Андрей Лебедев - Конец света
Пустили бутылку по кругу.
Закурили свежераспечатанное «Мальборо»…
— А кто теперь в твоей сорок седьмой квартире живет? — спросил восточный человек.
— А бывший шофер и осветитель с того самого телеканала, Магомед Талбоев живет, причем с телеведущей Марианночкой сожительствует…
* * *Катюшу поместили в двух комнатах женской половины дома.
А Лиду и Милу назначили к ней в служанки.
— За что мне такие почести? — попыталась она выяснить у старшей жены.
Но та ничего объяснять не стала.
Пришлось принять статус без объяснений.
Разве худо?
Месяц ехала на нарах в скотских условиях, а тут попала в рай: кругом ковры, домашние сады с бассейнами и павлинами, питание — на убой, все свежее — курочка, мясо, плов, фрукты — любые!
Разоделась в шелковые шароварчики да в бархатные топики.
По-восточному.
С Милкой и Лидией Катюше было не скучно.
Но старшая жена строго следила за тем, чтобы равенства между бывшими товарками не было. Катюша — госпожа, а Лида с Милой — ее служанки. Поэтому есть вместе нельзя, купаться вместе в бассейне тоже нельзя… Можно только почтительно разговаривать с госпожой, если та позволит…
Катюша попросила, чтобы ее показали акушеру-гинекологу…
К ней привезли сразу троих…
И аппарат УЗИ привезли, и кресло, и все что надо для анализов, вместе с компьютером.
Посмотрела на экране, как бьется сердце ее маленького.
Подтвердили то, что ей говорили еще в Москве, еще до событий, что мальчик у нее.
И скоро уже рожать…
— А кто наш хозяин? — украдкой, шепотом спросила Катюша у Лиды.
— Говорят, что некий Ходжахмет Ходжаев, — отвечала Лида, — а еще говорят, что он твой, то есть ваш муж…
— Но я ведь замужем, — возмутилась Катюша.
— Для них это неважно, — пожав плечиками, отвечала Лида, — на кухне служанки говорят, что ты, то есть вы, будете скоро старшей женой…
Глава 6
Ходжахмет Ходжаев иногда позволял себе часок-другой побыть Володей Ходяковым.
Вот и теперь.
Велел вертолетчикам посадить машину в том месте, где Калужское шоссе пересекает реку Десну. Когда-то здесь на пляже он познакомился с девушкой-москвичкой, а она, узнав, что он из Ульяновска, презрительно отвергла его ухаживания.
Если б она знала, во что, какими слезками потом отольется миллионам москвичек это ее тогдашнее «нет», попокладистее, наверное, была бы тогда с ним.
Саму девчонку, ее лицо Володя уже давно позабыл.
Помнил только фигурку ее ладненькую в модном тогда махровом бикини да светло-русые пряди, шевелимые теплым июльским ветерком.
Ходжахмет раздраженно махнул рукой, веля летчикам улетать, а охранникам скрыться в кустах, не маячить перед глазами и не портить впечатление от созерцания природы.
Вертолет завыл форсажем турбины и, косо наклонившись над самым полем, быстро улетел прочь.
Володя остался один.
Нет, один он никогда теперь не оставался.
Человек с полета охранников с винтовками и автоматами засели по периметру — там и там — глядят в оба, охраняют…
Он теперь главный вождь движения.
И хоть и не духовного звания, но покруче любого аятоллы.
Володя присел на корточки, поднял камешек, бросил в воду.
Здесь они купались.
Много машин еще стояло тогда на траве — это дикие туристы из Москвы приехали искупаться.
И он тогда был вместе с московским своим дружком, Андреем.
А она местная была. Вернее, москвичка, но с местных дач.
Сколько времени прошло?
Он тогда только школу закончил в Ульяновске и приехал поступать в институт.
Выбрал себе автомобильный, МАДИ, и факультет — эксплуатацию автотранспорта, чтобы потом на жигулевском автосервисе в Ульяновске работать, хорошую деньгу зашибать…
Не поступил.
Баллов недобрал, а на вечернее не было смысла, вечерний отсрочки от армии не давал.
Вернулся в Ульяновск, на «Тути»[9] к себе.
А осенью его и в армию забрали.
С Лешкой Старцевым.
А вот интересно, если бы тогда не отбили они Лешку, когда его боевики Хамид-шаха выкрали там, с горки, где Леха собаку хоронил? Что бы сталось?
Может, Лешка теперь был бы Ходжахметом? А он, Володька, русским генералом, который бы этого Ходжахмета ловил?
Может!
Все может быть.
Аллах велик.
И все в воле его.
Володя вспомнил, что теперь время молитвы.
И вот полста спрятавшихся по кустам охранников смотрят теперь на него, на главного своего вождя.
Володя обратился лицом на восток, расстелил коврик, встал на колени…
Огладил бороду, провел пальцами по глазам, по лицу…
Но он не молился.
Он вспоминал.
Вспоминал, как встретил Пакистанца.
Уже в Чечне, когда сам был в чине бригадного генерала.
И как Пакистанец рассказал ему про чистых, объединенных в цепь.
Что если много чистых объединить в цепь, то можно достичь сути откровения, которое дается пророку.
Вспомнил, как поверил в это.
Все вспомнил.
* * *Катюша сидела во внутреннем дворцовом саду.
Резко и противно кричали павлины.
Индюшки эти ходили взад и вперед, клюя свои орешки из кормушек, а главный индюк-павлин с большой короной на голове то распускал свой хвост, то сводил перья в стопочку. И покрикивал.
Купаться не хотелось.
Куда уж купаться — не сегодня завтра родить уже!
Лида сидела рядом, в тени, и рассказывала про свою старую жизнь в Москве, как они с Игорем, ее покойным мужем, ездили с друзьями на пикники на Москва-реку за Звенигородом, и как там бывало хорошо.
Лида, кстати говоря, как инструктор занималась с Катюшей гимнастикой для беременных.
А под эту ипостась и сама тянулась — на шпагаты садилась, гнулась, делала махи ногами…
А без того чтобы как бы с Катюшей заниматься, ей самой гимнастику запрещала старшая жена.
— Как думаешь, нас подслушивают? — спрашивала Катя, беря с тарелки финики.
— Ясен пень, подслушивают, — сидя в шпагате, отвечала Лида, поочередно делая наклоны к левому и правому носку.
— А как ты думаешь, зачем мы ему тут нужны? — спрашивала Катя, отправляя в рот очередной финик.
— Это у тебя надо спросить, — отвечала Лида, — поройся-ка ты в памяти, может, вспомнишь чего?
И вдруг Катя как бы обомлела…
Схватилась за живот.
— Ой, ты че, Катюха? — испуганно спросила Лида.
— Ой, кажется, началось, — тихо ответила Катя, — кажется, началось у меня, рожаю.
— Акушера, акушера сюда! — закричала Лида. — Хозяйка рожает!
Прибывшие через три минуты акушеры мгновенно поставили диагноз — у роженицы отходят воды, самая пора была на стол и делать стимуляцию…
* * *С Пакистанцем Ходжахмет впервые встретился на базе неподалеку от Карачи.
Шла вторая чеченская война.
Ходжахмет только что провел два месяца в Турции, в одном из оплачиваемых шейхами санаториев, где залечивал простреленные в горах правую ногу и левое легкое.
Некоторые его товарищи лечились и в Грузии, и в Азербайджане, но Совет полевых командиров решил, что бригадному генералу Ходжахмету Ходжаеву лучше не рисковать, а поправлять здоровье подальше от России.
Русских женщин, по которым тосковал, Ходжахмет мог видеть и в Турции. Теперь, после перестройки Горбачева и Ельцина, русских женщин в Турции было побольше, чем в иное советское время их было в Крыму или в Сочи.
Нога уже совсем перестала его беспокоить, а то до отдыха в Анталии Ходжахмет часто припадал на нее и по ночам, бывало, просыпался от мучавшей его боли.
Пуля русского снайпера под Шали задела кость.
Это инструктор по кличке Ливиец и чеченец Гоча вынесли его тогда по реке из-под обстрела.
После отдыха Ходжахмет отправился в Пакистан.
Там готовили пополнение для ведения летних боевых действий новой летней кампании девяносто седьмого года…
Простых бойцов готовили в Чечне и в ущельях сопредельной Грузии.
А здесь, близ Карачи, готовили младших командиров.
Учили очень важным вещам — выживанию в горах, маскировке, минному и взрывному делу, обустройству бункеров и схронов, стрельбе из «стингера» и «иглы», работе на современных устройствах космической спутниковой связи и всему прочему, очень нужному в современной войне, тому, чему не обучают простых боевиков — мальчишек, набранных в селах предгорных районов. А кстати, мальчишки, выросшие уже не при Советах, зачастую не умели писать и читать, но стрелять из автомата и гранатомета «муха» умели получше, чем иной российский солдат, особенно из тех российских солдат, кто вместо полигона все два года своей службы провел на строительстве командирских дач или на полковой свиноферме.
