Питер Спигельман - Рыжая кошка
Невысокий худой человек сидел за письменным столом в дальнем углу. Лет двадцати, лицо, чем-то напоминающее мордочку хорька, заросло аккуратной трехдневной щетиной. Волосы пяти оттенков белокурого цвета в художественном беспорядке. Отложные манжеты болтались, но голубая рубашка ему шла — как и скучающий вид. Когда я вошел, парень поднял голову — и снова уткнулся в свой айпод. Когда же я заговорил, он стал оглядываться, словно, кроме меня, были еще посетители.
— Вы Орландо Круг?
— Нет.
— Он здесь?
— А вы кто будете? — Голос гнусавый, хитрый и такой же скучающий, как и вид.
— Человек, которому нужен Орландо Круг. Он здесь?
Парень пожал плечами:
— Незачем сердиться. — С этими словами он резко встал из-за стола и нырнул в коридорчик. В конце его была дверь, парень постучался и открыл ее. Через мгновение он вышел, и не один.
Спутник его был лет шестидесяти, высокий, кожа цвета полированного тикового дерева и также блестит. Отглаженные джинсы и черный свитер, коротко остриженные белоснежные волосы. Идеальные арки бровей над настороженными голубыми глазами. Удлиненное лицо почему-то напомнило мне монаха. Или аббата процветающего ордена.
У незнакомца был низкий голос с почти неуловимым и совершенно не идентифицируемым акцентом.
— Я Круг. Чем могу быть вам полезен, мистер?..
— Марч. Как я понимаю, вы представляете Кассандру 3.
Блондин за письменным столом навострил уши. Круг бросил на него взгляд.
— Рикки, пожалуйста, сделай-ка мне эспрессо. — Рикки закатил глаза, но встал. Круг посмотрел на меня. — Может быть, для вас тоже, мистер Марч? Рикки варит замечательный кофе. — Я кивнул, и Рикки исчез. Круг сел за стол и указал мне на стул с другой стороны. — Вы знакомы с творчеством Кассандры? — спросил он. Голубые глаза сияли.
— Не знаком, но заинтригован. И надеялся узнать больше.
Круг улыбнулся:
— Ее работы действительно весьма интригуют, мистер Марч, хотя и не пользуются широкой известностью. — Я молча кивнул. Круг продолжал улыбаться. — Откуда вы узнали о них?
Я пожал плечами:
— О них упоминали информированные люди. Слово тут, слово там… в конце концов как-то сложилось.
Круг свел под подбородком длинные загорелые пальцы.
— Ну-ну. Какие еще художники вам нравятся, мистер Марч?
Появился Рикки с двумя чашками кофе на серебряном подносике. Я улыбнулся шире.
— Айснер, Дитко, Инфантино, Адамс, Миллер.[7]
Рикки поставил перед нами чашки, косо взглянул на меня и удалился. Круг поджал губы.
— Они же комиксы рисуют.
— Я готов расширять кругозор.
— И решили начать с видео, с работ Кассандры?
— О них рассказывают столько интересного.
— Кто рассказывает, мистер Марч?
— Знающие люди.
— Я знаю всех знающих людей, мистер Марч. А известная им информация исходит исключительно от меня. И потому, если кто-то из этих людей направил вас ко мне, пожалуйста, не стесняйтесь назвать его имя.
— А если меня направили к вам не ваши знакомцы?
Круг вздохнул. Морщины у него на лице, казалось, углубились, он стал похож на непреклонный грецкий орех.
— Тогда мы можем попить кофе и обсудить творчество любых других художников.
— Но не Кассандры? — Круг нахмурился, изображая минимум сочувствия, и покачал головой. — Сам по себе интерес не отвечает вашим определенным условиям? — спросил я.
— Творчество Кассандры весьма вызывающее, мистер Марч… и доступно не всякому. Коллекционер, непривычный к методу, в отсутствие контекста… Я оказал бы вам дурную услугу.
Я хмыкнул:
— Благодарю за заботу. Деньги могли бы как-то воздействовать на ваши условия?
Круг поиграл изящными золотыми часами на узком коричневом запястье.
— Боюсь, никак. Работы Кассандры достойны того, чтобы их оценивали по достоинству, а не просто покупали и продавали.
— Я полагал, мистер Круг, что покупать и продавать — ваша работа. А Кассандра знает, что вы отговариваете клиентов?
— Это ее указания, уверяю вас. — Голубые глаза холодно смотрели с морщинистого блестящего лица.
— А можно поговорить об этом с ней?
Круг тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула.
— Единственное, что заботит Кассандру больше судьбы ее картин, мистер Марч, — это неприкосновенность ее частной жизни. — Он посмотрел на часы. — А теперь, если у вас больше нет вопросов… — Он взял чашку.
— Только один: вы по-прежнему представляете интересы Холли Кейд?
Круг пил кофе и не пролил ни капли. Только чуть приподнял белую бровь.
— Холл и… как?
— Холли Кейд. Она представляла свои видеоработы в вашей галерее в Вудстоке.
Круг не особенно старался напустить на себя виноватый вид.
— К сожалению, не припоминаю этого имени.
— Да, конечно. — Я встал. — В конце концов, это было давно.
На углу через улицу располагался магазин здорового питания. Там имелся впечатляющий ассортимент соевых продуктов, а из большого окна открывался замечательный вид на «Видимое от Круга». Я уже полчаса разглядывал пшеничные хлопья и зеленые чаи, когда на улице появился Рикки в слишком просторном для него пальто. Борясь с ветром, он пошел по Перри-стрит. Я двинулся следом.
Рикки вышел с определенной целью, и этой целью, очевидно, был ленч. Он свернул на Четвертую Западную улицу, потом на Одиннадцатую Западную, зашел в магазин деликатесов и заговорил с человеком за прилавком. Минут через десять он вышел с белым пластиковым пакетом и двинулся в обратный путь. Я приблизился к нему на Четвертой Западной.
— Хороший был кофе, Рикки.
Он подскочил.
— Блин! Так же все растерять можно!
— Извините. Я просто хотел перекинуться с вами парой слов.
Подталкиваемый ветром, Рикки дошел до угла и остановился. Глаза сузились, теперь он еще больше напоминал хорька.
— Парой слов о чем? Мне угадывать самому или ждать?
— О Кассандре 3., — ответил я.
Рикки поднял свободную руку и отступил на полшага.
— Можете о ней не забыть. Я не хочу терять работу. И даже если бы я что-то и знал — а я не знаю, — чего ради мне рисковать?
Я пожал плечами и вынул руку из кармана.
— Может быть, ради пятидесяти баксов? — Банкнота была новенькой и хрустящей. Рикки хитро прищурился и протянул руку. Я отстранился. — С другой стороны, вы сказали, что почти ничего не знаете.
— Если вам нужно имя, номер телефона или еще что-то в этом роде, вы, наверное, сохраните деньги. Касси не снисходит до мелкой рыбешки. Она общается только с О., а он очень оберегает ее — особенно с тех пор, как появился тот тип.
— Какой еще тип?
Рикки посмотрел на меня и мерзко ухмыльнулся.
— Похоже, я все-таки что-то знаю. — И снова протянул руку.
Я вытащил полтинник, но не выпустил его.
— Какой еще тип?
— О. выгнал меня в заднюю комнату, но я все равно слышал. Весь из себя юрист, и работал он на одного из тех типов, с которыми Касси делала интервью. Он хотел связаться с ней или чтобы она связалась с ним.
— Интервью?
Рикки раздраженно фыркнул.
— Ну, так ее видео называются: «Интервью номер один», «Интервью номер два» и так далее… да вы знаете.
Я не знал, но кивнул.
— Зачем ему было связываться с ней?
— Он не сказал.
— И когда это было?
— С месяц назад.
— Вы слышали какие-нибудь имена?
— Не помню, — вздохнул он. Заметил выражение моего лица. — Без дураков. Правда не помню. — Рикки не сводил глаз с полтинника. — Ну, так как?
— Уже почти. — Я вытащил из другого кармана другую руку. — Узнаете кого-нибудь?
Рикки посмотрел на фотографию и постучал пальцем по сидящей с краю женщине.
— Это она. Касси. — Я вздохнул. Холли. Рен. Кассандра 3. — Теперь я получу бабки?
— Конечно, — ответил я, и банкнота исчезла у Рикки в кармане.
Рикки повернулся и направился к Перри-стрит. Я окликнул его.
Он нетерпеливо обернулся:
— Чего еще?
— Что собой представляют ее видеоработы?
Рикки ухмыльнулся и покачал головой.
— Творения Касси? Ничего подобного я в жизни не видел, а повидал я немало.
Глава 10
— Я сказал ему, что вы присматриваете себе вещицу, — произнес Чез Монро, — и что вы при деньгах. — Он улыбнулся и пригладил небольшую треугольную бородку рукой, на мгновение став похожим на упитанного кота. — И внезапно он загорелся помочь.
Монро сунул сотовый телефон в карман пиджака и сел напротив меня. Внимательно осмотрел бокал с вином и решил, что тот почти пуст. Поднял бутылку вина, чуть наклонил в мою сторону. Я покачал головой. Он пожал плечами и наполнил свой бокал.
— Тодд всегда рад послужить искусству, — продолжал Монро, — особенно если это увеличивает стоимость его собственной коллекции. — Он пригубил вино и удовлетворенно вздохнул.
