Энн Бенсон - Похититель душ
Я появилась на том месте, где мы нашли куртку, в семь – на час раньше, чем обычно приходила в участок. Эксперты еще не приехали, но полицейская машина стояла на своем месте. Я показала патрульному значок и сказала, что именно мне удалось обнаружить улики. Он махнул рукой, разрешая мне пройти, словно я в этом нуждалась.
Всякое место преступления обладает своим неповторимым обликом, и мне нравится стоять и впитывать в себя все нюансы. Некоторые парни считают меня тронутой, но, поскольку мои показатели по раскрытию самые высокие в отделе, они держат свое мнение при себе.
Улица состояла из отдельных домиков и магазинов. Здесь было довольно тихо – даже вокруг огороженного участка не наблюдалось особого движения. Большинство магазинов открывалось довольно поздно – в одном продавали деликатесы, рядом находился парикмахерский салон и винная лавка. Если бы тут торговали пончиками, мы могли бы рассчитывать на свидетелей. Напротив того места, где мы нашли куртку, стояло старое заколоченное здание – на стене висел плакат, сообщавший, что театр закрыт на реставрацию. Редкие пешеходы спешили на работу, и лишь одна женщина остановилась и поинтересовалась, что происходит. Я рассказала ей об исчезновении мальчика и спросила, что она думает об этом районе.
– Люди, живущие в этих домах, ведут себя прилично, и мы не лезем в чужие дела.
– Известно ли вам, когда большинство местных жителей выходят из дома?
Она не знала. Однако женщина находилась здесь примерно в то время, когда пропал Натан, и не видела ничего подозрительного. Весьма вероятно, что никто из соседей ничего не заметил.
В участок я пришла в восемь часов. Неожиданно на меня навалилась усталость. Мой короткий сон был нарушен привычным кошмаром: стало так холодно, у меня даже смерзлись ресницы. На мне сандалии и рубашка без рукавов из тонкой ткани, а вокруг снега по колено. И я бегу, бегу, не зная куда, чувствуя лишь, как ноги увязают в снегу. На этот раз у меня была лошадь, какой-то мутант из «Звездных войн», вроде того зверя, которого выпотрошил Люк Скайуокер, чтобы спрятаться внутри его шкуры, дожидаясь, когда Хан Соло придет к нему на помощь. Могу поклясться, что во сне я даже ощущала отвратительный запах.
Но где же Джордж Лукас, когда он больше всего нужен? Сегодня утром мне не помешали бы спецэффекты. Мешки под глазами, а волосы причесаны так, что вдохновляют на единственную реакцию: будь оно все проклято! Мной управлял адреналин, но его уже не хватало. Когда на утреннем инструктаже я рассказывала о похищении, возникло опасение, что меня сейчас вырвет. Один из парней потом сказал:
– Ты выглядишь измотанной.
– Верно, – вздохнула я, – а ты настоящий детектив.
Затем я зашла в кабинет лейтенанта Фреда Васка, чтобы отчитаться подробнее. Фред по-настоящему добрый человек, он всегда защищает нас перед начальством, которое иногда ведет себя как сборище подонков. Однако бедняга постоянно находится под давлением. Он служит неким буфером между теми, кто делает работу – нами, – и людьми, рассуждающими о том, как эту работу следует выполнять, – мы обычно называем их «они». И требование предоставить в мое распоряжение дополнительных людей для поиска Натана Лидса сейчас стало для него тяжелым ударом.
– Наши патрули искали мальчика всю ночь. Никто его не видел. К тому же мы ведь не знаем, похищен ли он. Может, просто сбежал.
– Мы нашли его куртку.
– Да он ее наверняка просто потерял. Или выбросил, поскольку считал недостаточно модной. Ты не поверишь, если я скажу, сколько курток теряют мои дети.
– У меня такое чувство, что мальчик не сбежал.
– И на чем оно основывается?
Мне хотелось сказать: «Это женское чувство, которого у вас нет, – его называют интуиция». Однако подобное заявление было бы невежливым и феминистским, а мне совсем не хотелось хамить Фреду.
– Я видела его дом, говорила с матерью…
– Больше ты ни с кем не беседовала?
– Только с одной соседкой на улице, но все получилось слишком быстро, и она не рассказала ничего существенного.
Он одарил меня долгим недоверчивым взглядом.
– Лени, опроси людей. Если тебе удастся получить подтверждение твоей версии о похищении, доложи мне. И тогда мы вернемся к этому вопросу.
– Господи, мальчишке всего двенадцать лет.
Теперь он решил проявить некоторый цинизм.
– Ты видела некоторых двенадцатилетних парней? Перестань. Я отвезу тебя на пляж, и ты поговоришь с подростками, которые там ошиваются. Спроси, сколько им лет. А теперь проваливай отсюда и принеси мне улики.
Похоже, Фред не задумывался о пользе политкорректности.
Как жаль, что у меня не было ключа от входа в дом, где жила Эллен Лидс. Я могла ей позвонить и попросить впустить меня, но тогда она будет ждать моего появления, а сейчас мне совсем не хотелось с ней разговаривать. В результате я дождалась, когда в здание собрался войти кто-то из его обитателей, показала свой значок и попала внутрь.
Мне пришлось потратить некоторое время, чтобы сообразить, какая группа квартир мне нужна. Видимо, они расположены в углу, на третьем этаже. Все остальные находятся слишком низко или не под тем углом. Что ж, это упрощает задачу; мне не потребуется обходить всю западную часть здания.
Я пришла примерно в половине десятого, и большинство здешних обитателей уже отправились на работу. Остается рассчитывать на везение. Первая квартира оказалась пустой, поэтому я написала на одной из своих визиток: «Пожалуйста, свяжитесь со мной», и засунула ее под дверь. Когда я позвонила в дверь квартиры на четвертом этаже, ее хозяин был дома, но всячески демонстрировал свое неудовольствие, поскольку работал в ночную смену и только что улегся спать. Он сказал, что вчера вернулся домой приблизительно в девять тридцать, то есть к тому времени, когда похищение (если это похищение) уже свершилось. Я записала его имя и телефон его работодателя, чтобы получить подтверждение, поблагодарила и принесла извинения за беспокойство.
На пятом этаже мне так и не открыли, и я вновь оставила свою визитку. На шестом я уже начала надписывать карточку, когда дверь распахнулась и очень пожилая леди, чьи приторно-сладкие духи напомнили мне шестидесятые годы, пригласила меня войти. Она была хорошо одета, а ее голубоватые волосы выглядели так, словно их только что уложили. Она уже успела надеть жемчуг и привести в порядок губы – я отметила, что старушка использует гораздо больше помады, чем я. Красные крупицы застряли в морщинках над верхней губой.
– Добро пожаловать, – сказала она, взглянув на мой значок.
Я не успела объяснить ей причину своего визита, но у меня создалось впечатление, что это ее не интересовало. Гость есть гость, а раз я из полиции, значит, она может не опасаться за свою жизнь. Пожилые люди и дети часто рассуждают именно так.
– Могу я угостить вас чаем или кофе, офицер?
– О, нет, благодарю вас, мадам. – Я еще не успела попросить ее назвать свое имя.
Она следила за мной глазами, когда я медленно подошла к большому окну. Из него была хорошо видна улица, которая меня интересовала. На маленьком столике, стоящем рядом с креслом, лежал бинокль, какие обычно используют при наблюдении за птицами.
– А у вас отсюда прекрасный вид, – заметила я.
– Вы правы. Именно по этой причине я здесь и поселилась.
Эллен Лидс оказалась тут совсем по другим причинам.
– Я приехала сюда одной из первых, – продолжала хозяйка. – Это было, дайте-ка вспомнить, да, двадцать лет назад. А теперь они ждут, когда я умру, чтобы сдать мою квартиру кому-нибудь помоложе и совсем за другие деньги.
– Это уж точно, – ответила я, взяв в руки бинокль. – Вы орнитолог?
– Ну, скорее любительница. У меня был друг – он умер десять лет назад, – который любил наблюдать за птицами. Вы держите в руках его бинокль.
Я с почтением положила прибор на стол. «О, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», – мысленно взмолилась я.
– Миссис… я хотела сказать, мадам…
– Миссис Поульсен.
Я записала имя в блокнот.
– Скажите, миссис Поульсен, вы выглядывали в окно вчера утром приблизительно в семь тридцать или немного позже? Исчез мальчик, живущий в этом доме. В последний раз его видели, когда он уходил в школу вчера утром.
Она немного приподняла брови.
– Так вот из-за чего вся эта кутерьма?
– Да.
– Ну, дайте-ка немного подумать. – Она уселась в свое кресло. – Так, вчера утром… Я встала, как обычно, в шесть пятнадцать и приняла душ. Потом выпила кофе и взяла газету – один милый юноша оставляет ее на коврике перед моей дверью, – и некоторое время читала. Затем включила телевизор, чтобы посмотреть «Сегодня» – мне ужасно нравится Эл Рокер[13]…
Она с таким удовольствием описывала свое утро, что я ей даже позавидовала.
– Вы знаете, именно в это время я подошла к окну. Помню, как дети шли в школу. Там еще была маленькая девочка, невероятно хорошенькая; мать так чудесно ее одевает, и девчушка очень мило скачет – глядя на нее, я вспоминаю, как сама ходила в школу. Вы знаете, мы носили платья совсем не такие, как теперь, когда девчонки ходят полуголые…
