Анна Малышева - Мой муж - маньяк?
— Привет. Тебе звонила какая-то женщина.
— Кто? — спросила Катя. — Не Ирка, нет?
— Ее голос я знаю. Другая. Она просила тебя позвонить ей. Оставила телефон.
Катя прочла номер на бумажке, которую подал ей Игорь.
— Так ведь это Ира, — пожала она плечами. — Ее номер.
— Ну, может быть, и она, — вяло отозвался он. — Может, не узнал. Голова болит. Кажется, я простудился.
— Да что вы все как сговорились, — вздохнула Катя. — Прими что-нибудь. Бисептол выпей. Две таблетки. Промок, что ли?
Только тут она заметила на стуле его одежду. Под стулом была небольшая лужица — судя по ней, Игорь вымок до нитки.
— Повесил бы в ванной. — Она пощупала скомканные брюки. — Все испортится.
— Прости, я сейчас…
Он сделал движение, чтобы подняться, но она остановила его. Ей стало почему-то жаль мужа.
— Лежи уж. Сама повешу. Давно она звонила?
— Час назад.
Катя развесила мокрую одежду в ванной на батарее и отправилась в кухню звонить. Тут же отозвалась какая-то женщина. Это явно была не Ира, и Катя очень удивилась. Ира жила одна, с сыном.
— Здравствуйте, Иру можно позвать? — осторожно спросила она.
Женщина на секунду утихла и вдруг сказала каким-то неестественным голосом:
— Вы — Катя? Подруга Иры?
— Да, — насторожилась она. — Простите, с кем я говорю?
— Это ее мать, — сказала женщина. — Я знаю, вы были ее подругой. Ира умерла.
Трубка едва не выпала из рук. Ей показалось, что она плохо поняла свою собеседницу.
— Как вы сказали? Ира…
— Умерла, — повторила та, и Катя ясно расслышала, как у женщины дрожит голос. — Вчера вечером.
— Но… Господи, как же так?! Ведь вчера я стриглась у нее! — В следующий миг Катя поняла всю нелепость своих слов. «Как будто это что-то значит, стриглась я у нее или нет…» Она без сил опустилась на стул и теснее прижала трубку к уху. — Как это случилось?! Ира ведь ничем не болела…
— Нет, не болела. Ее убили ночью в подъезде.
— Не может быть, — прошептала Катя. — Как это случилось? Она куда-то вышла ночью?
— В кармане нашли пачку сигарет, она выкурила всего одну, — монотонно твердила женщина. — Она, наверное, вышла за сигаретами, а на обратном пути ее… — Тут она зарыдала.
Этого Катя вынести уже не могла:
— Вы там одни? Я могу сейчас приехать! Где Ира?
— Как — где, на вскрытии, — прорыдала женщина. — Я тут с мальчиком. Ее нашли соседи, ночью. На первом этаже. Сволочи!
«Она не соседей имеет в виду, конечно… — потерянно подумала Катя. Все услышанное пока никак не укладывалось у нее в голове. — Надо ехать, мать в истерике. Мальчик остался! Три года, остался один… Ирка! Какой кошмар!» И она твердо сказала:
— Я сейчас приеду. Мы с Ирой правда были подругами, я и постараюсь вам помочь, чем смогу. Через час я могу быть у вас. Мне приезжать?
— Если можно… — Женщина с трудом подавляла рыдания. — Если можно! Я сойду с ума! Что мне с мальчиком делать?!
— Я еду! — быстро сказала Катя, положила трубку и бросилась в комнату к мужу: — Вставай! Нужна машина, Ирка убита!
Она включила свет и только тут увидела, что лицо у мужа на самом деле зеленоватого, обморочного оттенка. Она даже испугалась, увидев его при хорошем освещении. Однако долго пугаться не приходилось, она вся тряслась:
— Игорь, прошу тебя, выпей таблетки и поедем! Там ее мать, совершенно не в себе, и сын! Представь, ее убили в собственном подъезде!
Муж смотрел на нее, не говоря ни слова. Потом он закрыл глаза и беззвучно пошевелил губами.
— Что?! — не расслышала она. — Слушай, вставай прошу тебя!
— Я не могу ехать. — Теперь он говорил погромче. — Я правда болен.
— Ты с ума сошел? — Она потрясенно смотрела на него. — Ты понял, что я тебе сказала? Иру убили, понимаешь! Убили! Ну, ты же не пьяный, в конце концов, довезешь меня! Я понимаю, что тебе плохо, но надо ехать!
— Я не поеду.
— Я тебе поражаюсь… — Она смотрела на него и машинально качала головой. — Ты ведь ее знал, сколько раз видел! Ведь мы с ней дружили, как-никак! Тебе совершенно наплевать?
— Нет. Но я не могу ехать. Мне очень плохо. Очень. — Он говорил все громче, голос его звучал все более раздраженно. — Это твоя подруга, в конце концов. Вы вместе учились в школе? Так позови Диму. Ведь он твой личный шофер. И тоже учился с вами вместе.
Она не знала, что ответить. От волнения пропали все слова. Говорить она могла только спустя минуту. Зато и заговорила с такой ненавистью, которой еще не испытывала никогда в жизни, тем более к Игорю:
— Ладно, дорогой! Наконец-то ты заговорил по-настоящему! Отбросим все ненужные формальности, будем откровенны. Спасибо, что показал мне, на что способен. Я тебе тоже давно все показала. И знай, что эту проблему я решу в самое ближайшее время! — Она задыхалась от волнения. — Я теперь все понимаю!
— Да что ты понимаешь! — отозвался Игорь. — Ни хрена ты не знаешь и не понимаешь!
— Заткнись! — прорычала она и выскочила из комнаты. В прихожей быстро пошарила в сумочке. Нашла двести долларов и немного денег рублями. Сбегала к себе, достала еще триста долларов из шкатулки и, не прощаясь, выбежала из квартиры.
Машину удалось поймать сразу — повезло. Водитель оказался спокойным мужиком лет пятидесяти с лишним. Больше всего Катя боялась ездить в чужих машинах с незнакомыми людьми, но этот сразу вызвал доверие. Она сбивчиво объяснила ему, куда ей нужно, показала пятьдесят тысяч, и он, совершенно счастливый, повез ее на улицу 1905 года. Когда машина подъехала к знакомому дому, у нее сильно заколотилось сердце. А когда она расплатилась, вышла и направилась к подъезду, ей и вовсе стало жутко.
«Вот здесь, — сказала она себе, открыв дверь и сразу натолкнувшись взглядом на глухую стену площадки. — Здесь ее убили. Звери. Звери. Скоты, правильно сказала Лика. Все они скоты».
Мать Ирины — полная заплаканная женщина лет пятидесяти — впустила Катю по виду равнодушно, и той на миг показалось, что она приехала напрасно. Но женщина тут же начала рыдать и немедленно рассказала Кате все-все.
— Милиция в доме весь день… Я вчера ночью приехала, муж в больнице с почками. Задушили!
Последнее слово она почти выкрикнула, и Катя закрыла рот руками, боясь крикнуть тоже. Ей было дурно.
С такой смертью ей еще не приходилось сталкиваться. Умер отец, но он умер в больнице, после второго инфаркта, и она при нем в тот миг не была — сдавала государственный экзамен в МГУ. Все узнала, только когда приехала домой. Это была другая смерть, совсем не похожая на ту, которая постигла Иру, — в темном подъезде, ночью, без свидетелей.
— Задушили, — повторяла женщина. — Платком или шарфом. Что мне теперь с парнем делать?! Три года всего! Мне его надо к себе забрать, а куда я Иру привезу?! Сюда?! Не разорвусь же я… Вся родня в Воронеже, обещали приехать…
— Я помогу… — Катя вспомнила про деньги, но постеснялась пока их доставать. — Я помогу вам. Но скажите — почему?!
— А никто не знает… Женщина отчаянно махнула рукой. — Сказали, не изнасилование. Не кража — все деньги в квартире лежали… А ключи у нее были в плаще, их не взяли, сюда не поднялись! А могли бы, и что тогда бы с Мишкой было?!
— Да… — прошептала Катя. — Он спит?
— Что ему… Спит. Не знает.
— Как же?!
— Так он в садике был днем, пришлось вот забрать, ночной группы там нет. Я бы пока его в ночную группу отдала, да никак. Убили ни за что!
— И ничего не взяли? — Катя мучительно пыталась представить себе это убийство. Кому, кому понадобилось убивать Ирину, если ее не собирались грабить? Она носила золото, хорошо одевалась, деньги у нее всегда водились, но раз ничего не взяли… — А кольца?
— Тут, все тут! Ну зачем, зачем?!
— Непонятно.
— Какой-то маньяк, просто взял и задушил! — Женщина заговорила потише. — Но ведь не изнасиловал! И ничего не взял…
— С ума сойти… — пробормотала Катя. — Но такое тоже бывает. Бывает, что и просто так убивают, ничего не берут.
Женщина вдруг вытерла слезы и поманила Катю, чтобы та пригнулась.
— Если я скажу, что он взял, вообще с ума можно сойти! Он взял ее трусы!
— Что?!
— Трусы! — отчеканила женщина. — Снял с нее трусы и больше ничего! А на шее у нее была золотая цепочка, такая тонкая… Она вся отпечаталась… Когда он ее душил. И разорвана. Ну, мог не заметить, но это все равно чепуха. Зачем нападал-то?! Из-за трусов?! Да ведь колготки ей спустил, не поленился, до колен спустил! И взял трусы! Я ее как увидела там — сразу подумала: все, изнасиловали мою Ирочку… — Она тяжело задышала. — Но говорят, что нет.
— Маньяк, — твердо сказала Катя. — Это точно. Сколько таких случаев! Им иногда и не надо насиловать, они просто так убивают. И что-нибудь на память берут, это тоже известно.
Женщина закурила и предложила сигарету Кате. Та отказалась и продолжала раздумывать. Сказывалась журналистская привычка — сопоставлять факты, обращать внимание на мельчайшие детали. «Детали, — говаривал ей отец, — детали, вот что бывает самым интересным. Происшествия всегда одни и те же, а вот детали всегда иные. И читатель ищет именно их. Он хочет знать, во что был одет человек, какой пуговицы у него не хватало, чем болела его бабушка и сколько раз он ездил на курорт. Важно все». «Важно все, — повторила про себя Катя и подумала, что же показалось ей невероятным в словах женщины. А что-то показалось, тут у нее память была цепкая. — Это очень странно… — повторяла она про себя. — Это очень странно…» И вдруг она поняла.
