Майкл Смит - Те, кто приходят из темноты
— Потому что наша Вселенная сложнее мира собак.
— Это следствие, а не причина. Наш мир полон разговоров, радио, телевидения, все болтают между собой, да так громко, что мы забываем, почему контроль над звуками изначально представлял для нас такое огромное значение.
— Какое?
— Речь возникла из доисторических религиозных ритуалов, развилась из произносимых нараспев звуков. Но встает вопрос: почему мы тогда так делали? И с кем пытались разговаривать?
На лице мужчины появилась едва уловимая улыбка.
— А также почему, когда вы смотрите на европейские памятники каменного века, становится ясно, что звук являлся основным фактором в их создании. Ньюгрейндж,[9] Карнак[10] и сам Стонхендж — внешние поверхности камней грубые и шероховатые, зато внутренние невероятно гладкие. Чтобы через них проходил звук. Определенные частоты звука.
— Это было очень давно, Оз. Кто знает, что было в головах у ребятишек, которые тогда жили? Нам-то какое до них дело?
— Почитайте «Синтагма музикум», древний каталог музыкальных инструментов, составленный Преториусом.[11] В шестнадцатом веке все главные соборные органы в Европе имели трубы высотой под тридцать метров, монстры, производившие инфразвук, слишком низкий, чтобы его могло услышать человеческое ухо. Зачем, спрашивается, использовать такие частоты? Почему люди в церкви ощущают себя иначе, не так, как за ее стенами, почему у них появляется чувство связи с чем-то потусторонним? И почему в наше время столько нетрадиционных медицинских практик, основывающихся на вибрациях, которые, по сути, одна из форм звука?
— Вот вы мне и скажите, — тихо проговорил Джонс.
— Потому что история про стены Иерихона рассказывает о разрушении не реальных стен, а фигуральных, — пояснил Оз. — Стены между этим местом и другим. Звук — это не только то, что мы слышим. Он наша способность видеть.
Джонс медленно кивнул, принимая его слова.
— Я понимаю, о чем вы. Отлично понимаю.
Оз откинулся на спинку стула.
— Достаточно?
— Пока да. Можете не сомневаться, мы с вами, скажем так, на одной частоте, простите за дурацкую шутку. А где вы столкнулись с этой темой впервые?
— Много лет назад встретился с одним человеком на конференции. Она была совсем маленькой и посвящалась аномальным явлениям. В Техасе. Мы с ним поддерживали связь. У него появились кое-какие идеи, и он начал над ними работать в свободное время. Что-то строил. Время от времени мы переписывались по электронной почте, и я делился с ним своими находками касательно доисторических времен. А потом, примерно месяц назад, он пропал. И с тех пор я о нем ничего не слышал.
— Возможно, с ним все в порядке, — сказал Джонс. — Иногда люди пугаются чего-то, уходят в подполье и не высовываются. А вы с ним обсуждали свои идеи на каком-нибудь форуме?
— Нет, конечно. Только между собой.
— И вы сами никому не писали про это в электронных письмах?
— Нет.
— Никогда ведь не знаешь, когда «они» подслушивают.
Ирония и одновременно — нет. Оз на это только фыркнул. Среди людей, пытающихся отыскать правду, понятие «они» было очень сложным. Разумеется, ты знал, что «они» существуют — только так можно объяснить все необъяснимые события, происходящие в мире, — но ты понимал, что если будешь говорить про «них», то все решат, что ты не в своем уме. Поэтому ты ставил кавычки. Кто-то произносил ОНИ с подчеркиванием, заглавными буквами и жирным шрифтом, но это означало, что он либо прикидывается, либо безумен. Но если ты слышал маленькие насмешливые кавычки… существовала вероятность того, что твой собеседник в полном порядке.
— А разве нет? — сказал Оз, подыгрывая своему собеседнику. — Этого никогда не узнать. Даже если «они» на самом деле не существуют.
— Я поговорю со своими друзьями, — улыбнувшись, сказал Джонс, — и попытаюсь собрать нас всех вместе. Рад, что мы познакомились, Оз. Давно ждал возможности встретиться с человеком вроде вас.
— Я тоже рад, — сказал Оз и на мгновение почувствовал себя ужасно одиноким.
— Скоро свяжемся. А вы тем временем будьте осторожны, — проговорил Джонс и ушел.
Оз наблюдал за тем, как Джонс сел в свою машину, выехал с парковки и повернул в сторону шоссе. Затем Оз медленно допил свое пиво. Он не спешил — для разнообразия. На мгновение у него даже появилось чувство, будто он всего лишь сидит в баре, а не прячется в нем. Люди у стойки разговаривали и смеялись. Пара, которая ссорилась, уже помирилась, и женщина заключила мужчину в тесные объятия. Оз пожелал им удачи.
Когда он наконец вышел наружу, там оказалось холодно и ветрено, на улицах было пусто. Люди, живущие нормальной жизнью, давно спали дома, в своих постелях. Оз собирался к ним присоединиться. В настоящий момент его домом был незаметный мотель на краю города, но любой дом лучше, чем ничего.
По дороге он задумался о Джонсе, пытаясь понять, кого тот представляет. Существовало множество групп, интересующихся скрытыми от глаз общественности вещами и тайной правдой. Например, фанаты Джона Кеннеди, которые встречались раз в месяц и изучали результаты посмертного вскрытия. Психи, бесконечно пересматривающие записи 11 сентября и моделирующие на компьютере траектории упавших самолетов, те, кто утверждал существование Приората Сиона,[12] и те, кто отрицал существование холокоста, — иными словами, компании сумасшедших, поднимающих на щит все, что могло и не могло быть правдой. Ему показалось, что те, кого представляет Джонс, — другие, иначе он ни за что не согласился бы с ними встретиться. Небольшая группа целеустремленных мужчин и женщин, изучающих факты без оглядки на предыдущие исследования. Они собирались тайно и не зацикливались на отдельных деталях, а потому видели целое. Именно такие люди и требовались Озу. Решительные и преданные своему делу.
Может быть, теперь, после того как он провел столько времени в бегах, дело начало сдвигаться с мертвой точки. Оз пошел немного быстрее, рассеянно размышляя о том, есть ли в его мотеле буфет.
Буфета там не оказалось, а автомат по продаже содовой не работал. Установив эти факты и смирившись с ними, Оз вошел в свой номер, сначала убедившись в том, что полоска скотча, приклеенная к нижней части двери, осталась нетронутой.
Оказавшись внутри, он остановился посреди комнаты, не зная, что делать. Было уже поздно, и ему следовало лечь спать, а завтра как можно раньше отправиться в путь. Продолжить двигаться. Но встреча с Джонсом его взволновала, и он знал, что, стоит ему лечь, в голове тут же закрутятся бесконечные спирали мыслей и наутро он встанет уставшим и с головной болью.
Он включил древний телевизор на подставке, стоящий рядом с не менее древним столом. Громадный экран медленно ожил, и на нем появилось повторение шоу такого старого, что Оз его едва вспомнил. Отлично. Легкий шумовой фон, который проникает в голову и убеждает в том, что все хорошо. Успокаивающий звук.
Раздался стук в дверь.
Оз быстро повернулся, чувствуя, как забилось в груди сердце.
Телевизор работал не настолько громко, чтобы возмутить соседей. А представить себе, почему кто-то мог к нему постучать, было трудно. Часы у кровати показывали два тридцать три.
Он знал, что мерцание телевизионного экрана видно сквозь шторы. Оз подошел к двери и остановился около нее. Именно этого момента он боялся, когда не спал по ночам, и вдруг понял, что не придумал план, который поможет ему в такой ситуации. Неужели это конец?
— Мистер Тернер? Это Джонс.
Человек говорил очень тихо. Оз несколько мгновений смотрел на дверь, затем приложил к ней ухо.
— Чего вы хотите?
— Вы можете меня впустить?
Оз поколебался немного, но потом открыл замок. В узкую щелочку он увидел Джонса.
— Что, черт подери, вам понадобилось?
Джонс остался стоять, не пытаясь войти внутрь.
— Я проехал пару миль и вдруг сообразил, что забыл вам кое-что сказать. Я развернулся, увидел, как вы идете по городу, и поехал сюда за вами.
Оз впустил его в свой номер, ругая себя за невнимательность.
— Вы меня до смерти напугали, приятель, — сказал он, закрывая дверь и запирая ее на замок. — Боже праведный.
— Я знаю. Извините, я очень сожалею, правда. Просто я проделал такой путь… И знаете, мне кажется, что наша встреча для нас обоих имеет огромное значение. Начало великого дела.
— Да, можно и так сказать.
— Именно. Поэтому я хотел убедиться, что мы ничего не упустили.
Оз немного расслабился.
— Я вас слушаю.
У его гостя сделался смущенный вид.
— Во-первых… ну, понимаете, мне немного неловко… дело в том, что Джонс — это не мое настоящее имя.
— Ладно, — удивленно проговорил Оз, который и сам понял, что его собеседник назвался фальшивым именем. — И что с того?
