Роберт Бирн - Небоскреб
Брайан был просто поражен.
— Где же вы раздобыли всю эту информацию? — спросил он. — Мне бы и за неделю всего этого не выяснить.
— Да отовсюду понемножку. Навела справки у старых знакомых, с которыми встречалась, когда работала на город. У меня есть друзья и в полицейском управлении, имеющие доступ к кое-каким весьма интересным картотекам.
Брайан посмотрел на нее с восхищением. Лузетти был прав: она может очень помочь. Митчелл попросил рассказать ему о Залияне.
— Залиян — это клиент, — засмеялась она. — Вы хотите, чтобы я копалась в грязном белье нашего собственного клиента?
— А что там можно выкопать? Мне бы следовало это знать, и кто же мне расскажет, если не вы?
— Все, что я знаю, знает и любой житель Нью-Йорка, читающий газеты.
— Ну и что же это?
— Что в начале своей карьеры он, возможно, имел связи с мафией, хотя наверняка этого не знает никто. Что у него слишком большое влияние на городское управление. Что налоговая инспекция попробовала было пару раз поймать его за руку, да не смогла. Что ему нравятся женщины не старше тридцати лет. Ну, просто банальные газетные сплетни и слухи, которые распускают конкуренты, стремящиеся ему напакостить. Кто-нибудь постоянно подает на него в суд, но никогда не добивается особого успеха, вероятно, потому, что интересы Залияна представляет целая группа ловких адвокатов.
Некоторое время они шли молча. Митчелл обдумывал ее информацию, затем спокойно спросил:
— Ну, а Лузетти… Что вы о нем думаете?
— Нечестный вопрос! Ведь этот человек контролирует мой заработок.
— Вы могли бы просто сказать, нравится он вам или нет?
— Нет, не могу, поскольку боюсь навредить себе.
На 8-й авеню они остановились понаблюдать за малышом, который сумел вырваться от державшей его за руку матери и теперь стоял на бордюрном камне и, запрокинув голову, смотрел на здание Залияна.
— Эй, мамочка, — громко сказал он, — если смотреть на тучи, то кажется, что этот дом падает.
Но его мать, видно, не настроенная на фантазии, ухватила его за руку и поволокла прочь.
— Ну, мамочка, — захныкал мальчишка, — ты разве даже не посмотришь?
Брайан посмотрел. Он встал на тот же бордюр и запрокинул голову. Постояв так с минуту, он сказал:
— Знаете, а ведь мальчишка прав. Создается впечатление, что все здания падают.
— Стоит ли нам задерживаться здесь? — спросила Кэрол. — Именно в этом месте разрезало стеклом ту женщину. До сих пор видны следы на тротуаре. Выбоины и царапины создавали рисунок, похожий на зимний узор на стекле. Но пятна крови давно стерты.
— Интересно, догадался ли кто-нибудь сохранить куски стекла, когда расчищали это место, — сказал Митчелл. — Если стекло не было достаточной плотности или его должным образом не прокалили, то тайна будет раскрыта. Мы можем сделать перерыв и сходить в кино.
— Эти куски конфисковал окружной прокурор. В строительном департаменте посмотрели на них и сказали, что все в порядке. Во всяком случае, соответствуют кодексу.
— Тогда идем в кино!
Они перешли через улицу к северо-западному углу перекрестка, к крытому деревянному тротуарчику, где дюжина пешеходов через оградительную цепочку наблюдала за работой какой-то строительной бригады. Там рыли яму под фундамент, а футах в сорока от этого места небольшой бульдозер наполнял чем-то грузовик. Шофер грузовика стоял в открытых дверях своей машины и любовался тем, как она подпрыгивала и сотрясалась всякий раз, когда бульдозер опрокидывал в кузов содержимое своей двухтонной челюсти. Митчелл сказал, что это — смесь гравия, добытого из старого, высохшего русла реки, и гранитного сланца, специально расколотого взрывом. Это же самое высохшее русло, сказал он Кэрол, шло и под восточной частью здания Залияна, позади них, и все здание стояло частично на гранитном выступе, а частично — на сваях, которые, согласно проекту, доходили в глубину до основной породы. Не у каждого манхэттенского небоскреба был идеальный фундамент. Стены котлована перед ними были обложены горизонтальными досками, поддерживаемыми стальными опорами в форме буквы «Н» на расстоянии десяти футов друг от друга. Брайан спросил, не шли ли в последнее время в Нью-Йорке дожди.
— В последние две недели нет. А что?
Он показал на подпорную стенку со стороны 50-й улицы.
— У них тут проблемы с водой. Видите течь? Она начинается примерно футов на пять ниже верхушки этой подпорки. И если дождей нет, то это, возможно, означает, что сюда просачиваются подземные воды или же имеется течь в канализационной трубе.
— Ну, это-то вовсе не новость. Некоторым из этих течей лет по сто. Недавно в «Таймс» появилась статья, в которой говорилось, что почти треть всей воды, поступающей в город, потом уходит через эти течи.
— Готов поверить.
Митчелл перевел взгляд со стенки котлована на здание Залияна на противоположной стороне улицы, прикидывая на глаз расстояние. Футов шестьдесят — семьдесят. Слишком близко, чтобы чувствовать себя спокойно, если земля перенасыщена водой. Слева от него какой-то пожилой мужчина разговаривал сам с собой.
— Дураки! Идиоты! — эмоционально восклицал мужчина, брызгая слюной. Неожиданно он повернулся к Митчеллу. — Разве они не понимают, что еще несколько этих проклятых зданий, и весь остров окажется на дне моря? Ведь вес-то увеличивается! Вот это здание, быть может, и отправит нас всех в тартарары. Тогда-то мы и пойдем на дно, как перегруженная шаланда. — И он обеими руками показал вниз. Его подбородок украшала трехдневная серая щетина, одет он был в клетчатый спортивный пиджак, клетчатую же рубашку, на шее болтался галстук с причудливым рисунком. Все это было основательно заляпано жирными пятнами. — Если вы слишком перегружаете какой-нибудь клочок земли, — продолжал он, размахивая руками, — то земля оседает и тонет. И не я это придумал. Это закон природы, да! А когда это случится, то прощай, Нью-Йорк. Снова повсюду будет одна только Атлантида.
— Я вообще-то не думаю, что это относится к вопросам, из-за которых нам следует беспокоиться, — внимательно послушав мужчину, сказал Брайан.
Водянистые серые глаза старика были направлены прямо на Митчелла, но он не видел его. Внезапно в его взгляде появилась сосредоточенность.
— Значит, вы не думаете, да? А что, черт побери, вы знаете об этом? Да вы хоть когда-нибудь задумывались над этим? О том, как накапливается вес? Фунт за фунтом, год за годом. Нет, черт побери! И никто не задумывается. Включая мэра. Я писал ему сто раз, звонил ему, чтобы рассказать, как остановить увеличение веса, прежде чем станет слишком поздно и все это рухнет и уйдет вниз, но он мне не ответил. Он всегда на каких-то встречах со своими писаками-обманщиками.
— Вообще-то говоря, — сказал Брайан, не обращая внимания на то, что Кэрол дергает его за рукав, — я как раз занимаюсь этой проблемой. А причина, по которой вам не следует беспокоиться, заключается в том, что они ведь роют ямы под фундаменты, количество вывозимой земли по весу превышает строящееся здание. Манхэттен сейчас весит меньше, чем в ту пору, когда им владели индейцы, это же касается и Чикаго…
— Иудины сказки, — сказал старик, бочком отходя от Митчелла, — а в этом городе можно любые пироги получать, если вы хорошенько подождете и если вам повезет. Вот потому-то я и ухожу.
И он быстро зашагал по тротуару, продолжая разговаривать с самим собой. Во всяком случае, это избавляло его от необходимости вступать в спор и реагировать на смехотворные объяснения.
— Вы слишком много общаетесь с ненормальными, — смеясь, заметила Кэрол. — Так вам никаких сил не хватит. Купите себе солнцезащитные очки, вроде моих. Это предохраняет от визуального контакта, и тогда к вам перестанут привязываться на улице.
— Это не для меня, — сказал он, пожимая плечами. — Я не привык делать вид, что не замечаю людей.
Глава 8
Джон Дж. Торнтон, глава финансовой службы фирмы Залияна, высокий сухопарый мужчина, страдающий подагрой, славился своим пессимизмом. По его мнению, дела почти наверняка должны пойти хуже, а потом они станут совсем плохи. Его настроение, как и его деловые костюмы, никогда не было светлее черных тонов, толстые стекла очков еще больше увеличивали постоянно хмурые складки вокруг его глаз. Залиян находил, что Торнтон действует на него как холодный душ. В тот день, однако, новости, которые он принес, были настолько плохи, а выражение его лица настолько безысходно тоскливым, что это привело в раздражение даже его босса.
— Черт побери, Торнтон, — недовольно воскликнул Залиян, потрясая кулаками, — когда ты перестанешь пялиться на меня таким вот манером? Ты похож на ангела смерти, только что потерявшего своих родителей.
— Я предлагаю объявить о банкротстве. И что же, должен при этом улыбаться?
