Ридли Пирсон - За секунду до взрыва
— Значит, в центре «Данциг» это делается так, если вы еще не в курсе… — сказал Шосвиц. — Если хотите поговорить с кем-либо из сотрудников, можете сделать это не на территории «Данинга» или же в помещении, которое их служба безопасности выделит нам для этого. Они сами все организуют, назначат место и время для всех интервью, так чтобы не было проблем и чтобы не отрывать людей от работы. Теперь дальше. Обычно такими делами — убийствами — занимается сам шериф, это его прерогатива. Так повелось с самого начала, что «Данинг» практически находится вне юрисдикции города. Однако на этот раз нас попросили о помощи из администрации шерифа. Нас это вполне устраивает. Мы одолжили им Да Мойю. А я должен за всем этим присматривать, так что пришлось оставить на время свой кабинет. — Он помолчал, может быть, ждал, что Да Мойя что-нибудь добавит. Потом продолжил:
— Замечу в скобках: в «Данинге» не любят, когда мы крутимся у них на территории. Но в данном случае у них нет выбора: произошло убийство. Мы все хотим быть в хороших отношениях друг с другом, поэтому скорее всего никаких препон не будет. И скорее всего нас там будет сопровождать их главный, по имени Росс Флеминг. Он ничего, нормальный мужик, и, кстати, один из ваших, из ФБР — попал в «Данинг» после отставки. Он нас потихоньку проведет. Да в любом случае в отделении тренажеров нет контроля, так что никто нас не заметит.
— Нет контроля, говорите? — быстро вставил Дэггет. — Я читал об этом в вашем отчете и не мог понять, как это так. Столько ценного оборудования…
На этот раз ответил Да Мойя:
— У Флеминга сейчас большие неприятности из-за этого.
— Не сомневаюсь.
— Вы, конечно, будете говорить с ним, — продолжил Шосвиц. — Он отвечает за безопасность ста пятидесяти тысяч сотрудников «Данинга», работающих по всему миру. В его ведении более ста заводов. Он зависит от фиксированного бюджета, работая на оборонку в первую очередь. А уж потом идет аэрофлот и всякие технические тренажеры — это, по сути дела, просто средство для обучения пилотов коммерческого класса. Поэтому до последнего времени, до того, как ЭТО произошло, тренажеры были для него делом второстепенным. На дверях у них замки с цифровыми кодами, которые считаются верхом надежности и верхом секретности. Но вот один-единственный прокол, и теперь все будут показывать на него пальцем. Но мы-то знаем, что, если кому-то очень надо сюда попасть, он сюда все равно попадет. — Шосвиц помолчал еще немного, обдумывая что-то. — Флемингу это все тоже не нравится. А я вам так скажу: это только лишний раз подтверждает, что здесь работал профессионал. Как я уже сказал, если кто захочет куда попасть, обязательно попадет. Хотя бы и пришлось кучу денег за это выложить.
— А что, есть какие-нибудь доказательства? Деньги, я имею в виду. Что-нибудь замечали со стороны Варда?
— Нет, — ответил Ла Мойя, — абсолютно ничего. Ни образ жизни его не изменился, ни поведение. И никаких секретных счетов в банке мы не обнаружили. Жена говорит, все было нормально. Но меня на это не купишь. Я вам скажу: у него была дамочка на стороне.
— Почему вы так думаете?
— Джон у нас думает при помощи члена, — быстро вставил Шосвиц. — И на вашем месте я бы не оставил его без внимания, этот источник.
— Поосторожнее, вы там, — сказал Ла Мойя, — не забывайте, я за рулем.
Он резко дернул машину, чтобы было нагляднее, и все трое расхохотались.
— Если девушка наклонилась над фонтанчиком с водой, — продолжал Шосвиц, — а Ла Мойя в тот момент оказался рядом, для этой девушки лучше принять противозачаточные, вот что я вам скажу.
— Ну, это удар ниже пояса, лейтенант.
— Видите! Видите! Ниже пояса! Вот, у него всегда все ниже пояса.
— Почему я сказал такое про Варда? — обратился Ла Мойя к Дэггету. — Есть причина. Он купил сезонный билет на стадион. Знаете, на мой взгляд, для этого должна быть серьезная причина.
— А на мой взгляд, это говорит о том, что у парня интеллект не на высоте, — вставил свое слово Шосвиц. — Имейте в виду, я тоже этим же грешен, у меня тоже есть сезонный билет.
— Он купил сезонный билет, — продолжал Ла Мойя, — но никогда не появлялся на матче раньше последнего сета. Мы это проверили. Просто проверяли слова жены; она утверждала, что он ходил на все матчи. А сосед, у которого тоже был сезонный билет, говорит, что Вард никогда не появлялся раньше девятого сета. В последний же вечер он вообще не появился. — Ла Мойя поискал глазами Дэггета в зеркале. — Мой вывод, вывод человека, который думает членом: он пудрил жене мозги этими матчами, а сам в это время развлекался на стороне.
— Кто она? — спросил Дэггет. — Есть какие-нибудь предположения?
— Вы что, клюнули на это? — запротестовал Шосвиц.
Дэггет лишь пожал плечами. Ла Мойя поспешил ему на выручку.
— Мне кажется, — проговорил он, — это кто-то с работы. Этот парень, Вард, он работал по двадцать четыре часа в сутки. Понимаете, о чем я? Никаких интересов, помимо работы. Так что либо она официантка из ресторана, либо кто-нибудь с работы. С тренажеров. Другого варианта нет.
— О, Господи! — промолвил Шосвиц.
— Но вы не представляете, кто бы это мог быть?
— Если бы Флеминг не был такой крутой… Он, видите ли, требует основания для допроса каждого из своих сотрудников. Если бы не это, мы допросили бы всех подряд и посмотрели бы, может, какая-нибудь закраснеется или там ноги сожмет.
— Может, я смогу помочь. Если и он из ФБР, может, снизойдет к своим.
— Вряд ли. Я бы не стал на это рассчитывать, — сказал Шосвиц. — У них тут все строго по правилам. И правила устанавливал не Флеминг, а кто-то повыше. Любая мелочь оговаривается правилами, и от них никто не отступает. Сотрудничать с нами они не отказываются, но только если это не противоречит правилам. В противном случае они предпочтут обойтись без нашей помощи. Не выносить сор из избы.
— Значит, надо найти какой-то другой путь, — проговорил Дэггет.
— Как, например?
— Раз Варда не было на матчах, значит, он был где-то в другом месте. Он, конечно, ездит на собственной машине, так? — обратился Дэггет к Ла Мойе.
— Да, насколько нам известно.
— Значит, для начала проверим записи в журнале площадки для парковки в самом «Данинге» на те вечера, когда были матчи. А вдруг он в это время просто был на работе. Потом проверим все парковки его машины, может быть, за последние шесть месяцев. Особое внимание будем обращать на дни матчей. Если и тут ничего не найдем, проверим его кредитные карточки; может, там будут счета за номер в отеле, ну или что-нибудь в этом роде. Мне все это не слишком нравится, и тем не менее мы вытащим этого парня из могилы, разденем догола, разложим и посмотрим, что там не так.
— Черт возьми! — проговорил Ла Мойя с нотками искреннего уважения в голосе. — Для фэбээровца вы очень даже ничего.
Дэггет выглянул в окно. Убийца Варда, может быть, сейчас на другом конце света. А может быть, через улицу отсюда, в каком-нибудь отеле, попивает шампанское, закусывает красной рыбкой и любуется видом на залив.
— А что с его машиной? — спросил Дэггет. — Нашли ее?
— Пока нет, — ответил Шосвиц. — Мы предполагаем, что убийца отогнал ее куда-нибудь.
— Так… — сказал Дэггет. — Но это же означает, что он не собирался убивать Варда. Если он действительно профессионал, как мы предполагаем, он ни в коем случае не стал бы так рисковать. Значит, он был вынужден это сделать в последнюю минуту.
— Согласен, — ответил Шосвиц.
Они ехали вдоль пристани. Подъемные краны грузили тяжелые контейнеры на корабли. Огромный пассажирский теплоход уже разворачивался на воде, направляясь в неведомые края. Может быть, убийца как раз на этом теплоходе. А может быть, на одном из тех грузовых кораблей. Он мог быть где угодно. Вместе с бернардовским детонатором.
Что, этот Ла Мойя не может ехать побыстрее? Может, вообще стоит до минимума сократить посещение тренажеров и вместо этого заняться поисками машины?
Шосвиц, казалось, угадал, о чем он думает.
— Проведем вас по тренажерам, покажем, где нашли тело, потом поговорите с Флемингом. Ваше отделение в Сиэтле уже все это проделало, но они просили, чтобы вы тоже взглянули.
— Похоже, вас считают экспертом, — заметил Ла Мойя. — Или что-то вроде того.
— Скорее что-то вроде.
— Единственное, что нам известно наверняка, — сказал Шосвиц, — что один из них блеванул прямо внутри тренажера.
— Лаборатория сейчас исследует блевоту, — добавил Ла Мойя, — на предмет каких-нибудь особых бактерий или какого-нибудь еще дерьма. Может, он блеванул «по состоянию здоровья». Если же нет, значит, этот парень просто не любит летать.
— Вот, больше у нас ничего нет, — сказал Шосвиц и стал ковырять в ухе. Дэггет опустил окно: ему вдруг стало трудно дышать. До чего же хорош воздух Сиэтла! Ему вспомнились ресторан на пристани и те дни, когда он был так счастлив. Казалось, это было тысячу лет назад, в другой жизни.
