Калеб Карр - Ангел тьмы
Но смогло ли заметить все это жюри присяжных? Или только те немногие из нас, кто знал историю Либби и мог читать по ее лицу?
Клара, без мистера Пиктона поблизости выглядевшая ужасно одинокой, снова опустила глаза и начала тихо шевелить губами. Заметив у девочки выражение, близкое к отчаянию, судья наклонился к ней из-за своего стола.
— Клара? — спросил он. — Ты можешь сейчас продолжать?
Клара, вздрогнув, подняла на него взгляд.
— Продолжать? — тихо проговорила она.
— Защита должна задать тебе свои вопросы, — объяснил судья — с единственной улыбкой, которую я вообще увидел у него за весь процесс.
— О, — отозвалась девочка, будто вспомнив забытое. — Да. Я могу продолжать, сэр.
Судья откинулся на спинку кресла и посмотрел на стол защиты:
— Все в порядке, мистер Дэрроу.
Пока мистер Пиктон опрашивал Клару, мистер Дэрроу сидел, переплетя руки перед лицом, так что было довольно сложно судить, о чем он думает и как реагирует. Когда же он встал для перекрестного допроса, вся глубокая тревога и случайно прорывавшийся гнев, что мы видели у него доселе, как будто ушли, а черты его стали открытыми и расслабленными, и Клара вполне очевидно приняла это за утешение.
— Спасибо, ваша честь, — сказал мистер Дэрроу, кротко улыбаясь, и подошел к свидетельскому месту. Но подошел он под таким углом, что девочка не могла больше смотреть на доктора: в зале суда жизнь как никогда демонстрирует принцип «око за око». — Здравствуй, Клара, — проговорил он, подойдя к ней поближе. — Понимаю, это нелегко, поэтому я постараюсь отпустить тебя отсюда как можно скорее.
В ответ Клара лишь опустила глаза.
— Клара, говоришь, следующим, что ты помнишь, стало пробуждение у вас дома, правда?
Когда девочка кивнула, мистер Дэрроу продолжил:
— Но, я не сомневаюсь, тебе показалось, что все это был дурной сон, верно?
— Нет, — ответил Клара. — Я была… ранена…
— Да, — изрек мистер Дэрроу, явственно источая сочувствие. — Ты была довольно тяжело ранена. И ты очень долго спала, ты знаешь об этом?
— Мне потом сказали… доктора.
— Долгий сон иногда может сбить человека с толку. Я знаю, что если посплю слишком долго, то подчас, когда просыпаюсь, даже не могу понять где я, или как попал сюда.
— Я понимала, где я, — тихо, но твердо произнесла Клара. — Я была дома.
— Умница девочка, — прошептал доктор, вытягивая шею в попытке посмотреть на нее, но не желая делать свой жест очевидным.
— Ну конечно же, — отвечал мистер Дэрроу. — Но понимала ли все остальное? В смысле, когда ты проснулась, ты помнила все остальное?
Словно не сумев совладать с собой, Клара вновь бросила быстрый взгляд на мать, которая переплела руки так, будто умоляла о чем-то, а глаза ее заполнились слезами. Увидев это, Клара резко отвернулась, будто ее рванули на веревке, и пробормотала:
— Я помню. Мама кричала. И плакала. Она сказала, что Мэтью и Томми умерли. Я не поняла. Я пыталась встать и спросить ее, но доктор дал мне какое-то лекарство. И я снова уснула.
— А когда ты проснулась во второй раз?
— Мама была у моей постели. С врачами.
— Мама тебе что-нибудь говорила?
— Она сказала, что на нас напали… какой-то мужчина. Сумасшедший. Она сказала, что он убил Мэтью и Томми. — Слезы вновь медленно потекли по ее лицу, и Клара добавила. — Я начала плакать. Я хотела увидеть братиков, но мама сказала… что я больше не смогу. Никогда не смогу…
— Понимаю, — заверил ее мистер Дэрроу. Потом он достал носовой платок — намного опрятнее, нежели скрывавшие его одежды, — из нагрудного кармана. — Хочешь? — Клара взяла кусок белой ткани и вытерла лицо. — Клара, когда после этого мама уехала?
— Скоро. Как мне кажется. Не знаю, не уверена.
— Но до отъезда она была все время с тобой?
Клара кивнула:
— Она и Луиза — наша домоправительница. И еще врачи иногда. И мистер Пиктон приходил.
— Не сомневаюсь в этом, — обронил мистер Дэрроу, взглянув на присяжных. — А что мама сказала тебе перед тем, как уехать?
Еще раз украдкой покосившись на Либби, Клара ответила:
— Что ей надо найти нам новое место для жилья. Чтобы нам не надо было жить в этом доме. Это слишком грустно, сказала она — папа умер, и Томми с Мэтью тоже. Она сказала, что найдет новое место и потом вернется забрать меня.
— И ты поверила ей?
— Да.
— Ты обычно верила своей маме?
— Да. Кроме…
— Кроме?..
— Кроме того, когда она иногда становилась буйная. Тогда она, бывало, говорила такое… я ей не верила. Но вряд ли это она всерьез.
— Понимаю, — проговорил мистер Дэрроу, отвернувшись от нее, но не сходя с места. — Значит… последнее, что ты помнишь о том вечере на Чарлтон-роуд — как мама приставила к тебе револьвер, спустила курок — и после этого раздался громкий шум?
— Да.
— Но ты не вспомнила этого, когда проснулась? — Клара покачала головой. — И ты не помнила ничего, что случилось с Томми и Мэтью?
— Я не… я не видела… что случилось.
— Ты уверена?
— Да.
— Выходит, твоя мама уехала, а ты стала жить с мистером и миссис Вестон — так? — Клара кивнула. — И ты помнила все, что случилось той ночью, пока жила у них?
— Не то чтобы… — Тут Клара всерьез задумалась, явно вспоминая что-то. — Не то чтобы я могла говорить об этом. Или показывать. Я могла лишь видеть это. У себя в голове.
Мистер Дэрроу быстро обернулся к девочке, заставив ее чуть вздрогнуть и попытаться, хоть и безуспешно, взглянуть на доктора.
— Нечто непроизносимое для маленькой девочки. Не то чтобы ты могла говорить об этом или показывать, могла лишь видеть это в своей голове. Ты сама до всего этого додумалась?
Клара быстро опустила взгляд:
— Так оно и было.
— Ты сама до всего этого додумалась, Клара? — повторил мистер Дэрроу. Потом, не дожидаясь ответа, он придвинулся ближе. — Или же на самом деле это доктор Крайцлер помог тебе взглянуть на все таким образом и велел тебе использовать эти слова, когда настанет время рассказать историю в суде?
Мистер Пиктон соскочил со своего места, будто в подкладке сиденья оказались горячие угли:
— Ваша честь, обвинение протестует! Мы просили особого обращения с этой свидетельницей, и что получаем? Наводки и травлю!
Прежде чем судья успел ответить, мистер Дэрроу поднял руку:
— Я отзываю вопрос, ваша честь, и постараюсь сделать свои вопросы более приятными для обвинения. — Вновь улыбнувшись свидетельнице, он спросил: — Клара, когда ты впервые начала вспоминать, что случилось той ночью? Я имею в виду, вспоминать так, что смогла говорить об этом?
Клара пожала плечами; лицо ее после краткой, но резкой перепалки между юристами стало еще обеспокоенней.
— Думаю, не так давно.
— До того, как ты познакомилась с доктором Крайцлером? — Клара нехотя покачала головой. — После того, как ты познакомилась с ним? — Клара не двигалась. — Или же это было во время вашей встречи?
Мистер Пиктон снова встал:
— Ваша честь, со всем должным уважением, на какой из заданных вопросов опытный адвокат из Иллинойса хочет получить ответ свидетельницы?
— Сядьте, мистер Пиктон, — отозвался судья Браун. — Адвокат защиты в своем праве.
— Благодарю вас, ваша честь, — произнес мистер Дэрроу. — Ну, Клара?
— Я никогда и не забывала, — ответила девочка снова в слезах. — Я никогда и не забывала на самом деле.
— А что же ты не забывала? Ты же не знала, что случилось с Томми и Мэтью, это верно, ты сама нам это сказала. Выходит, ты не могла это помнить — и не помнила. Так что же ты на самом деле знала и не забывала?
— Я никогда… — Умоляюще посмотрев на судейское место, Клара пробормотала: — Я не понимаю, о чем он.
— Я о том, Клара, — вмешался мистер Дэрроу, на сей раз чуть жестче, — что же ты такое знала, чего так и не забыла, и что же ты знала, что забыла, и вспомнила только недавно?
Вздрогнув всем телом, Клара всхлипнула и перевела взгляд с судьи на мистера Дэрроу, а потом попробовала высмотреть за спиной адвоката доктора, который в свою очередь тоже отчаянно старался сесть так, чтобы она его видела.
— Что за чертовщина? — прошептал доктор. — Он намеренно пытается сбить ее с толку…
— Я не понимаю! — снова пискнула Клара, расплакавшись уже в открытую.
— Так что именно? — изрек мистер Дэрроу, удивив всех в зале вдруг суровым, даже грубым тоном. — Что ты всегда знала, и что забыла, но вспомнила не так давно, быть может, примерно тогда, когда встретилась с доктором Крайцлером — и, быть может, во время знакомства с ним? Клара! Ты должна…
— Прекратите! — раздался голос, заставивший умолкнуть и адвоката, и бубнеж, начавшийся было на галерке. Весь зал повернулся к столу защиты, где Либби Хатч сидела вся в слезах, как и ее дочь. — Оставьте ее! — крикнула она Дэрроу. — Вы не смеете с ней так обращаться — после того, что она пережила. Если она не помнит — значит, не помнит! Прекратите запугивать мою дочь! Прекратите это, перестаньте! — И, уткнувшись лицом в ладони, Либби рухнула на стол, а толпа вновь загудела как улей, заставив судью Брауна стукнуть молотком.
