Карин Фоссум - Глаз Эвы
— А он вообще шумный был?
— Немного возбужденный, это точно. Но он не один такой был. Они часто разговаривали слишком громко. Примус-то на самом деле был одним из самых спокойных, иногда, правда, мог вскипеть из-за чего-то, знаете, как маленькие землетрясения в Сан-Франциско, когда стаканы в барах начинают звенеть. А так — нет. И он часто приезжал сюда на машине, тогда вообще пил колу или «Seven Up». А когда у них были соревнования, он вел счет и все записывал.
— И наши люди замели Педро?
— Ага. Но потом я узнал, что они передумали.
— За него Эйнарссон заступился.
— Ничего себе! Разве такое возможно?
— Ну, ничто человеческое нам не чуждо. Знаете, ничего нет лучше простых человеческих контактов. Нам их явно недостает. А вы никаких слов не разобрали? В этом шуме?
— Конечно, разобрал, потому что не услышал бы только глухой. «Чертовы бабы» и все в таком роде.
— То есть что-то, связанное с женщинами?
— Да вряд ли. Выпил лишнего и стал орать. Знаете, у кого чего болит… Насколько я знаю, он был женат, но брак его не был особо счастливым, разве не из-за этого они все сюда таскались, как по-вашему? — Он вытащил зубочистку из бочонка на барной стойке и принялся чистить и без того чистые ногти. — А вы думаете, эти два убийства как-то друг с другом связаны?
— Понятия не имею, — признался Сейер. — Но не могу удержаться, чтобы не спросить, если уж я здесь сижу. Смотрю в окно на улицу и фактически вижу дом, где она жила. Или почти вижу.
— Понимаю, о чем вы. Кстати, прелестная женщина. И выглядела так, как и подобает женщине.
— А она сюда часто захаживала?
— Нет. У нее были более благородные привычки. Она могла лишь изредка сюда заскочить, только чтобы опрокинуть рюмку коньяка, очень быстро, и тут же выскочить. Я думаю, у нее было мало свободного времени. Очень активная дамочка, шустрая такая.
— Парни, что ходили сюда, наверняка об этом говорили.
— Слухи про это убийство здесь в зале были — как коровья лепешка. Они все, как мухи, вились над ней — неделями. Люди все одинаковы.
Сейер соскользнул с табуретки.
— И теперь они больше не приходят?
— Да нет, заходят, но редко и уже не так, как раньше. Приходят все поодиночке. Выпьют по два пол-литра и уходят. Извините, — спохватился он, — я, наверное, должен был предложить вам выпить?
— Как-нибудь в другой раз. Может, как-нибудь зайду и тоже возьму пол-литра. А вы вкусно готовите?
— Заходите вечерком, попробуйте шницель Кордон-блю.
Сейер вышел за дверь и замер — яркий дневной свет ослепил его. Повар шел за ним.
— Полиция к нам приходила — после того, как умерла Дурбан. Эдакий английский денди с усами колечками вверх.
— Карлсен, — улыбнулся Сейер. — Он из Хокксунна.
— Ну, тогда ладно.
— А вы не обратили внимания, из них в тот вечер никто никуда не отлучался?
— Ну, конечно, — ухмыльнулся повар. — Я ждал этого вопроса. Но теперь уже не вспомню. Они часто приходили, уходили, да к тому же полгода прошло. Иногда они заходили в «Семерку», потом возвращались, случалось, они ели в «Пекине» и пили в основном там. Эйнарссону могло стукнуть в голову поехать за «Эгебертс»,[13] я его не продаю. Но что касается конкретно того вечера, я не помню. Надеюсь, вы не в претензии.
— Спасибо, что поговорили со мной. Все равно было приятно познакомиться.
По дороге домой он остановился у магазинчика «FINA».[14] Зашел внутрь и взял «Дагбладет» со стойки у кассы. За прилавком стояла хорошенькая светловолосая девушка с кудряшками. Пухлое личико, круглые золотистые щечки, похожие на свежеиспеченные булочки. Но ей явно было не больше семнадцати, поэтому все чувства, кроме чисто отеческих, он в себе подавил.
— Какой красивый на вас костюм, — сказал он. — У меня похожий дома, в гараже.
— Да? — удивленно улыбнулась она.
— А вы не знаете, они бывают детских размеров?
— Господи, понятия не имею!
— А вы можете у кого-нибудь спросить?
— Конечно, сейчас позвоню.
Он кивнул и раскрыл газету, пока она набирала номер. Ему нравилось, как пахнет в магазинах «FINA», смесью масла и сладкого шоколада, табака и бензина.
— Самый маленький размер на десять лет. Стоит двести двадцать пять крон.
— Не могли бы вы заказать такой для меня? Самый маленький. Он, наверное, будет еще великоват, но дети же растут.
Она кивнула, он положил кредитку на прилавок, поблагодарил ее, заплатил за газету и вышел. Когда приехал домой, достал из морозильника упаковку сметанной каши. Это была готовая каша фирмы «Tine», но все равно жутко вкусная. Он не особо умел готовить, готовила всегда Элисе. А сейчас ему было все равно. Раньше, когда он бывал голоден, он ощущал раздражающее посасывание под ложечкой, смешанное с чудесным предвкушением того, что́ там у Элисе в кастрюльках. Сейчас голод был похож на заливающегося лаем пса, и, когда он становился нестерпим, Сейер словно бы кидал ему собачью галету. Но вот посуду он мыл просто замечательно. Каждый день в течение более чем двадцати лет их брака он мыл посуду. Он сел за кухонный стол и принялся медленно есть кашу, запивая ее соком. Мысли перескакивали с одного на другое, пока, наконец, не задержались на Эве Магнус. Он поискал в голове какой-нибудь повод навестить ее снова, но не нашел. Дочка ее была, наверное, одних лет с Яном Хенри. А муж ее бросил и наверняка вообще никогда не встречался с Майей Дурбан. Но он, конечно, был о ней наслышан. Сейер знал, что девочка два раза в месяц по выходным бывает у отца, значит, вероятнее всего, он живет не так далеко отсюда. Он попытался вспомнить, как зовут бывшего мужа Эвы, но так и не смог. Что ж это можно выяснить. Просто так, на всякий случай — кто знает? Еще одно имя в списке. А времени у него достаточно.
Он доел, вымыл тарелку под краном и подошел к телефону. Позвонил в аэроклуб и записался на прыжки в субботу, если только не будет сильного ветра — ветер он просто не переносил. Потом открыл телефонную книгу на фамилии «Магнус» и медленно повел пальцем по списку имен сверху вниз. И как только увидел, сразу же вспомнил: Юстейн Магнус, дипломированный инженер. Адрес: Лилле Фрюденлюнн. Он снова пошел на кухню, сварил себе в кофейной машине большую чашку кофе и уселся в кресло в гостиной. Тут же появился Кольберг и положил голову ему на ноги. Сейер открыл газету и где-то на середине статьи, автор которой зажигательно агитировал за вступление в Евросоюз, заснул.
***
Эмма вернулась, и это принесло Эве облегчение. Эва просто не могла думать ни о чем другом, она снова и снова возвращалась мыслями к тому, что произошло, поэтому она радовалась, что теперь девочка рядом, несмотря на все заботы, которых требовал ребенок. Ей оставалось только ждать. Она взяла дочь за мягкую пухлую ручку и пошла к машине. Эва ни словом не обмолвилась о розовом школьном рюкзачке у отца — сюрприз так сюрприз. Ей не хотелось лишать отца радости — у него в жизни радостей было не так уж много. Эмма уселась на заднее сиденье и сама пристегнулась ремнем; на ней был каштанового цвета комбинезон, который ей очень шел, а Эва помогла дочери причесаться. Отец жил не так уж и близко, примерно полчаса езды на машине, но не прошло и пяти минут, как Эмма уже начала капризничать. Эва почувствовала, как ее охватывает раздражение.
— Можно мне мороженое?
— Мы же только что сели в машину! Можно хоть раз доехать до дедушки, ничего не покупая по дороге?
— Только одно малюсенькое мороженое!
— Ты и так слишком толстая, тебе бы вообще не следовало ничего есть — и подольше!
Она никогда не называла Эмму толстой. Ей казалось, что если она произнесет это слово вслух, то тучность девочки немедленно превратится в проблему. Потому что Эмма увидит ее сама.
— Давай для начала хотя бы выберемся из города, — сказала Эва резко. — Кроме того, дедушка нас уже ждет. Может, он приготовил ужин, и тогда мы не должны перебивать аппетит. Ты знаешь, это его огорчит.
— А как это — перебивать аппетит? — удивленно спросила Эмма.
Подобный феномен был ей незнаком, она никогда не страдала отсутствием аппетита.
Эва не ответила. Она думала о том, что скоро начнутся занятия в школе, Эмму надо непременно будет показать школьному врачу. Остается надеяться, что она будет не единственной толстушкой в классе, ведь там двадцать шесть учеников, поэтому вполне вероятно, что такая проблема будет еще у кого-нибудь. Странно: она сидит в машине и размышляет о будущем, в котором ей самой, вполне возможно, места уже не будет. Не исключено, что в школу Эмму поведет Юстейн. Причешет непослушные волосы, будет держать за пухлую ручку.
Поток машин тек плавно, Эва ехала очень аккуратно, боясь превысить скорость. Это стало уже какой-то манией: не дать никому повода придраться к ней, ни в коем случае не привлекать к себе внимание. Вскоре они выбрались из центра, проехали круглосуточную заправку «ESSO», которая осталась слева.
