Джеймс Кобб - Ледовый Апокалипсис
Казалось, в этом кабинете витает сугубо мужская атмосфера, и все же это было не совсем так. От того, как все здесь было устроено, веяло женственностью, пусть даже необычно резкой и глубоко индивидуалистичной.
Сев в кресло, профессор заметила, что на телефоне мигает красная лампочка. Значит, кто-то позвонил на этот не зарегистрированный нигде номер и оставил для нее послание на автоответчике. Она всунула в прорезь на аппарате карточку со своим идентификационным номером, и на табло замигал телефонный код Анакосты, штат Мэриленд. Выходит, ей незачем трудиться и звонить начальству в «Прикрытие-1». Оно само разыскивает ее.
Штаб дальней авиации России, Владивосток, Приморский военный округ
Командирский «ГАЗ» подпрыгивал на ухабистой дороге базы, и поэтому майору Григорию Смыслову пришлось упереться рукой в приборную доску. Повернув голову к запотевшему боковому стеклу, он протер его ладонью и стал, хмурясь, смотреть на обветшавшие бараки и заброшенные служебные постройки, мокнущие под пропитавшимся влагой свинцовым небом. Служить здесь, должно быть, являлось большой честью: когда-то.
В эти дни огромный комплекс авиационной базы представлял собой бледную тень, призрак того, чем он являлся раньше. Из сотен стояночных мест самолетов вдоль широких взлетно-посадочных полос сегодня заняты были считаные. Там, где раньше базировались авиаполки, оснащенные «Туполевыми» и элегантными «Сухими» со стреловидными крыльями, на боевом дежурстве осталась лишь пара худосочных эскадрилий, командиры которых нервно поглядывали в сторону китайской границы. Остальную технику даже не стали консервировать, а просто бросили, отдав на растерзание ветрам, дождям и ржавчине.
Смыслов принадлежал к новому поколению русских людей. Он видел и понимал те глубинные заблуждения в самом сердце коммунизма, которые в конечном итоге привели к краху СССР, он по-прежнему надеялся на возрождение в XXI веке сильной и демократической России. И вместе с тем ему была понятна горечь, живущая в сердцах многих представителей старшего поколения россиян. Они помнили времена, когда их страна обладала могуществом и пользовалась уважением, когда никто в мире не посмел бы насмехаться над нею.
Машина остановилась перед штабом дальней авиации – массивным железобетонным бункером без окон, со стенами, покрытыми пятнами ржавчины и сырости. Выбравшись из машины, Смыслов отпустил шофера, поднял воротник шинели, прячась от холодного дождя, и, обходя лужи, направился ко входу в штаб.
Не дойдя до солидных красновато-коричневых дверей, он остановился, нагнулся и поднял с земли камешек. Это был кусочек бетона, недавно отвалившийся от фасада здания. То же самое происходило с большинством старых советских построек. Они рассыпались. Не столь быстро, как замки из песка, но с такой же неизбежностью. Смыслов сжал кусочек бетона, и тот рассыпался между пальцами. Офицер невесело улыбнулся и стряхнул с затянутой в перчатку ладони мокрый песок.
Его уже ждали. Проверив документы Смыслова, один часовой почтительно принял у него форменную фуражку и шинель, а второй провел его внутрь здания. Даже здесь, казалось, царило запустение. Многие кабинеты были темны, и шаги идущих отдавались гулким эхом в почти безлюдных коридорах штаба.
Смыслов миновал второй контрольно-пропускной пункт, и сопровождающий передал его штабному офицеру, вместе с которым они двинулись в святая святых базы.
Большой, хорошо обставленный кабинет принадлежал командующему всеми частями российской дальней авиации, базирующимися в Тихоокеанском регионе, но мужчина, сидевший за массивным столом из красного дерева, обладал даже большей властью, нежели предусматривалось этой должностью.
– Майор Смыслов из 449-го специального полка обеспечения безопасности ВВС по вашему приказанию прибыл!
– Здравствуйте, майор, – сказал генерал Баранов и, с укоризной покачав головой, добавил: – Плохо вы усвоили то, что вам говорили. Никакого приказания я не отдавал. Меня здесь вообще нет. И вас здесь нет. И встречи этой никогда не было. Вы меня понимаете?
– Так точно, товарищ генерал!
Холодные глаза Баранова буравили Смыслова.
– Сомневаюсь. Ну да ничего, сейчас поймете. – Генерал кивнул в сторону стула, стоявшего по другую сторону стола, и приказал: – Садитесь.
После того, как майор сел, Баранов подтянул к себе папку толщиной в дюйм и открыл ее. Смыслов сразу понял: его личное дело. Он знал, что написано на его первой странице:
Ф.И.О.: Смыслов Григорий Андреевич
Возраст: 31 год
Рост: 199 см
Цвет глаз: зеленый
Цвет волос: светлые
Место рождения: Березово, Тюменской области, Российская Федерация.
С фотографии, которой сопровождалась эта информация, веселыми глазами смотрело достаточно приятное лицо, хоть и с немного угловатыми, резкими чертами. Какие еще сведения могло содержать его личное дело, Смыслов не знал.
Генерал Баранов полистал содержимое папки.
– Майор, командир вашего полка придерживается о вас весьма высокого мнения. Он считает вас одним из лучших, если не лучшим офицером из тех, что находятся в его подчинении. Ознакомившись с вашим послужным списком, я склонен с ним согласиться.
Баранов продолжал листать папку, но смотрел не в нее, а в лицо Смыслова, словно пытаясь разгадать внутреннюю суть человека, личное дело которого держал в руках.
– Благодарю вас, товарищ генерал, – ответил Смыслов, тщательно подбирая слова. – Я всегда мечтал стать хорошим офицером.
– Вам это удалось, и именно поэтому вы здесь. Я полагаю, командир вашего полка рассказал вам про историю с «Мишей-124» и о том, какая роль отводится вам в этом деле?
– Так точно.
– Что же именно он вам сообщил?
– Он сказал, что я войду в состав совместной российско-американской группы, которую направят на место крушения «Миши» для выяснения всех возможных обстоятельств, и буду отвечать за связь с нашим командованием. Работать стану совместно с подполковником Смитом из армии США и рядом других американских специалистов. Наша задача – осмотреть упавший самолет и выяснить, остались ли на его борту какие-либо активные средства ведения биологической войны. Нам также предстоит выяснить судьбу, постигшую членов экипажа «Миши», и забрать их тела. Любые детали, связанные с нашим заданием, должны храниться в строжайшем секрете.
Баранов кивнул.
– Я недавно вернулся из Вашингтона, где уточнил с американской стороной различные аспекты этой миссии и договорился о том, чтобы вас включили в состав исследовательской группы. Что еще вам было сказано?
– Больше ничего, товарищ генерал. Мне лишь было приказано явиться сюда, на эту встречу… – Смыслов осекся и, усмехнувшись помимо своей воли краешком губ, закончил: – Которой не было, чтобы пройти окончательный инструктаж.
– Очень хорошо, – довольно покивал генерал, – вот так и надо! Скажите мне, майор, вам приходилось что-нибудь слышать о «Событии пятого марта»?
Пятого марта? Смыслов задумался. Еще будучи курсантом Военно-воздушной академии имени Гагарина, он встречался с девушкой, день рождения которой приходился, кажется, как раз на пятое марта. Но вряд ли этот факт мог бы заинтересовать командующего 37-й воздушной армией стратегического назначения. Поэтому он ответил:
– Никак нет, товарищ генерал, не представляю, о чем вы говорите.
Баранов снова кивнул.
– Так и должно быть. – Затем он покинул кресло, подошел ко второй двери кабинета и сказал: – Пройдите со мной, майор.
Дверь вела в маленькую комнату без окон с серым металлическим столом для карт посередине. А в центре стола лежала одна-единственная папка серого цвета. По диагонали ее пересекала желтая полоса, вторая, красная, тянулась сверху вниз вдоль корешка. Будучи майором спецполка безопасности, Смыслов сразу узнал ее. В таких папках хранились документы высшего уровня секретности, доступ к которым был возможен лишь с санкции президента. По его спине пробежал озноб. Ему показалось, что в комнате вдруг стало холоднее, и он с сожалением подумал о своей оставленной при входе в здание шинели.
Баранов указал на папку.
– Вот оно, «Событие пятого марта». Возможно, это – последний государственный секрет, который еще сохранила наша Родина. Любое несанкционированное разглашение содержащейся в этой папке информации равносильно смертному приговору. Вам понятно?
– Да, товарищ генерал.
– Но вы теперь получили к ней доступ. Прочитайте все, что в ней есть, майор, а я вскоре вернусь за вами.
Баранов вышел в свой кабинет и запер дверь комнаты снаружи.
Смыслов обошел стол, уселся и пододвинул к себе папку. Мысли его лихорадочно метались. Пятое марта… Пятое марта… В этой дате для его сознания звучало что-то отдаленно знакомое, но он не мог вспомнить, что именно. Может быть, что-то из школьного курса истории?
