Серега? — возмущался тем временем Алекс, — у тебя неприятности, а ты не звонишь. А на что же нужны друзья? Деньги непременно надо найти. Разве может человек такого полета жить так, как ты сейчас?
— Кто ж их найдет? У меня таких связей нет!
— Зато у меня есть… — и Алекс вывел Булыжника и его приятелей из спальни. — Знакомься, парни что надо. Такой рыбу в Азовском море отыскать может, не то, что твоего сантехника.
Булыжник сел за стол и для важности набычился пуще прежнего.
— Можешь рассказать все, как есть, — предложил Алекс, — он твоего ворюгу тебе за неделю доставит.
— По частям, — уточнил Булыга, и Чеботарев ему поверил. Сговорились так: в случае поимки вора и обнаружения денег Чеботарев готов был выплатить до 20 % суммы — то есть ориентировочно 40 тысяч долларов. Булыжник с трудом верил своему счастью, и стараясь не выдать волнения, бычился так сильно, что напугал и самого Сергея Степановича, потому, закончив неприятную беседу, он поспешил уйти. Попросил только уже с порога:
— Вы его, это… совсем не убивайте.
— Как получится, — жестко ответил за своего дружка Алекс, и они распрощались. Алекс закрыл за гостем дверь и прищурился.
— А ты-то с меня стольник в месяц срывать хотел, — ухмыльнулся он, — глубже плавать надо, ты ж Булыжник, так что по вертикали плавать умеешь. Договоримся так: гонорар поделим пополам. А сбежать вздумаете — я вас сам потом найду. Связей хватит, можешь поверить.
— Заметано, — буркнул Булыжник, который, несмотря на внешний вид, был человеком слова.
Первым делом новоявленная команда сыщиков востребовала с Чеботарева адрес и телефон злосчастного сантехника. Алекс вручил им мобильник, Сергей Степанович — газету с объявлением. Чеботарев также съездил в справочное бюро, где за некоторую мзду получил точный адрес, по которому они наведались на следующее утро. Филипп, не успевший отойти от вчерашней дозы, пытался отговорить приятелей от столь раннего визита, но Булыжник горел желанием быстрее найти мерзавца, укравшего, как теперь выяснялось, и его деньги тоже. А Шора его поддержал — для него сидеть на одном месте без движения все равно было почти пыткой. Пришлось Филиппу "похмелиться" маленькой самокруткой, чтобы хотя бы внешне быть похожим на здравомыслящего человека.
Район оказался отдаленный, ехали к нему сначала на метро с пересадкой на Кольцевой, потом — на автобусе, в котором Филиппа сморило окончательно. Приехали, разбудили Филиппа. Район был спланирован так странно, что казалось, будто дома посбрасывали с вертолетов, и где они упали, там их в землю и врыли. После дома номер десять вполне мог идти дом номер пятнадцать, а всех промежуточных номеров не было вовсе. Поэтому нужный дом искали весьма долго. Однако нашли. Поднялись на этаж, позвонили и внимательно послушали тишину за дверью.
— Сейчас я ее выломаю, — пообещал Булыжник.
— Обыщем дом, найдем деньги, и вернемся. Легче легкого! — распланировал их будущее воодушевившийся Шора. Филипп подспудно понимал, что за такую малую работу им бы вряд ли стали платить так много. И вообще идея порчи имущества казалось ему мало эстетичной. Но он ничего не сказал, потому что его в этот момент как раз начало мутить, и язык был занят запихиванием обратно внутренностей, пытавшихся выйти глянуть на свет Божий.
Сказано — сделано. Дверь слетела с петель в две стороны сразу — петли и слабый замок после удара ноги Булыжника отбросило на лестничную клеть, все остальное обрушилось внутрь квартиры. Булыжник и Шора бросились в квартиру, а Филипп повернул голову на скрип открывающейся напротив двери. В щелку, защищенную цепочкой, просунулся фрагмент женского лица, привлеченного шумом.
— Санитарно-эпидемиологический контроль, тетя. Собачья чумка, — сказал, продолжая борьбу с языком и внутренностями, Филипп. Фраза поэтому произносилась им весьма и весьма долго.
— А заболевшие есть? — спросил фрагмент лица в дверной щелке. Ответить Филипп не успел — он перегнулся пополам, и его все-таки стошнило. Не слишком сильно, правда.
— Есть, — испуганно ответил сам себе фрагмент лица, и исчез. Дверь закрылась.
Филипп поглядел на содеянную им на лестничной площадке грязь, и брезгливо поморщился. Он был крайне недоволен собой — зато физически ему стало чуть полегче. Из квартиры доносился шум переворачиваемой мебели и ругань Булыжника. "Останусь на стреме", — благоразумно подумал Филипп, и остался стоять на месте. Скоро к нему присоединились и остальные подельники, злые, как собаки после стерилизации.
— Ничего, — прошипел Булыжник. — Ни копеечки.
— А я приемник нашел, — сказал Шора и хвастливо повертел перед носом Филиппа черной пластмассовой коробочкой, чуть не угодив серебристой антенной ему в глаз. Филипп отпихнул Шора от себя.
— За такие деньги работаешь, а по мелочам тыришь, — упрекнул он Шора.
— Так ведь красивый же! — обиделся тот, дивясь непонятливости товарища.
— В квартире шаром покати, чисто концлагерь для мышей, — сказал Булыжник. — Ну, попадется мне этот сантехник — я ему кран отвинчу.… Сваливать надо быстрей, пока соседи в ментовку не позвонили. А то сейчас нервные такие все! Пошли, пошли…
И они вприпрыжку понеслись по лестничным проемам, забыв про лифт.
Вторым пунктом в маршруте розыска значилась газета. У входа в редакцию странную на вид троицу пытался остановить охранник. Поэтому Булыжник зашел в редакцию первым. Шора прискакал почти сразу — за Булыжником даже дверь закрыться как следует не успела. Филиппа пока не было. В холле сидела девушка, выполняющая функции коммутатора и автоответчика одновременно. Она отвечала на телефонные вопросы, встречала посетителей и отправляла их в нужные двери по двум ведущим из холла коридорам с точностью опытного кегельбаниста. Стены помещения еще хранили на себе слабую память о краске, потолок шелушился известковой перхотью, а стол у девушки давно просил, чтобы его использовали по прямому назначению — сожгли в печке-буржуйке, гудевшей здесь же, в углу.
