Николай Кожуханов - Жнец
Быстро миновав коридор, он зашел в ванную. Комната была далеко не маленькой и вмещала в себя две душевых кабины, высокий шкаф, широкую навесную раковину, которая переходила в большое зеркало.
Из крана потекла прохладная вода. Антон наклонился над раковиной и, набрав воду в ладони, с удовольствием плеснул себе в лицо. Он почувствовал бодрость. Антон повторил несколько раз процедуру, после чего, выпрямившись, посмотрел на свое отражение.
Разглядеть себя ему мешали капли воды. Тогда он протер глаза и вновь взглянул в зеркало.
– Странно, – машинально произнес он, реагируя на увиденное. Его кожа приобрела неестественный светло-серый оттенок. Он разглядывал свою зеркальную копию, и ему с каждым мгновением становилось все тревожнее и тревожнее.
«Может, что-то съел не то», – подумал Антон, и в тот же самый миг почувствовал приступ тошноты.
Желудок начал судорожно сокращаться, и его вывернуло наизнанку прямо в раковину. Не успел Антон вновь выпрямиться, как увидел в отражении, что его шея распухла, щеки раздулись, будто рот наполнился до отказа водой, а потом нечто твердое с силой стало давить изнутри, пытаясь выбраться наружу.
В следующий момент он, поддавшись неведомой силе, открыл рот, и тут же из него высунулась костлявая рука с длинными, толстыми, заостренными когтями на концах пальцев. Антон хотел закричать, но раздалось лишь мычание.
Давление нарастало. Он понял, что вслед за первой наружу, как червь из земли, выбирается вторая рука. Ей явно не хватало места.
Он испытал ужасную боль, когда кожа на щеках стала лопаться, сделав рот в два раза шире, а голова запрокинулась назад, но Антон успел увидеть, как изо рта выбирается другая конечность.
Кровь брызнула в глаза, лишив его зрения. Его руки и ноги задергались в конвульсии.
В следующий миг Антон осознал, что находится в спальне, где провел минувшую ночь. Он лихорадочно трясся и кричал, лежа на кровати, не властный над своим телом. Скоро крик перешел в хрип. Именно в этот момент в комнату вбежала домработница Лизы.
– Аминь, святой дух, – затараторила она. – Что с вами случилось? Господи, боже мой!
Она навалилась на него и обхватила обеими руками, не давая ему двигаться, чтобы он не покалечил себя, при этом продолжая причитать.
Сколько длилась борьба, Антон не знал, но с каждой секундой, сдерживаемые Тамарой, его рывки становились все слабее и слабее, пока наконец не прекратились.
Увидев, что Антон успокоился, домработница встала с него и осмотрела.
– Со мной все хорошо, – просипел он, пытаясь присесть и натягивая на себя одеяло, чтобы скрыть наготу.
В комнате все было так же, как и во сне – разбросаны вещи, открыто окно. Антону стало стыдно. Он понял, что все произошедшее с ним только что – сон.
– Извините, – виновато произнес Антон.
– Да что вы, что вы! – опять скороговоркой выпалила Тамара. – Это вы меня извините. Я, кажется, вас немного помяла. Но я не специально, боялась, что вы с кровати упадете и не ровен час себе что-нибудь сломаете. Слава богу, все обошлось.
Она вздохнула и уставилась на Антона. Оба молчали и пауза начала затягиваться.
– Можно, я оденусь? – спросил Антон, надеясь, что женщина, наконец, уйдет.
– Да, да, – взмахнув руками, – ответила работница и быстро направилась к выходу. – Если что, я буду рядом за дверью. Зовите.
Антон дождался, когда Тамара закроет за собой дверь, встал с кровати и, собрав свою одежду, надел ее. Убираться в комнате не было сил, их окончательно отнял кошмар.
В коридоре у дверей стояла обеспокоенная Тамара.
– Вам помочь? – предложила она.
Антон отрицательно покачал головой.
– Я сам, – просипел он. – Вы в комнате приберите. Хорошо?
Опираясь о стенку, Антон кое-как добрался до ванной. Некоторое время он стоял, боясь зайти внутрь, но поборов свои страхи, все же зашел. Ничего пугающего или опасного в ванной не оказалось, умываясь, он с опаской поглядывал на свое отражение в зеркале и старался не наклоняться над раковиной. Холодная вода придала ему немного сил.
Антон вернулся в комнату. Тамара уже заканчивала там уборку, накрывая покрывалом кровать.
– А Лизы дома нет? – спросил Антон.
– Ой, – с испугом вскрикнула Тамара, поворачиваясь на голос гостя.
– Это опять я, – на всякий случай уточнил он.
– Да уж вижу, что вы, а не черт рогатый, – с упреком сказала она. – Елизавета Михайловна уехала поутру в город. Еще дождь моросил. Вас сказала не будить, а когда проснетесь передать, что она перезвонит вам, но, возможно, задержится до самого вечера. И что дом весь в вашем распоряжении.
Антон понимающе покачал головой.
– А со вчерашнего дня ничего поесть не осталось?
Тамара нахмурилась. Предположение гостя ее явно задело.
– Что значит, «поесть не осталось», – уперев руки в бока, возмущенно выпалила она. – У меня не вчерашнее, а свежее все, с пылу-жару. И первое, и второе, и пирожки, и ватрушки.
Уже через пару минут Антон сидел на кухне за столом и с удовольствием уплетал свежую выпечку, запивая ее крепким сладким чаем. Быть одному ему сейчас не хотелось, поэтому Антон отказался завтракать в обеденном зале, как предлагала Тамара, а решил побыть на кухне, на месте трудовой вахты работницы.
Еда понемногу восстанавливала силы, появилось желание поговорить.
– Тамара, а вы тут давно живете?
Домработница, которая пока Антон ел, хозяйничала на кухне, оторвалась от мытья посуды и ответила:
– С самого рождения и живу. Уже шестьдесят первый годок пошел. Тут, как говорится, родилась и крестилась и, вот, сгодилась.
Антон улыбнулся, отмечая необычную для него манеру разговора своей собеседницы.
– А что, больше нигде, кроме как здесь, у Лизы, вы не работали?
Тамара пожала плечами и сказала:
– Почему же не работала, работала. Начинала еще в колхозе, как и все, дояркой. Потом пошла на повышение, а тут перестройка, Союз почил в бозе, царствие ему, как говорится…
Вода почти заполнила всю раковину и она, прервав свой ответ, закрыла кран, после чего продолжала:
– Дальше было туго. Работы нет, еды нет. А тут Михаил Павлович, папа Лизы, меня пригласил последить зимой за домом, а то сторож его, дед Иван, умер по осени, а нехорошо родовое гнездо без присмотра бросать. Так вот, за зимой – лето, а потом пошло-поехало. Дальше стройка началась. Я тут узбеками командовала, работать учила.
Тамара вздохнула, вспоминая о прошлом. Антон закончил есть и теперь только слушал домработницу.
– Умер Михаил Павлович, и хозяйкой стала Лизонька. Вот только ей нет дела до дома и хозяйства, занятая она очень. Первый раз за три последних года приехала.
– А раньше чаще бывала? – уточнил Антон.
– Да нет, – ответила Тамара. – Не часто, но бывала. А вот ее отец любил заезжать.
Она стала вытирать посуду и поинтересовалась: «А что с вами с утра-то было? Это болезнь какая, или кошмар приснился?»
– Кошмар, – ограничился он коротким ответом, а потом добавил, прочитав всплывшее в памяти стихотворение:
Как сладок сон, но горько пробужденье.
Не властны мы над бытием тогда,
Когда бегут беспамятства мгновенья,
Когда без тела странствует душа.
Антон встал из-за стола, размышляя, чем бы ему заняться до приезда Лизы, но тут вспомнил о том, что когда был на прогулке по селу, хотел узнать о странной постройке на речке. А его спутница говорила, что ответить на его вопрос может ее домработница. Поэтому Антон, решив удовлетворить свое любопытство, поинтересовался:
– А что за странный причал стоит на берегу ручья?
Тамара пристально посмотрела на Антона и вместо ответа спросила сама:
– А по какому поводу у вас возник такой интерес?
Антон пояснил ей, что его интерес, в общем-то, праздный, просто ему показалось странным, что помост возведен в таком месте. Также он уточнил, что Лиза не смогла ему объяснить, что это за постройка.
– Это ребятишки сделали, шалости ради, – неуверенным голосом проговорила Тамара. – Летом приезжают на каникулы, вот и играют там.
Антон удивился ответу, вспоминая из каких массивных бревен была сделана постройка.
– Да как у них сил-то хватило?
– А-а-а-а, – запнулась домработница, – так не одни же они возились. Им взрослые помогли.
Антон, удовлетворив свой интерес, уже направился к выходу из кухни, когда решил уточнить еще одну вещь.
– А зачем эти ребятишки там сена стог свалили?
Ответа не было. Он остановился и обернулся, поглядев на Тамару. Она стояла как вкопанная и молчала. Ее глаза расширились и выражали неприкрытый ужас. Правой рукой она держалась за сердце.
Антон понял, что что-то не так, и, быстро вернувшись на кухню, подошел к женщине.
– Что с вами случилось? – с тревогой спросил он. – Вам плохо?
Тамара схватила его руку и, глядя прямо в глаза, стала причитать:
– Миленький ты мой, хорошенький! Да как же так, как так вышло-то? Я-то, дура старая, думала… Боже ж ты мой! Аминь, святой дух! Уезжать вам надо, пока не поздно.
