Джон Коннолли - Жнецы
– Для Уилли вечерок, похоже, удался, – высказал предположение Луис.
Уилли сейчас сидел, легонько покачиваясь на стуле с остекленелым видом человека, только что огретого по макушке сковородой.
– Ну да, – согласился Ангел. – Кое-кто из женщин, похоже, одарил его собой не на шутку. Видишь, как притягивает стильность: он же нынче приоделся.
– Нам всем не мешает брать с него пример.
– Это точно. А еще мне кажется, Уилли сегодня немного не в себе. Ты не находишь?
– Ну так повод-то какой. Настраивает человека на философский лад. Заставляет размышлять о своей бренности.
– Мысль какая жизнерадостная. Наверное, не мешало бы открыть линию праздничных открыток: «Поздравляем с днем бренности». Или еще лучше – «будущей летальности».
– Ты тоже сегодня живизной не отличался.
– Ты же сам ворчишь, когда меня несет.
– Только когда ты лопочешь не в тему.
– Темы есть всегда.
– В этом суть твоей проблемы: в балансе. Может, Уилли на тебя как-то повлиял в сторону фильтрации базара. – Пальцы Луиса легонько щекотнули Ангелу шею. – Ты скажешь мне, что случилось?
Вблизи никого не было, но Ангел, прежде чем заговорить, все равно огляделся, как бы невзначай. Осмотрительность не мешает никому и никогда.
– Да вот слышал кое-что. Помнишь Уильяма Уилсона, больше известного как Детка Билли?
– Знаю про такого, – кивнул Луис.
– Можешь говорить в прошедшем времени.
– Что с ним стряслось? – спросил Луис после некоторой паузы.
– Почил в мужском туалете Свитуотера, штат Техас.
– От естественных причин?
– Ну да. Сердечная недостаточность. От удара ножом прямо в пламенный мотор.
– Хм. Как-то не вяжется. Он ведь был хорош. Зверина, двинутый, но в своем деле мастер. Такого на нож так просто не возьмешь: не допустит.
– Я слышал, он начал переступать через черту, к простой работе добавлять художества.
– Я тоже о том наслышан. – У Детки Билли все извечно обстояло с каким-то подвохом. Луис разглядел это с самого начала, а потому, как только стала появляться возможность выбирать, решил обходиться без него. – У него всегда была склонность причинять боль.
– Кто-то, видимо, решил, что он чересчур увлекся.
– А может, вышло вот как: бар, пьянка, кто-то в запале хватается за нож, ему на помощь приходят дружки, – пошел раскручивать версию Луис, хотя сам себе не верил ни на миг.
Так, мысли вслух, за счет выхода в эфир отшелушивающие другие варианты, – эдакие канарейки в шахте Луисова ума.
– Может быть, только в баре на тот момент почти никого уже не было – это первое. А второе, что речь идет не о ком-то, а о Детке Билли. Кто бы его ни тяпнул, он должен быть не просто хорошим, а просто-таки филигранным мастером.
– Билли-то уже старел.
– Между прочим, он был младше тебя.
– Ненамного. Для меня не секрет, что я тоже старею.
– Для меня тоже.
– Что ты стареешь?
– Нет, ты.
На секунду глаза Луиса мстительно сузились.
– Я тебе ни разу не говорил, насколько ты мне кажешься забавным? – спросил он.
– Сегодня еще нет.
– Верно. Потому что ты мне таким не кажешься. Во всяком случае, теперь ты знаешь, почему. Лезвие вошло спереди или сзади?
– Спереди.
– При нем нашли какие-нибудь метки, бумаги?
– Если б да, то кто-нибудь бы услышал.
– Может, и услышал. А ты откуда про все это узнал?
– Из Интернета. Потом еще сделал пару звонков.
Луис задумчиво повращал в руке бокал, вдыхая аромат согретого теплом ладони бренди. Его разбирала глухая досада. Как же так, почему никто не сообщил ему насчет Детки Билли раньше, хотя бы из вежливости? Видно, мир меняется. Возможно, это происшествие сочли просто недостойным его внимания – немудрено, при его прошлом послужном списке.
– А ты всегда ведешь учет людей, с которыми я в свое время работал? – спросил Луис.
– Так, от случая к случаю. Да и осталось их не так-то много.
– Теперь, с уходом Детки Билли, точно немного.
– Да ну, неправда.
– Ну да, нет, – подумав, согласился Луис. – То есть да.
– Что позволяет мне продолжить, – сказал Ангел.
– Продолжай.
– Копы допросили всех, кто был в баре на момент обнаружения трупа. Из сидельцев до срока ушел только один: толстячок в дешевом прикиде. Сидел у стойки и посасывал какую-то хрень из-под крантика. По виду из тех, кто штанов не меняет месяцами.
Луис, прихлебнув бренди, подержал его во рту и лишь затем жаркой струйкой пустил в пищевод.
– Еще что-нибудь?
– Бармен сказал, что вроде как заприметил у того типа над воротником рубцы будто бы от ожогов. И еще на правом запястье.
– Да мало ли народу обжигается, – отмахнулся Луис с равнодушием, но, что примечательно, явно деланым.
За успокоительно брошенными словами крылось чувство недюжинной глубины.
– Казалось бы, – сказал Ангел. – Только не каждому из них по плечу тяпнуть ножичком такого, как Детка Билли. Ты думаешь, это он?
– Лезвие, – медленно произнес Луис. – Его нашли в теле?
– Нет. Как видно, прихватил с собой.
– Не захотел оставлять хороший ножик. Он был стрелок, но всегда предпочитал кончать их вблизи.
– Если это он.
– Если это он, – эхом отозвался Луис.
– Если да, то давненько он не давал о себе знать.
Правая ступня Луиса выстукивала по полу медленный ровный ритм.
– Ему пришлось несладко. Понадобилось время, чтобы оправиться, выздороветь. Видимо, он снова сменил внешность, как и раньше. Для простой рутинной работы он бы из укрывища не вылез. Должно быть, кто-то возымел на Детку Билли огроменный зуб.
– То есть дело тут не только в деньгах?
– Если это он, то нет.
– Если он возвратился, то Детка Билли может быть только началом. Ты, да и не только ты, хотел бы сжечь его заживо.
– Это так. Он по-прежнему будет терзать этот мир каждую минуту, и при этом не станет тем, кем был.
– Ему хватило сноровки управиться с Деткой Билли.
– Если это он, – как мантру произнес Луис. В сущности, это мантра и была. Так или иначе, следовало ожидать, что Блисс когда-нибудь да вернется. И если тот тип действительно он, в каком-то смысле это даже облегчение. Больше незачем изводить себя ожиданием. – А судя по почерку, так оно и есть. Даже если форма слегка утрачена, мало кто может с ним потягаться. Детка Билли точно не смог.
– Невелика потеря.
– Это так.
– Но оттого, что вернулся Блисс, миру тоже легче не станет.
– Никоим образом.
– Я-то грешным делом надеялся, что его нет в живых.
Многое из всей этой истории произошло еще до знакомства Ангела с Луисом. Правда, с Деткой Билли они однажды пересеклись, уже будучи вдвоем. Встреча произошла в Калифорнии – случайно, на станции техобслуживания, где Луис с Деткой Билли нарезали друг возле друга настороженные круги, словно волки, готовые к схватке. Ангел к той поре Детку Билли как человека уже не воспринимал, хотя, возможно, все это с подачи Луиса. О Блиссе он тоже знал лишь по рассказам о том, что тот сделал Луису и что получил от него в ответ. Луис поведал об этом потому, что понимал: дело еще не закончено.
– Он не умрет, если только кто-то не заставит его это сделать, – сказал тогда Луис. – И о деньгах здесь речь не идет. Ни о деньгах, ни о процентах.
– Если только не знать, что в списке у него твое имя.
– Я не думаю, что он шлет извещения.
– По всей видимости, нет.
Ангел залпом намахнул половину своего бренди и закашлялся.
– Глотками надо, – пожурил его Луис. – Это ж тебе не микстура.
– По мне, так лучше бы пивка.
– Не знаешь ты толка в светской жизни.
– Знаю. Но только в теории.
– Вот я и вижу, – досадливо покачал головой Луис.
* * *Квартира, где жили Ангел с Луисом, вряд ли совпала бы с умозрительными представлениями тех, кто был знаком с ними поверхностно и видел лишь их полное несходство в одежде, манерах поведения и в отношении, казалось бы, к жизни в целом. Квартира занимала два верхних этажа в трехэтажке на дальних подступах к Верхнему Вестсайду, где зазор между богатством и бедностью значительно сужается.
Прежде всего при входе в квартиру в глаза бросалась безукоризненная чистота. Спальня у Ангела с Луисом была общая, но при этом у каждого имелось по комнате, где можно уединиться и посвятить себя личным, сугубо своим увлечениям и интересам. Комната Ангела, например, содержала все безошибочные признаки того, кто не на шутку увлечен вскрытием замков и отключением систем сигнализации. На это указывали всевозможные справочники, инструкции и подборки инструментов. Здесь же стоял верстак – точнее, вполне укомплектованное рабочее место, уставленное всякой электрической и механической всячиной и содержащееся в порядке, каким мог бы гордиться любой квалифицированный мастеровой.
