Бернар Бессон - Тайна Синего имама
Любовник Валери, поражавший здоровым румянцем на щеках, вместе с Пивером входил в состав личной охраны Морвана. Валери внимательно следила за рулеткой. Перед глазами мелькало красное и черное. Лицо девушки было усыпано веснушками, и всем своим обликом она напоминала легкомысленную англичанку. Тем не менее Валери Трико была очень упорной женщиной, увлеченной своим делом. Морван не беспокоился: нет сомнений, что уже в скором будущем Валери обнаружит, где скрывается автор «Забытых стихов», даже если для этого ей потребуется поставить с ног на голову весь штат издательства «Галуа».
Шеф Отдела секретных дел окружил себя фанатами своего дела. У него на службе не допускались никакие душевные терзания. Личные проблемы, муки совести, поиски смысла жизни — все это беспощадно устранялось. Ветеран разведки, Морван испытывал отвращение к коллегам, которые переживали по пустякам и обожали предаваться самоанализу. Вот Валери и Дюрозье чувствовали себя превосходно лишь в стрессовых ситуациях. Накаленная обстановка и сложнейшие повороты событий вызывали у них эйфорию, а ежедневная рутина навевала тоску и уныние.
Шарик все еще скакал от номера к номеру. Повинуясь какому-то инстинкту, Морван и Дюрозье взяли по жетону и положили их рядом с жетоном Валери. На мгновение все затаили дыхание. Шарик в последний раз подскочил и остановился против числа двадцать три, совсем рядом с восьмеркой.
— Так нечестно! — вскричал Морван.
— Такая судьба.
Морван протянул свою чашку Валери, и девушка налила ему обжигающего черного кофе.
— Я немедленно потребую, чтобы офис издательства «Галуа» был поставлен на прослушивание. После того, что произошло в Лондоне, множество людей попытается связаться с Клеман-Амрушем. А поскольку они не знают, по какому телефону ему звонить, все они начнут с издательства.
— Я могу только пожелать им удачи! Там такой кретин сидит на телефоне!
Тут дверь казино отворилась и вошел охранник с конвертом в руке.
— Это вам, — сказал он, протягивая конверт Морвану.
Морван вскрыл послание и достал две аудиокассеты и записку, написанную рукой Мельхиора Джаменти:
Посылаю тебе записи телефонных звонков Париж — Лондон и Париж — Фьюмичино. Удачи.
— Валери, — обратился Морван к своей подчиненной, — вы возьмете одну из этих записей. Когда найдете Клеман-Амруша, дадите ему прослушать. Писатель неоднократно получал телефонные угрозы. Вдруг нам повезет, и он узнает голос Тарика Хамзы.
Валери положила кассету в сумочку и, попрощавшись, вышла из казино. Вид у нее был самый решительный.
— А мне что делать? — спросил Дюрозье.
— Я ждал, пока Валери уйдет.
Глаза молодого человека заблестели. Конечно же, у Морвана было для него в запасе важное и опасное поручение. Дюрозье даже задрожал, как охотничья собака перед погоней.
— Пока Валери занимается Клеман-Амрушем, я хочу, чтобы ты сосредоточил все усилия на человеке, который собирается его убить.
— Вы говорите о Тарике Хамзе?
— Совершенно верно. Тебе нужно поехать в Сен-Клу вот по этому адресу.
Морван достал из кармана старую визитную карточку и положил ее на номер 21 на рулеточном столе. Дюрозье поднял карточку и внимательно изучил ее.
— А кто это?
— Ясновидящая берберка.
— Вы шутите?
Морван ожидал именно такой реакции и не стал ничего скрывать.
— Не знаю, может ли она нам помочь, но мне известно, что ЦРУ пользовалось ее услугами. Я тоже к ней обращался. Это наша с Мельхиором старая знакомая.
— Ах вот как.
— Управление общей разведки прослушивало ее квартиру и телефон, потому что к ней приходили советоваться политические деятели. Когда к ней начали обращаться американцы из посольства, контрразведка потребовала доступ к этим данным. Произошел конфликт, и нам пришлось отступиться.
— Ну и кто победил?
— Контрразведка.
— А что ясновидящая?
— Она помогла американцам найти груз золота, лежавший в трюме панамского судна, пришвартованного в порту Джакарты. Я познакомился с ней. Потом она помогла нам узнать, где находился корсиканский националист, совершивший убийство…
— Безумие какое-то.
— Может быть, но все было именно так. Сейчас у нас нет никакого следа, но не сидеть же сложа руки. Ты увидишь, это необычная женщина. Она совсем не похожа на гадалку, как мы их себе представляем.
Дюрозье был заинтригован. Морван достал из кармана фотографию Тарика Хамзы и положил на стол:
— Покажешь ей и спросишь, где находится этот человек.
— А если она ничего не увидит?
— Оставишь фотографию и придешь к ней снова.
Дюрозье уже встал из-за стола, когда Морван потянул его за рукав.
— Еще покажешь ей книгу. Она любит прикасаться к вещам, ей нужны осязаемые предметы.
С загадочной улыбкой Морван протянул Дюрозье экземпляр «Забытых стихов», который недавно листал.
После ухода «малыша» шеф не спешил возвращаться в кризисный центр. Он расположился у игровых автоматов и позвонил старому приятелю Лоику, который заведовал Центром изучения и стратегического прогнозирования, единственной организации, французской и международной одновременно, имевшей доступ к миллиардам единиц информации о терроризме, хранящейся в Вашингтоне, Токио, Лондоне и Москве. Морван знал, что менее чем за час Лоик мобилизует сотни экспертов для работы над делом Тарика Хамзы.
Центр консультировал правительства многих стран, и предоставленная информация не раз меняла ход мировой политики. Лоик слушал рассказ Морвана, предвкушая увлекательную работу.
Аньер, 07:00Крепко сжимая ручку кейса, Анри Булар остановился у подножья лестницы и посмотрел вверх. Еще не рассвело. Он подождал, пока толпа рассеется, и последним вышел из метро. Он был уверен, что за ним нет слежки. На автовокзале Аньера было уже полно народу. Стараясь не поскользнуться на обледеневшем тротуаре, он осторожно прошел мимо автобусных остановок и направился в центр города. Снег заметал следы. Он чувствовал себя настолько усталым, что ему пришлось остановиться на углу и прислониться к стене дома, чтобы прийти в себя. Голова кружилась, и глаза с трудом различали грязные цвета зимнего города.
Сделав несколько глубоких вдохов, он продолжил свой путь, пока не остановился возле флигеля, который снял на имя любовницы Смаина. Булар позвонил в дверь: два коротких звонка, потом один длинный. На втором этаже за закрытыми ставнями зажегся свет. Дом выглядел вполне респектабельно, как будто в нем жили зажиточные люди. Булар не поскупился и оплатил аренду на год вперед. Братья со всех концов земли поддерживали северный джихад щедрыми пожертвованиями. Зарождающееся исламское государство простиралось от берегов Луары до Антверпена.
Послышались шаги по старой деревянной лестнице. Синий имам внимательно огляделся, поднялся на крыльцо, открыл дверь и прошел в коридор, откуда, не говоря ни слова, последовал за Ридуаном на второй этаж.
Молодой палестинец, казалось, был в отличной форме. Булар заговорил с ним по-арабски — на единственном знакомом Ридуану языке:
— Сначала мне нужно в ванную.
Ридуан показал ему путь. Братья знали, что имам болен таинственной болезнью, которая только укрепляла его авторитет среди бойцов. Булар снял пальто и протянул его молодому соратнику:
— Возьми, пожалуйста, будь другом.
Ридуан взял пальто человека, которого уже считал одним из руководителей государства, и аккуратно положил его на стул.
Оставшись один в ванной, Булар подошел к раковине, снял пиджак, вынул из кармана футляр, закатал левый рукав и сделал себе укол инсулина. Мало-помалу он вновь начал воспринимать цвета и звуки, приглушенные толстыми стенами дома и снегопадом. Упершись руками в край раковины, он сделал несколько глубоких вдохов и прошел в гостиную.
Ридуан ждал его, скрестив руки на столе, словно прилежный ученик, будущий мученик за истинную веру. Булар чувствовал, что Ридуан, не дрогнув, исполнит свою миссию. Ридуан был чисто выбрит и одет в белую рубашку с черным галстуком. Его глубокие черные глаза светились уважением и восхищением. Синий имам отметил, что руки у юноши совершенно не дрожат.
— Ты готов?
Юноша кивнул. Булар открыл привезенный из Лондона портфель, достал полароидный фотоаппарат и сфотографировал Ридуана.
— Нравится? — спросил он, протягивая ему снимок.
Ридуан взял фотографию и с выражением наивного удивления стал разглядывать свое изображение.
— Этот снимок будет опубликован?
— По всему миру, — заверил его Булар.
— Цветной?
— Конечно.
Перед тем как принести себя в жертву, Ридуан заботился о своем изображении: он не хотел разочаровать Братьев.
— Я думаю о матери и сестрах, — проговорил он.
