Пэт Кэйдигэн - Сотовый
— Расслабься, а?
Как только эти слова вылетели из его уст, он понял, какую чушь сказал, и поморщился. «Где эти чертовы копы, когда они тебе действительно, действительно нужны? Вот что я хотел бы знать», — думал он. Он смотрел по сторонам в поисках полицейских с радаром, которых в любой другой день было пруд пруди, но не сегодня.
Он круто повернул направо, зная, что это слишком для его «бронко». Протестующе заскрипели шины.
— А вообще, чего хотят эти ребята? — спросил он женщину.
— Я не знаю, — беспомощно ответила она. — Я преподаю естествознание и биологию в пятом классе. Что может быть кому-либо нужно от меня?
«Интересная точка зрения», — подумал Райан.
— А ваш муж? Он богат?
— Что? Нет, он риэлтер, — ее голос дрожал. — Не могу даже представить, из-за чего это могло произойти.
К пущему смятению Райана, она снова начала плакать. Прямо в телефон, конечно, и прямо в его ухо, а оттуда в мозг. Черт побери, у него скоро кончатся силы слушать этот бесконечный плач.
Никогда в жизни до этого он не слышал такого сильного и долгого плача. Он не мог поверить, что обычная женщина способна плакать так интенсивно и долго, как эта, и, должно быть, у нее скоро кончится жидкость в организме.
Конечно, у нее были причины, чтобы пореветь. Но господи, она плачет, и плачет, и плачет, и плачет, и еще немного плачет. Даже если все действительно плохо — он пытается помочь ей, но вряд ли сможет что-нибудь сделать с ее бесконечными всхлипами и стонами под ухом.
Он попытался расспросить ее о чем-нибудь важном, что поможет спасти жизнь ее и ребенка. Но вместо нормальных ответов получал только вариации на тему: «Я не знаю», сопровождаемые истерическими срывами и ведрами слез.
Проклятье, имеет эта женщина представление о том, что такое пробираться сквозь пробку в Лос-Анджелесе, когда у тебя под ухом все время кто-то ревет и умоляет ехать быстрее? «Я вел машину, как маньяк, выскальзывая и вновь заезжая в пробку». Ему действительно крупно повезло, что он не устроил какую-нибудь аварию на дороге.
Нет, ему крупно повезло, что он не устроил целую серию аварий.
Тут он понял, что впереди идущая машина, с надписью «Автошкола Тагерт», не собирается уступать ему дорогу. И вряд ли разгонится выше предела в тридцать пять миль в час в ближайшем обозримом будущем.
«Великолепно», — подумал он и в сердцах ударил по рулю.
— Эй, бабуля! — крикнул он, высовываясь из машины насколько возможно. — Давай же! Поднажми!
С тем же успехом он мог бы попросить старушку отрастить крылья и взлететь. Тяжело дыша, он включил правый поворотник в тот момент, когда серый «мерседес» скользнул в образовавшееся там место. Водитель «мерседеса» тут же сбросил скорость до тридцати пяти миль, оставляя Райана в одиночестве наслаждаться веселым разговором по телефону.
Выражение «ярость на дороге» приобрело новый смысл для Райана. Если его голова взорвется, то этот парень и лучший ученик автошколы будут виноваты.
В невероятно длинном списке «Чему Нельзя Позволять Случаться» пункт «поездка глубоко в пробке на многополосном хайвэе» резко пошел вверх и обошел даже орущих младенцев в кинотеатрах, плохое обслуживание в ресторанах и беспорядочное использование смайликов в текстах.
Он был заперт позади двух тормозов, которые, черт их дери, похоже, и не подозревали, что кто-то пытается объехать их. Такого рода фигня заметно укорачивает жизнь. Его, Райана, жизнь, которая протекает без Хлоэ.
«А как насчет другой фигни, например, быть похищенной, запертой на чердаке и избитой? — спрашивал тоненький голосок в его мозгу. — Такая же дрянь? Пли даже похлеще?»
Райан вдавил кнопку клаксона на руле, несмотря на то что было уже очевидно, что парень в «мерседесе» просто не хочет слышать его. Поэтому «мерседесы» остаются такими желанными машинами — огромное удовольствие от вождения и тихой поездки, которую вы можете себе обеспечить за рулем этого автомобиля. С минимальным количеством шума. Так что сердитый рев где-то сзади не действует вам на нервы, и вы тихо и спокойно продолжаете уверенно двигаться по скоростной автостраде, разговаривая с другом по телефону.
— Чтоб ты сдох! — Райан свернул на аварийную полосу и вдавил акселератор. «Бронко» поравнялся с «мерседесом». Он либо обгонит этих двух идиотов, либо привлечет наконец внимание полиции.
— Положи свой проклятый телефон, ты, отморозок! — закричал он на парня в «мерседесе».
Парень откинул голову назад и залился веселым смехом, что-то услышал в телефоне. Да, это был «мерседес» — уверенная спокойная поездка и уютный дом на колесах.
— Проклятье! — закричал он скорее для себя, чем для него. — Следи за дор…
На одной стороне хайвэя он увидел большой подъемный кран, который заставил его оторваться от тупицы в «мерседесе». С другой стороны дороги он вряд ли хотел увидеть рабочую бригаду на тротуаре, но еще меньше — гигантскую пальму в горшке, стоящую перед ним на аварийной полосе.
От пальмы к крану тянулись несколько тросов, и стало понятно, что она в любой момент может взмыть в воздух, чтобы потом опуститься на место, где, по замыслу городских архитекторов, будет смотреться абсолютно идеально. Дабы потом все добрые жители Лос-Анджелеса могли во время поездки восхищаться ею. Пальма будет взывать к их чувству прекрасного, и, как следствие, они будут себя лучше чувствовать и дома, и на работе и, как апофеоз, поймут, насколько же прекрасен наш мир! Это в свою очередь поднимет их дух, водрузит улыбку на их счастливые лица и заставит значительно меньше проклинать друг друга в приступах дорожной ярости.
Такое знаменательное событие, как подъем царицы тропиков, представлял проблему для Райана, так как мог состояться лишь в будущем. В настоящем же гигантский горшок явно поджидал Райана на аварийной полосе, и тот в свою очередь стремительно несся ему навстречу, как человек, у которого назначено свидание с судьбой, и он боится на него опоздать.
Он тормознул обеими ногами, как будто издали наблюдая, что орет благим матом и что скрип колес его «бронко» перешел в невыносимый визг. Он еще никогда не использовал так жестоко свои тормоза, — черт, даже весельчак в своем звукоизолированном «мерседесе» должен услышать что-нибудь и понять, что пора сделать перерыв в своем разговоре.
И вдруг безо всякого предупреждения пальма взмыла вверх.
Перед широко раскрытыми от ужаса глазами Райана она одним плавным и грациозным движением поднялась вверх, позволяя «бронко» продолжить свой слалом сквозь место, где красавица стояла секунду назад. Райан не мог ничего сделать, только наблюдать надпись «Городская собственность Лос-Анджелеса» на дне горшка, который в считанных дюймах пронесся над его головой.
Он заставил себя пошевелиться и снова взяться за дело. «Тихонько отпусти педаль тормоза, — нашептывал ему мозг. — Хватит заниматься слаломом, поезжай прямо».
Он понял, что все сделал правильно. «Бронко» вернулся под его контроль. «Это замечательно», — спокойно проинформировал мозг. Теперь у серого вещества есть время, чтобы сконцентрироваться на более важных вещах. Например, на школе Ваймена, которая быстро возникала справа.
Он резко затормозил и пролетел мимо информационного щита, сообщающего, что это «Частная школа Ваймена для мальчиков» и много чего еще, что невозможно прочитать из двигающегося автомобиля.
— Сколько у нас времени? — спросила его женщина, когда он выбрался из машины и побежал к главному зданию.
Райан взглянул на часы: час сорок четыре. Было наивно думать, что они спешат.
— Одна минута, — ответил он ей.
— Беги к главному зданию, — сказала она. Ее голос, по-прежнему напряженный, стал менее дрожащим, более собранным, каким, по мнению Райана, и должен быть голос учителя. — Его класс в левом крыле.
Впервые за это время его лихорадочная деятельность обрела какой-то ощутимый смысл. Он начал значительно лучше представлять себе эту женщину: кто она такая, что из себя представляет.
Он мог сказать, что человек, с которым говорит по телефону, — это кто-то с нормальной жизнью, с семьей, с друзьями и коллегами по работе. У него есть свои увлечения, например мороженое, или просмотр фильмов Хамфри Богарта, или, чем черт не шутит, прогулки по пирсу в Санта-Монике.
Может быть, она часто бывает там? Может быть, она любит ходить туда со своими детьми в выходные? Может быть, они так часто появляются там и столько раз шагали мимо, что, когда он увидит ее сына, тот окажется удивительно знакомым?
Да, эта мысль была явно из разряда фантастики. Но не более нелепой, чем вьетнамский карикатурист, идущий на ученую степень по философии.
— Хорошо, — сказал Райан телефону. Он преодолел длинный вестибюль, надеясь, что движется в правильном направлении. — Как зовут твоего ребенка?
