Питер Страуб - Коко
2
В номере Биверса была не только гостиная с раздвижными дверьми, которые открывались на балкон, но и столовая, где Майкл, Пумо и Гарри сидели теперь за круглым столом, уставленным тарелками с едой, корзинками с булочками, блюдами с тостами, колбасой, беконом и яйцами по-бенедиктински. Конор сидел на диване в гостиной, скрючившись над чашкой черного кофе, стоящей перед ним на столике.
– Я поем чего-нибудь попозже, – заявил он.
– Давай, давай, набирайся сил перед дорогой, – сказал Биверс, ковыряя вилкой яичный желток. Черные волосы Гарри блестели, глаза сияли. Белая рубашка была только что из упаковки, бабочка выглядела безукоризненно. На спинке стула Гарри висел строгий темно-синий пиджак в широкую белую полоску. В общем, выглядел он так, будто ему надлежало предстать не перед Мемориалом погибшим во Вьетнаме, а по меньшей мере перед Верховным судом.
– Ты по-прежнему настроен серьезно? – спросил Пумо.
– А ты? Тино, ты необходим нам. Как мы можем отправиться без тебя?
– Вам придется попробовать. Но ведь все это прожекты, не правда ли?
– Только не для меня, – ответил Гарри. – А как ты, Конор? Тоже решил, что я дурачусь?
Сидящие за столом посмотрели в сторону Линклейтера. Он выпрямился, неожиданно ощутив себя объектом всеобщего внимания.
– Нет, раз ты решил оплатить мне дорогу, – ответил он. – Значит, не дурачишься.
Теперь Биверс вопросительно взглянул на Майкла, которого немного раздражало полунасмешливое выражение его глаз. – А ты, друг наш Майкл?
– А разве ты вообще способен дурачиться, Гарри? – ответил тот вопросом на вопрос, не желая поддерживать заданный Биверсом тон беседы.
Но Гарри продолжал смотреть на него в упор, ожидая услышать нечто большее, вернее, точно зная, что он это услышит.
– Кажется, я согласен попробовать, Гарри, – произнес наконец Майкл, ловя на себе косой взгляд Тино Пумо.
3
– Не согласитесь ли удовлетворить мое любопытство? – Гарри Биверс наклонился с заднего сиденья к водителю такси. – Какое впечатление мы на вас производим? Я хочу сказать, мы четверо, как компания?
– Вы это серьезно? – удивился шофер. – Этот парень серьезно? – спросил он Пула, сидящего рядом с ним на переднем сиденье. Тот кивнул.
– Ну же, давайте, отвечайте, – настаивал Биверс. – Мне любопытно.
Водитель взглянул на Гарри в зеркало, затем опять на дорогу, а после этого – на Пумо и Линклейтера. Водитель был небритым мужчиной лет пятидесяти с небольшим опухшим лицом. При малейшем его движении до сидевшего рядом Майкла доносился запах пота, пропитавшего давно не стиранную рубашку, и чего-то еще, больше всего напоминавшего запах перегоревших электрических проводов.
– По-моему, вы, парни, совсем не подходите друг к другу. Ну никак. – Водитель подозрительно покосился на Пула. – Эй, если вы из “Скрытой камеры” или что-нибудь в этом роде, то лучше выметайтесь из машины.
– Что ты хочешь сказать, почему мы не подходим друг другу? – спросил Биверс. – Мы – одна команда.
– Я говорю, как мне кажется. – Шофер опять взглянул в зеркало. – Вы похожи на преуспевающего адвоката, может, на лоббиста или кого-нибудь еще из тех, кто начинает карьеру, урвав кусочек от общего пирога. Парень рядом с вами выглядит, как старый сводник, а тот, что рядом с ним, похож на работягу после запоя. Парень около меня, наверное, преподает в высшей школе или что-нибудь в этом роде.
– Надо же, сводник, – обиженно протянул Тино Пумо.
– Уж так мне кажется, – сказал шофер. – Сами же спросили.
– А я действительно работяга после запоя, – подтвердил Конор. – А ты, Тино, если как следует задуматься, старый сводник и есть.
– Я угадал, да? – обрадовался водитель. – А что я выиграю? Ведь вы, парни, из “Колеса фортуны”, правда?
– Вы это серьезно? – поинтересовался Биверс.
– Я первый спросил.
– Но я хотел бы знать... – снова начал Биверс. Конор попросил его заткнуться.
Водитель самодовольно ухмылялся весь остаток пути до Конститьюшн-авеню.
– Тут уже близко, – сказал вдруг Биверс. – Остановите.
– А я думал, вам надо к Мемориалу.
– Я сказал, остановите.
Таксист резко свернул к обочине и нажал на тормоз.
– А можете вы устроить, чтобы я увидел Ванну Уайт? – спросил таксист, глядя в зеркало.
– Уж будь уверен, – пообещал Биверс, выскакивая из машины. – Тино, расплатись с ним. – Он держал дверь, пока Пумо с Линклейтером выходили из машины, затем захлопнул ее.
– Надеюсь, ты не дал этому придурку на чай? – спросил он Тино. Тот пожал плечами.
– В таком случае, ты тоже придурок. – Биверс повернулся и направился в сторону Мемориала.
Пул догнал его и потел рядом.
– А что я такого сказал? – почти прорычал Биверс. – Просто этот парень хам, вот и все. Надо было вообще дать ему по зубам.
– Успокойся, Гарри.
– Ты ведь слышал, что он мне сказал, разве нет?
– Пумо он вообще назвал старым сводником.
– Тино – сводник. Он сводит наши желудки с восточной кухней.
– Пошли помедленнее, иначе мы оторвемся от остальных.
Гарри обернулся и посмотрел на Пумо и Линклейтера, которые шагали футах в тридцати позади них. Конор поймал его взгляд и улыбнулся.
– Ты никогда не уставал нянчиться с этими двумя? – спросил Гарри Майкла. – Так ты дал или не дал ему на чай? – крикнул он Пумо.
– Совсем чуть-чуть, – с непроницаемым лицом произнес Тино.
– Таксист, который вез меня вчера, захотел узнать, что испытываешь, убивая людей, – сказал Майкл.
– “Что чувствуешь, убивая людей”, – передразнил Биверс невидимого обидчика, – Ненавижу этот вопрос. Если им так интересно, пусть сами убьют кого-нибудь и узнают. – Но настроение лейтенанта явно улучшалось. Их наконец догнали Пумо и Линклейтер. – Что ж, главное, что мы – одна команда и понимаем это.
– Мы – свирепые убийцы, – сказал Пумо.
– А кто такая, черт возьми. Ванна Уайт? – спросил Конор.
В ответ Тино весело рассмеялся.
* * *Когда друзья подошли наконец к Мемориалу, они были уже не компанией из четырех человек, а частью толпы. Мужчины и женщины, идущие через лужайку к Мемориалу, вполне могли быть теми же самыми, с которыми стоял вчера рядом Майкл Пул, – опять ветераны в разношерстной форме самых разных подразделений, люди постарше в фуражках, женщины одного с Майклом возраста, державшие за руки полусонных детишек. Синий в белую полоску пиджак Гарри Биверса придавал ему вид запутавшегося вконец гида туристической группы.
– Если задуматься, все мы – лишь кучка неудачников, потерявших почти все еще там, – прошептал Гарри Биверс на ухо Пулу.
Тот ничего не ответил: он наблюдал за двумя мужчинами, направлявшимися к Мемориалу. Один из них, лет шестидесяти пяти, тощий, как бамбуковая палка, опирался на металлические костыли и перебрасывал вперед ноги, которые выглядели, как протезы. Его спутник ехал на деревянной инвалидной коляске, и ему приходилось приподниматься каждый раз, когда требовалось крутить колеса. И эти люди спокойно разговаривали и смеялись как ни в чем не бывало, приближаясь к Мемориалу.
– Ты нашел здесь вчера имя Коттона? – спросил Пумо Майкла, прерывая его мысли. Пул покачал головой:
– Давайте найдем сегодня.
– Давайте, черт побери, найдем всех, – сказал Конор Линклейтер. – А зачем же еще мы здесь?
4
Пумо записал все интересовавшие их имена и где они находятся на обороте карточки “Американ Экспресс”: “Денглер – четырнадцатая западная, строка пятьдесят два (это Майкл помнил). Коттон – тринадцатая западная, строка семьдесят три. Тротман – тринадцатая западная, строка восемнадцать. Питерс – четырнадцатая западная, строка тридцать восемь. И еще Хьюбск, Ханнапин, Рект, а также Барредж, Вашингтон, Тиано, Роули и Томас Чэмберс – жертвы Я-Тук с их стороны. Жертвы снайпера Элвиса – Лоури, Монтегна, Блевинс”. И еще многие. Вся задняя сторона карточки была исписана мелким, убористым почерком Тино Пумо.
Друзья стояли на каменных плитах дорожки, глядя на имена, навечно впечатанные в черный гранит. Конор поплакал немножко перед именем Денглера, Пумо присоединился к нему около надписи: “ПИТЕРС НОРМАН ЧАРЛЬЗ”, вспомнив их бессменного полкового врача.
– Черт побери, – бормотал Конор, – Доку бы сидеть сейчас на тракторе и волноваться, будет ли дождь. – Четыре поколения семьи Питерса обрабатывали землю на одной и той же ферме в Канзасе. И Питерс любил сообщать всем, что хотя он временно и исполняет обязанности их врача и патологоанатома, по ночам он слышит запах полей Канзаса (“Это запах Спитални, а не Канзаса”, – пошутил тогда Коттон). Теперь поле Питерса обрабатывали его братья, а то, что осталось от Питерса Нормана Чарльза после того, как вертолет, на борту которого он вводил плазму Ректу Герберту Уилсону, врезался в землю и сгорел, покоилось на сельском кладбище.
– Наверняка ворчал бы, что правительство плохо заботится о нем и других фермерах, – предположил Биверс.
