Маргарет Миллар - Как он похож на ангела
— Вот как?
— Я в людях разбираюсь. Вы не похожи на человека, который скрывает что-то серьезное. Но вчера было по-другому! Вы приехали без багажа, на чужой машине и с двумя коробками бумаг об О'Гормане. Конечно, мне это показалось подозрительным!
— И вы позвонили шерифу.
— Я просто поговорил с ним. Он обещал присмотреть за вами.
— То есть явиться к вашему отцу и выманить у него ключ от моего номера?
— Да нет же! — с досадой воскликнул Фрисби. — Кроме того, отец знал шерифа, когда тот еще пешком под стол ходил.
— Я смотрю, в Чикото все друг друга знают.
— А вы как думаете? Большие города далеко, основные шоссе тоже, места у нас дикие. Поодиночке тут не выживешь, вот мы все друг друга и знаем.
— И к чужим относитесь настороженно.
— Нас тут не слишком много, мистер Куинн, и когда случается история вроде той, что приключилась с О'Горманом, то она касается всех. Все его так или иначе знали: кто с ним в школу ходил, кто работал, кто встречал в церкви. Нельзя сказать, что он любил бывать на людях, но Марта человек общительный, а он ходил за ней по пятам. — Фрисби невесело усмехнулся. — Я думаю, у него на могиле можно было бы написать: «Ходил по пятам». Почему вас интересует это дело, мистер Куинн? Вы журналист? Будете о нем писать?
— Еще не знаю.
— Сообщите нам, когда напечатаете.
— Непременно, — пообещал Куинн.
Он позавтракал в кафе, сидя за столиком у окна и не спуская глаз с машины, в багажнике которой были заперты коробки с досье. Хотя Фрисби не знал, кто мог быть вчерашний незваный посетитель, он подсказал ход, за который Куинн был ему признателен. Теперь у него появилось основание задавать вопросы. Он стал журналистом-любителем, пытающимся по-новому взглянуть на дело О'Гормана.
Прежде чем отправиться на Восьмую авеню в «Чикото ньюз», он обзавелся небольшим блокнотом и двумя шариковыми ручками. Отворив дверь, он сразу же услыхал раскатистый голос Ронды, перекрывавший треск пишущих машинок и телефонные звонки. Рыжеволосая мисс де Врие без труда услышала бы все, что он говорил, даже если бы заткнула уши.
— Доброе утро, Куинн, — приветствовал его Ронда. — Я вижу, досье возвращается ко мне в целости и сохранности.
— Не знаю, в целости ли. — И Куинн рассказал о неизвестном в плаще и шляпе.
Ронда выслушал его, хмурясь и барабаня пальцами по столу.
— Может, это был обыкновенный вор, которого бумаги не интересовали?
— Кроме них, в комнате ничего не было. Все мои вещи в Рино, я думал, что вернусь туда сегодня.
— И что же вас задержало?
— Дело О'Гормана, — ответил Куинн с простодушной улыбкой, — мне кажется, из него получится неплохой журнальный очерк.
— Я их за последние пять с половиной лет прочел не меньше десятка.
— А вдруг я найду что-нибудь новое? Я неправильно повел себя вчера с Мартой О'Горман. Помогите мне еще раз с ней встретиться.
— Каким образом?
— Позвоните ей и скажите, что я отличный парень.
Ронда поджал губы и меланхолично посмотрел в потолок.
— Да, я мог бы вам помочь, но не уверен, что хочу. Мне ведь о вас ничего не известно.
— Задавайте вопросы — познакомимся.
— Хорошо. Но должен сразу предупредить, что я разговаривал вечером с Мартой О'Горман, и она рассказала, как вы ей позвонили, а потом пришли. Если я ее правильно понял, вчера днем вы не знали, что О'Горман умер.
— Не знал.
— Почему вы хотели его видеть?
— Профессиональная этика…
— Которая наверняка подсказывала вам, что вдовам лгать грешно, — вставил Ронда.
— …не позволяет мне называть имена. Скажу лишь, что моя клиентка — некая миссис X. — наняла меня, чтобы узнать, живет ли в Чикото человек по имени Патрик О'Горман.
— И?..
— И все. Моей задачей было узнать, здесь ли он, больше ничего.
— Бросьте, Куинн, — с досадой произнес Ронда. — Чтобы это выяснить, вашей миссис X. достаточно было написать письмо хоть в муниципалитет, хоть мэру, хоть шерифу. Зачем было посылать вас?
— Не знаю.
— Сколько она вам заплатила?
— Сто двадцать долларов.
— Силы небесные! Она что, не в себе?
— Вы попали в точку. Силы небесные — это по ее части.
— Значит, не в себе?
— С общепринятой точки зрения, да. Кстати, напоминаю, что все это должно остаться между нами.
— Конечно, конечно. А какое отношение миссис X. имеет к О'Горману?
— Не сказала.
— Слушайте, Куинн, мне кажется, вам дали странное поручение.
— Когда я остаюсь без гроша, то берусь за странные поручения.
— А почему вы остались без гроша?
— Тому виной рулетка, кости и карты.
— Вы профессиональный игрок?
Куинн невесело усмехнулся.
— Любитель. Профессионалы выигрывают. В последний раз я спустил все. Деньги миссис X. выглядели очень соблазнительно.
— Герой, — сказал Ронда, — не лжет вдовам и не берет денег у чокнутых старух.
— Верно. Миссис X., кстати, не старуха и, если оставить в стороне некоторые очевидные странности, умная и достойная женщина.
— Тогда почему она не воспользовалась почтой или телефоном?
— Не имеет права. Миссис X. живет в религиозной общине с суровыми правилами. Членам общины запрещено иметь дело с внешним миром без особой надобности.
— Как же тогда она повстречала вас? — язвительно спросил Ронда.
— А никак. Это я повстречал ее.
— Но каким образом?
— Боюсь, что вы мне не поверите.
— Не зря боитесь. И все-таки попробуйте.
Куинн попробовал. Рассказ получился долгим. Ронда слушал, ошарашенно качая головой.
— Бред! — сказал он под конец. — Они все сумасшедшие. Может, вы тоже сумасшедший?
— Не исключено.
— Где это место? Как оно называется?
— Этого я вам сказать не могу. Община как община, в Южной Калифорнии таких хватает. И люди в ней как люди, хотя и немного бракованные — неврастеники, неудачники. Предпочитают сидеть тихо, внимания не ищут. Местные власти их иногда тревожат — там есть дети школьного возраста.
— Ну ладно, — сказал Ронда, махнув рукой, — допустим, я поверю в эту дикую историю. Чего вы теперь от меня хотите?
— Во-первых, замолвите за меня слово перед Мартой О'Горман.
— Не надейтесь на легкую победу.
— А во-вторых, скажите, как зовут рыжую женщину, которая была вчера здесь, за перегородкой, когда мы беседовали об О'Гормане.
— Зачем вам?
— Вчера вечером она приставала ко мне с разговорами в «Эль Бокадо», а человек в плаще и шляпе обыскивал в это время мою комнату.
— Вы думаете, тут есть связь?
— Глупо было бы думать иначе. Она удерживала меня в кафе, чтобы тот человек мог спокойно делать свое дело.
— Вы ошибаетесь, Куинн. Женщина, которую вы имеете в виду, никогда в жизни не стала бы приставать к незнакомому мужчине в таком месте, как «Эль Бокадо», не говоря уж о том, чтобы покрывать вора. Это порядочная женщина.
— Ну естественно! — воскликнул Куинн. — Все, кто так или иначе участвуют в этом деле, добродетельны до крайности! Уникальный случай — ни преступников, ни злодеев, ни дам сомнительной репутации. О'Горман был замечательным человеком, Марта О'Горман — столп местной морали, миссис X. — украшение общины, а рыжая особа преподает, наверное, в воскресной школе.
— Представьте себе, преподает.
— Кто она, Ронда?
— Вот наказание! Не хочу я говорить, как ее зовут, Куинн! Она очень милая молодая женщина. К тому же вы могли и ошибиться. Вы что, ее вчера тут видели?
— Только макушку.
— Тогда почему вы так уверены, что это она была в кафе? Кстати, Вилли слишком умна, чтобы так неуклюже себя вести.
— Вилли? — повторил Куинн. — Случайно не Вильгельмина?
— Да.
— Вильгельмина де Врие?
— Д-да, — растерянно произнес Ронда. — А вы откуда знаете?
— Она мне представилась в «Эль Бокадо».
— Вообще-то ее зовут Вилли Кинг, она успела выйти замуж и развестись… Вилли сама вам сказала?
— Да.
— Это лишний раз доказывает, что ничего дурного у нее на уме не было.
— Говорите, что хотите, я уверен в обратном.
— Что еще она вам сказала?
— Не люблю повторять вранье. Кстати, друг сердца у нее есть?
Вопрос почему-то расстроил Ронду.
— Послушайте, Куинн. Не впутывайте в это дело лучших людей нашего города — хотя бы и на словах.
— Стало быть, у Вилли Кинг роман с одним из лучших людей вашего города?
— Я этого не говорил. Я только…
— Скажите, в Чикото есть плохие люди? Все, кого я видел — или о ком слышал, — такие хорошие! Хотя нет, есть одно исключение — симпатичная растратчица из банка, бухгалтерша, да?
— Почему вы вдруг о ней вспомнили?
— А я и не забывал.
— Почему?
— С такой профессией, как у меня — да и у вас тоже, — больше обращаешь внимания на грешников, чем на святых. И хотя Чикото кишмя кишит святыми…
