Валерий Прохватилов - Снайпер должен стрелять
Она слушала его внимательно, но это у нее шло от профессионализма. Больше его привлекало ее умение схватывать налету каждое слово, радоваться мысли, чувствовать шутку.
Он рассказывал ей о «Клубе по средам». Она смеялась его описаниям гастрономических пристрастий Арбо, с удивлением слушала его стихи. Стив и сам поражался, что многие из них помнит, оказывается, наизусть. Ему хотелось передать ей впечатление от картин Эрделюака, его волновало ее мнение о двойном портрете Веры и загадочность природы таланта художника. Ито поддразнивала его, когда он говорил о Мари, чувствуя его скрытое восхищение ею и делая вид, что ревнует.
Он рассказывал ей о наиболее сложных случаях в своей практике. Ему хотелось, чтобы она понимала и чувствовала, на какие трудности он натыкался, какие возможности открывались, когда непреодолимое для других для него становилось обыденным делом. Сомнение, как тень, временами еще набегало на его сознание, но все неудержимее хотелось ему поделиться самым сокровенным, тем, что, кроме него, не знал ни один человек. Проблема мотивации поведения все чаще возникала в их разговорах. Оба понимали, что наука здесь только еще приближается к открытию главных тайн человеческих действий, оба скептически относились к бесконечным «сенсационным» достижениям парапсихологов, к болезненному интересу журналистов к секретам психики, к уверенности многих людей, зараженных страхами, что кто-то экспериментирует с их куцым сознанием.
В спорах — если это можно было назвать спорами — Ито поражала его эрудицией, и ему не раз вспоминалось случайно брошенное в его адрес обвинение в провинциализме. Погруженный в практику и кропотливое совершенствование своих методик, он, оказывается, упустил многое, что вовсе не помешало бы в его работе. Но сейчас это не огорчало, а вдохновляло его. Он видел Ито рядом с собой в лаборатории, зная уже, что она может делать то, о чем с Линдой даже говорить было бессмысленно. Та была лаборанткой, эта могла стать партнером, коллегой. Он вспоминал, как преисполнялся сарказмом, когда Ито начинала претендовать на эту роль. Он смеялся над собой, над тем, каким он был, ораторствуя перед Мари, и не без смущения думал, что ведь действительно был готов лишить ее разума.
На третий день пребывания их в гасиенде Ито собралась в Сан-Диего. И когда в разговоре она упомянула, что надо бы узнать, как там дела у «любимого учителя», он был поражен, насколько, оказывается, это ему безразлично.
Ито вернулась раньше, чем обещала, возбужденная и, как ему показалось, встревоженная. Он ждал ее на террасе. Она взбежала по ступенькам, держа в руке кипу газет, бросила их на стол и, крикнув на ходу: «Иди скорее сюда!» — пролетела мимо.
Когда он вошел в гостиную, она стояла перед телевизором. На экране мелькали кадры, демонстрируя хорошо знакомое им здание научного центра клиники Кадзимо Митаси. Доктор рассказывал о тщательно подготовленной полицейской операции. В правом углу экрана крупным планом появилось лицо Кадо. Словно поглядывая на него, ведущий перечислял заслуги психиатра, называя его имя в ряду других медицинских светил.
И вдруг во весь экран вспыхнуло:
«ЭКСПЕРИМЕНТЫ НАД ЧЕЛОВЕКОМ»
И следом:
«ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ЗВЕРИНЕЦ В ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ КЛИНИКЕ»
Поплыли одна задругой клетки «зверинца», мастерски снятые операторами, рождающие недоумение и страх. Бесстрастный голос ведущего комментировал: «Крыса» номер два, «Крыса» номер три, «Крыса» номер четыре…
Конорс выключил телевизор.
— Все это я предсказывал, — мрачно проговорил он. — Правда, не думал, что это произойдет так быстро.
— Мы могли оказаться там, Стив.
— Ты знаешь, когда все это произошло?
— На следующую ночь.
— То есть?
— Мы выиграли у них двадцать четыре часа.
— Ты прочитала газеты?
— Успела только просмотреть. Поспешила сюда.
Он с благодарностью посмотрел на нее, уверенный, что все, что она делает, идет им на благо.
Газеты, стараясь не ссылаться друг на друга, в общем-то говорили одно и то же, различаясь лишь фотографиями и, как всегда, компетентными мнениями людей, кроме общих фраз.
— Такое впечатление, что они многое недоговаривают, — заметила Ито.
— И ни слова о нас с Линдой.
— Кадо был уверен, что если бы они знали о вас, то наведались бы в клинику гораздо раньше.
— Боюсь, Ито, что Кадо и здесь ошибся.
— Почему ты так думаешь?
— Помнишь, рассказывая о «Клубе по средам», я упомянул Арри Хьюза? В газетах есть несколько ссылок на него. А это значит, что кто-то из моих бэдфулских друзей в Бостоне. А эти-то уж все знают и обо мне, и о Линде, и если только она попала к ним в руки… Едва ли она будет молчать.
— А почему ты решил, что она попала к ним в руки?
— А разве это не так?
— Нет, Стив. Она исчезла из клиники в один день с тобой.
— Ты ничего не говорила об этом. — Он удивленно посмотрел на нее, пораженный, что, оказывается, она говорит ему не все.
— А зачем? Я полагала, что она тебя больше не интересует. Впрочем, и меня тоже. Пусть сама позаботится о себе. — Звучало это так, словно в ней заговорила ревность, и это успокоило Конорса. — Молчанию же полиции я не верю, — продолжала она. — Пауля Кирхгофа они тоже пока не упоминают, а для журналистов это, пожалуй, самый лакомый кусок.
— Значить это может только одно, — заметил Стив, — они придерживаются тактики Монда: не хотят спугнуть добычу раньше времени.
— А добыча опять ты?
— Если Митаси у них в руках, очень соблазнительно рядом с ним увидеть и меня. Думаю, что Монд и Доулинг спят и видят это. Не удивился бы, если бы оба они оказались в Бостоне.
— Ты думаешь, они от тебя не отстанут?
— С какой стати? Тем более что им интересен не столько я, сколько мои методы работы.
— Что ты думаешь делать, Стив?
— Честно говоря, у меня одно желание — удрать куда-нибудь подальше.
— А я? — Конорса поразило выражение лица Ито, таким он его еще не видел.
— Разве ты не собираешься со мной?
— Стив, а разве ты приглашал меня? Или это кажется тебе само собой разумеющимся? Более того, что я тебе предложила, я предложить не могу.
— Ито, девочка моя, я никому еще не объяснялся в любви. И то, что я бормотал в любовном бреду, — это далеко не все. Что бы я ни затевал, что бы ни собирался теперь делать, я не мыслю уже этого без тебя. Звучит банально, но это так. Я не предлагаю тебе рай в шалаше. И не собираюсь висеть у тебя на шее. Я могу обещать тебе безбедное существование. Надо только… Извини, все это проза. Но я хочу, чтобы ты поняла — я не предлагаю тебе связаться с авантюристом.
— А что, если я люблю в тебе именно авантюриста, Стив? — Он опять видел перед собой смеющиеся глаза.
Они не кинулись бежать и вскоре поняли, что поступили правильно. Чья-то опытная рука умело подкармливала журналистов все новыми и новыми сенсациями. Первым всплыло имя Пауля Кирхгофа. Газетчики и тележурналисты лезли из кожи вон, атакуя администрацию специальной полицейской больницы, требуя объяснений и громоздя один невероятный вымысел на другой.
Но гром грянул, когда в «Бостон ньюс» появились подряд три статьи Арри Хьюза, рассказывающие о забытом уже преступлении в «Сноуболле». Газеты, радио, телевидение миллионными тиражами воспроизводили каждое его слово. Журналисты взбесились: какой-то Хьюз, по слухам мальчишка, залезал в их карман, доводил до бешенства редакторов, требовавших от своих корреспондентов первичных фактов.
Начался ажиотажный поиск «зомби», которых теперь готовы были видеть в каждом маньяке. Задавшись вопросом, кто такой Хьюз, некто Брод Гейтс, весьма посредственный полицейский репортер, вспомнил, что когда-то пытался всучить редактору заметку о маньяке убийце Бертье, пересказывающую статью того же Хьюза. Теперь редактор не говорил уже, что его не интересуют периферийные новости. Гейтс отправился в Бэдфул, и через три дня его имя стало почти в один ряд с именем Арри Хьюза. Подстегивая фантазию, он с поразительной прозорливостью увязал Бертье и Митаси, Маккью и Доулинга, у которого ухитрился взять интервью, и вдруг заявил, что мотором всех событий является один из лучших юристов Европы Лоуренс Монд, которому полиция двух стран поручила расследование одного их самых невероятных преступлений последнего десятилетия. Никого не интересовало, что здесь правда, а что нет. Машина добывания информации работала на полную мощность.
А тем временем ФБР и полиция продолжали свою работу, расчетливо дозируя ту информацию, которая должна была попадать в печать. Имена Конорса, Линды и Дика Чиверса оставались в тени. Ни слова не было сказано о банде Крюка. О лейтенанте Пайке, который тоже многое мог бы порассказать, никто ничего не знал.
Ито и Стив внимательно следили за развитием событий. Решено было все же отсидеться вблизи мексиканской границы, все продумать и правильно выбрать время для того, чтобы начать действовать. Конорс ничего уже не скрывал от Ито. Она сияла от счастья, и ему этого было достаточно, чтобы сложить к ее ногам все, чем он владеет.
