Ярослав Питерский - Дорожный реквием
— Ну, что Алексей Иванович. Вы домой? Или останетесь?
Степанов, тяжело вздохнул и, открыв дверку, кивнул Владимиру:
— Езжай Вова. Я вижу — у меня вечер, будет сегодня занят. Да и первый день, надо во все темы въехать. Так, что ты можешь домой. Но что б завтра к девяти был как штык! Да, к стати Петрович. Мне куда идти спать то? Куда определишь?
Степанов вышел из автомобиля и уже на улице ответил ему:
— Разберемся! На крайний случай — ко мне пойдем!
— Так куда мне подъезжать то? — не понял Попов и посмотрел на Алексея.
— А — сюда подъедешь! Но в девять, что б был!
«Волга» заурчала и резко — рванув с места, развернулась со скрипом в подвеске. Степанов посмотрел в след уезжающей машине и грустно бросил Сазонову:
— Да, рвет парень. Торопится жить. А ведь — не понимает, что это лучшие годы…
— Да. А я про тебя так думаю! — Михаил Петрович и открыл дверь отдела.
В отделе их ждал очередной неприятный сюрприз. Толстая тетка билась в истерике и пыталась открыть дверь дежурной части. Она стучала кулаком по железной плоскости и дико кричала:
— Пустите меня! Я его убью! Он Валючку мою сгубил паршивец! Пустите меня! Доченька моя! Пустите!
Сазонов кивнул на скандалистку и грустно заметил:
— О! Это к нам. Точно, маманя, этой девчонки погибшей. Ну, чую — будет веселый разговор.
За двойным стеклом окна дежурной части, которое выходило в коридор — словно рыба в аквариуме появился помощник дежурного. Он умоляюще показывал на толстую тетку и. Слов его слышно не было. Но Сазонов и Степанов поняли, что дежурный ждет от них помощи.
— Гражданка! Гражданка! Вы, наверное — мама Валентины Голубковой?
Женщина на секунду прекратила биться в истерике и, взглянув на Сазонова красными от слез глазами, кивнула головой:
— Да, а вы кто?
— Я начальник уголовного розыска Сазонов.
— Аааа! — заблажила вновь тетка и кинулась с кулаками на Михаила Петровича. — Так это вы не можете этого изверга поймать уже год! Это из — за вас он наших детей убивает! — женщина пыталась вцепиться толстыми руками, в лицо Сазонова. Но тот ловко отстранился и схватив тетку за руки прикрикнул:
— Успокойтесь! Успокойтесь!
Но женщина продолжала сопротивляться. Степанов, глядя на эту сцену, понял, что не как не хотел бы оказаться на месте Михаила Петровича. После нескольких минут возни силы у женщины иссякли и она повались на пол. Сазонов попытался ее поддержать под мышки, но сил у пожилого милиционера не хватило — женщина плюхнулась на грязный бетон. Лишь через двадцать минут ее удалось привести в чувство. Сазонов отвел несчастную в свой кабинет и заварив сам чая, поскольку секретарша уже ушла домой — суетился возле матери Голубковой:
— Вот попейте чайку! Попейте! — уговаривал он.
Женщина, сделав несколько глотков — скривила лицо. Она громко всхлипывала и постоянно облизывала губы:
— Нет, не могу!
— Извините, а что хотите? — Сазонов, словно официант в дешевом привокзальном ресторане — услужливо выгнулся перед Голубковой.
Степанов, посмотрев на это — непроизвольно улыбнулся. Михаил Петрович — в валенках и теплом свитере выглядел очень смешно.
— А водки у вас нет?
Сазонов удивленно посмотрел на женщину и выдохнув покачал головой:
— Водки?! Найдем.
Через минуту, он налил Голубковой пол стакана водки, из бутылки — которую ловко достал из — за гипсового бюста Дзержинкого, стоявшего в углу, на шкафу. Женщина, выпив — вытерла губы и посмотрела на Михаила Петровича. В ее глазах появился огонек:
— Ну, я давно ей говорила. — сказала она загадочно.
Сазонов, сел на стул напротив Голубковой, и устало переспросил:
— Что вы говорили?
— Говорила, что связалась она с этим козлом. До добра это не дойдет!
— С каким козлом?
— С Ильей этим Антоновым!
— Хм, а что так? Вы, что Антонова подозреваете?
— Конечно! Это он своих дружков науськал! — уверенно ответила Голубкова.
— Почему? Вас, как кстати — зовут то? А то мы вот и познакомиться не успели.
— Меня — Варвара Егоровна. Голубкова я. Мама Валеньки — и Голубкова опять заплакала.
Но это уже была не истерика, а простое всхлипывание. Женщина вытерла, разбухший от слез нос платком:
— Налейте мне еще! — она кивнула на бутылку.
Сазонов плеснул ей немного водки. Голубкова, выпив ее — продолжила:
— Он поскудник! Он! Он все организовал!
— С чего вы это взяли? То, что он судимый?
— Да нет! Он постоянно бил ее! Постоянно! Она ко мне прибегала вся в слезах! А он говорил — еще раз побежишь, я попрошу корешей, что бы они тебя трахнули и придушили! Вот! Она мне сама недели две назад говорила!
Степанов тяжело вздохнул в углу — давая понять, что бы Сазонов обратил внимание на слова женщины. Алексей не хотел вмешиваться в это разговор и наблюдал за происходящим молча. Михаил Петрович посмотрел на Алексея и кивнул головой:
— Так. Варвара Егоровна. А кто у него кореша то?
— Да есть у него два ублюдка! Есть! Один кличка такая — не то веник. Не то — совок!
— Может метла?
— Во! Точно! Метла! — Голубкова нервно схватила Сазонова за руку.
— И что он?
— Да ничего! Такая же пьянь, как и Антонов этот! Я его пару раз видела с ним! Морда — красная, как у этого пародиста!
— Ну, хорошо! А может он пугал ее?
— Хм, пугал! Ему не долго и подговорить было!
— Варвара Егоровна, а вы в последнее время ничего кроме вот этого инцидента за дочерью не замечали?
Женщина задумалась. Она вновь покосилась на бутылку. Степанов понял, что Голубкова тоже любительница пропустить рюмочку другую и все, что она говорит, может быть простым оговором.
— Так, а что замечать. Нормальная она у меня была. Вот связалась, с этим Антоновым и как подменили. Скрытная стала. С работы прежней ушла.
— А где она работала?
— Она то в магазине. Продавцом недалеко от нашего дома — торговый павильон. А ушла.
— А, что она? Не устраивало?
— Да нет. Вот недостачу насчитали. Конфликт был.
— Хм недостачу?
— Ну, это Илья, ей при поднес. Они с корешом — выпили пол ящика водки и не сказали Вале. Ну а когда считать в конце месяца взялись, то хозяин на нее и подумал. В общем, пришлось уйти.
— А куда она устроилась?
— Хм в ломбард приемщицей.
— В ломбард?
— Да, знаете, открыли ту у нас — ну частная лавочка. У алкашей последнее, за копейки принимают и вот потом — не отдают. Ну, Валя туда пошла. Хотя платят там не много. Но на смене можно для себя накосить, как говорится. Алкашня то тащит всякие украшения, себе можно по дешевке без квитанции купить, а потом в городе выгодно продать.
— Хм, интересно. И много она так зарабатывала.
Голубкова с опаской посмотрела на Сазонова и поняла, что взболтнула лишку и как бы оправдываясь забормотала:
— Не вы не подумайте! Валя то не успела. Валя то так мне рассказывала. Что до нее это делали. А она то вот месяц отработала!
— Да я и не думаю ничего. Е думаю, вы рассказывайте.
— Ну а что рассказывать все!
Сазонов вздохнул и посмотрев на Голубкову встал со стула:
— Ладно. Вы Варвара Егоровна — идите домой. Я попрошу, что бы вас довезли. А завтра придете.
Голубкова тоже встала со стула:
— Это зачем еще?
— Как это зачем? Вы теперь сюда еще не раз придете! Нам ведь надо убийц поймать! Вот! А завтра то надо официально вашу Валю опознать. В морг с моим сотрудником поедите.
Глубкова услышав про морг, вновь зарыдала:
— Да где ж вы его найдете то, убийцу то этого!
— Как где — вы же сами минут несколько назад говорите, что знаете — кто убил?! Что дружки, мол, Антоновские!
Женщина всплеснула руками и затрясла головой:
— Да это я так, так со злости! Может это и не он! Нот так я проговорила! Мне вот — горе — то, какое! Сами поймите!
Сазонов удивленно смотрел на Голубкову. Ее перемена настроения и отношения к Антонову были для него неожиданностью:
— Ладно, Варвара Егоровна пойдемте — я вас провожу. Машину вам организую. — с этими словами он взял женщину за руку и вывел из кабинете.
Степанов ему крикнул в след:
— Михаил Петрович, приведи сюда этого Антонова. Его то отпустить надо, но прежде пару вопросов ему задам!
Но ответа он не услышал. Дверь со скрипом зарылась. Алесей, вздохнул и сняв дубленку, положил ее на стул. Постояв посредине кабинета, он, подошел к столу и налив себе водки — выпил. События первого дня его командировки в Рогачево были бурными. У Степанова уже давно не было столь бурного дня.
Через пять минут в кабинет вошел Антонов в сопровождении Михаила Петровича. Степанов взглянул на Илью и кивнул на стул:
— Садись!
Антонов покосился на бутылку водки и буркнул:
Да, видно не легка ваша служба. Приходится расслабляться да гражданин начальник?
