Нельсон Демилль - При реках Вавилонских
С течением времени агрессивные тенденции несколько поугасли, а после появления межконтинентальных баллистических ракет Беккер вновь пересел за штурвал транспортного самолета. Потом пришла очередь Вьетнама, и его вернули на «Б-52». Он принес смерть многим людям, но к тому времени уже не находил в этом удовольствия. Во время войны 1967 года Беккер откликнулся на призыв Израиля, которому не хватало опытных боевых летчиков. Одновременно с окончанием контракта подошел к концу и его продолжавшийся двадцать лет брак, поэтому Беккер остался в Израиле, женившись на местной девушке, которая работала в аэропорту и всегда придиралась к оформлению грузовых документов.
Израиль не испытывал необходимости в тяжелых бомбардировщиках, столь хорошо знакомых Беккеру, да и военно-транспортных «Си-130» в ВВС этой страны было совсем немного. Впрочем, его уже и не тянуло на военную службу. Ему просто хотелось летать. В итоге Беккеру предложили грузовой «Ди-Си-4» и место в компании «Эль-Аль».
В ВВС США он налетал тысячи часов и даже прошел подготовку к полету на сверхзвуковом американском «Ф-111», Людей, способных управлять огромными самолетами на огромных скоростях, в Израиле оказалось немного, и когда «Эль-Аль» закупила два «конкорда», Беккера послали в Тулузу на учебу. Теперь ему предстояло совершить самый важный рейс за всю карьеру, и он намеревался обойтись без каких-либо шероховатостей.
Дверь из коридора открылась, и Беккер заглянул в диспетчерскую. В комнату вошли генералы Ласков и Талман. Разговор с экипажем длился несколько минут, после чего оба генерала направились в дежурную.
Все встали.
Талман и Ласков улыбнулись и попросили офицеров сесть.
– Добрый день, – начал Талман. – Мы только с совещания по безопасности, и я хочу сообщить, что никаких оснований для беспокойства нет. Но мы все же приняли решение перенести время взлета на три тридцать. Есть и еще одно изменение. Вы не полетите через Средиземное море на Мадрид, но свернете над Италией и возьмете курс на Орли, где пройдет дозаправка. Нами получено разрешение на пролет над Италией и Францией на сверхзвуковой скорости. Все документы, включая полетные планы, карты и метеосводки, будут подготовлены вовремя. В Орли борт никто не покидает. Процедура та же, что и прежде. – Он посмотрел на каждого офицера, помолчал, подбирая слова, и закончил просто: – Всем удачного полета. Шалом.
Талман повернулся и вышел в диспетчерскую.
Тедди Ласков сел за стол:
– Итак, у нас есть еще минутка для небольшой координации. Я буду держать с вами связь через службу воздушного контроля и на частотах компании. Но если нам будет нужно поговорить друг с другом, то для этого придется пользоваться моей оперативной частотой, каналом 31. У вас это 134,725. Если кто-то – вы или я – решит, что пользоваться этой частотой небезопасно, нужно произнести следующие слова: «У меня отказал индикатор третьего топливного бака». После этого мы переходим на запасную частоту; у меня это канал 27, у вас – 129,475. Все понятно? Хорошо. Я останусь с вами до высоты девятнадцать тысяч метров на скорости 2,2 Маха. Может, немного задержусь, если позволит топливо, а дальше вам уже ничто не угрожает. Вопросы есть?
Поднялся Авидар:
– Мне бы хотелось кое-что прояснить, генерал. Кто осуществляет оперативный контроль? Я командир ведущего самолета, а вы командуете своими людьми. Вы выше рангом, но этот рейс гражданский. Предположим, мы подвергнемся нападению. Предположим, я приму решение предпринять маневр уклонения, но вы посчитаете необходимым продолжать идти прежним курсом. Кто же босс?
Ласков пристально посмотрел на Авидара. Что бы там ни говорили об этом молодом пилоте, парень не стал ходить вокруг да около. И ему хватило смелости высказать то, о чем промолчали другие. Генерал кивнул:
– Правильный вопрос, Ашер. Позвольте мне кое-что повторить. Мы не ожидаем проблем. Но если нас атакуют, то в действие вступают правила тяжелой авиации. Так как в Израиле нет тяжелых бомбардировщиков, то разрешите мне довести правила до всех. Они просты. Первое правило – идти своим курсом до получения особых распоряжений от командира сопровождения. Я могу приказать предпринять маневр уклонения или изменить курс, высоту или скорость. Правило второе – смотри правило первое. Я ответил на ваш вопрос?
– Нет. – Авидар сел и отвернулся.
Ласков попытался сдержать раздражение:
– Послушайте, Ашер, лететь с сопровождением – дело сложное. У нас в Израиле долгих эскортов не бывает, поэтому ситуация для вас новая, но на войне я сталкивался с ней много раз, хотя это и было тысячу лет назад. Здесь принцип тот же, что и на пастбище: овцы должны держаться вместе и слушаться овчарку, а иначе их перегрызут волки. Аналогия, возможно, не совсем точная, но, думаю, вы меня поняли. – Он попытался улыбнуться, но Авидар угрюмо молчал. Ласков пожал плечами и повернулся к Беккеру: – Давид, что вас беспокоит?
– Ничего, генерал. Осталось только уточнить позывные на оперативной частоте.
Ласков поднялся:
– Верно. Я – «Ангел Гавриил» плюс бортовой номер 32. Остальные истребители сопровождения тоже «Гавриилы» со своими соответствующими номерами. Вы, Давид, «Крылья Иммануила». Ашер, вы – «Кошерный клипер». В воздухе будем обращаться покороче – «Иммануил» и «Клипер». – Генерал посмотрел на часы. Ровно два часа пополудни. – И еще одно. В списке пассажиров дополнение. Какой-то американец, Макклюр, летит домой в отпуск. Предупредите старшего стюарда.
Беккер открыл папку и достал пассажирскую декларацию:
– Здесь указан еще один мой соотечественник. Том Ричардсон, атташе по военно-воздушным вопросам. Вы должны его знать. У него какие-то дела в Нью-Йорке.
Ласков промолчал. Наверное, решение было принято в последнюю минуту. Такое развитие событий имело свое значение, но какое? Генерал не знал. Может быть, дружественный жест? Он кивнул:
– Хороший парень, когда не пытается лезть в чужие дела. Если ему не понравится кошерная пища, дайте ему пинок под зад над Римом. Если Ричардсон летит с вами, Ашер, не спорьте с ним о политике или религии. Он не разбирается ни в том, ни в другом.
Беккер улыбнулся:
– Он выбрал мой самолет, так что я о нем позабочусь.
– Да уж, пожалуйста, – рассеянно проговорил Ласков. Он подошел к двери, заглянул в диспетчерскую, где Талман разговаривал с главным диспетчером, и повернулся к поднявшимся снова пилотам: – Давид, вы сказали, что Ричардсон выбрал ваш самолет?
– Да, сэр. – Беккер протянул декларацию.
Ласков взглянул на листок. Имя Ричардсона стояло в самом низу и рядом с ним две цифры – 02. Генерал знал, что в общем списке не были указаны ни номера самолетов, ни места пассажиров. Все это, исходя из интересов безопасности, должно было быть определено в последнюю минуту. Кроме того, предполагалось, что делегаты сами выберут для себя места, руководствуясь, так сказать, групповыми пристрастиями. Почему Ричардсон не дождался распределения, чтобы попроситься на самолет, где у него могли бы быть знакомые? Почему выбрал именно борт номер два? Ведь оба самолета будут заполнены не более чем на половину. Может быть, ему захотелось полететь именно с Беккером? Ласков посмотрел на пилота:
– Он знал, что вы летите на «ноль втором»?
– Думаю, что да. Полагаю, он решил, что сядет на откидное кресло, чтобы поболтать по дороге. По-моему, этот Ричардсон не очень-то говорит на иврите.
– Да, наверное, дело именно в этом. Ладно, ребята. Удачного вам полета. Увидимся на высоте пять тысяч метров. Шалом.
В зале для особо важных персон, расположенном дальше по коридору, за дежурной и кабинетом Хоснера, собралось, должно быть, около сотни человек. Шторы были задвинуты, но кондиционеры все равно не справлялись. Правда, полумрак создавал иллюзию прохлады. Каждые две-три минуты кто-то подходил к окну и, разведя шторы, бросал взгляд на «конкорды», стоящие в стороне от других самолетов и окруженные кольцом солдат.
В зал вошел Яков Лейбер, старший стюард самолета Беккера. Малыш Яков, как все его звали, заметно нервничал. Он с удовольствием уступил бы кому-нибудь другому обязанность проинструктировать пассажиров этого рейса, но здесь собрались не вполне обычные люди. Многие лица и имена были знакомы не только ему, но и всей стране.
Помимо двадцати членов делегации, в полет отправлялась внушительная группа поддержки из помощников, адъютантов, ассистентов, советников, переводчиков, секретарей и сотрудников службы безопасности. В воздухе висел дым, а бар, как заметил Лейбер, уже был опустошен.
Яков Лейбер откашлялся:
– Дамы и господа! Дамы и господа, прошу вашего внимания. – Он поднял руку.
Гул голосов постепенно стих. Собравшиеся повернулись на голос. Они увидели маленького человечка в белой форме не по размеру и бифокальных очках с такими толстыми стеклами, что глаза за ними напоминали устриц.
