Томас Харрис - Ганнибал
Подобно другим, принадлежащим очень богатым людям анклавам, найти ферму с первого раза было очень нелегко. Клэрис Старлинг проскочила один съезд со скоростного шоссе. Возвращаясь назад по служебной дороге, она вначале миновала широкие ворота, проделанные в высокой металлической изгороди. Створки ворот были скреплены цепью и большим висячим замком. За воротами в глубину леса уходила накатанная просека, выполнявшая как хозяйственные, так и противопожарные функции. Никакого переговорного устройства у ворот не было. Проехав еще километра три, она увидела кирпичную сторожку. Сторожка стояла примерно в ста метрах от дороги, и к ней вела прекрасно ухоженная подъездная аллея. Охранник в униформе занес ее имя в журнал.
Три километра отполированной дороги привели ее на ферму.
Старлинг остановила рокочущий «мустанг», чтобы дать возможность стае гусей перейти через проезжую часть. Со своего места она увидела, как из расположенной метрах в пятистах от дома премиленькой конюшни один за другим появляются шотландские пони с детишками в седлах. Главное здание фермы «Мускусная крыса», в стиле Белого Стэнфорда, прекрасно гармонировало с окружающими его пологими холмами. Дом выглядел основательным, а земля дышала плодородием. Реальное воплощение приятного сна. Старлинг всем своим существом ощущала притягательную силу этого места.
У Вергеров хватило ума оставить дом в его первозданном виде. Единственным исключением являлась современная пристройка, которую Старлинг пока не видела. Пристройка примыкала к восточной стороне здания и походила на чужеродную конечность, вживленную в тело в ходе нелепого медицинского эксперимента.
Старлинг остановила машину у центрального портика. Как только умолк мотор, наступила такая тишина, что она услышала свое дыхание. В зеркале заднего обзора Старлинг увидела приближающегося к дому всадника. Когда она вышла из машины, стук копыт за ее спиной слышался уже очень ясно.
С седла соскочила какая-то широкоплечая личность с коротко стриженными светлыми волосами и не глядя сунула поводья подбежавшему слуге.
— Отведите в стойло, — произнесла личность низким, скрипучим голосом. — Меня зовут Марго Вергер, — добавила она, издалека протягивая руку.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что личность принадлежит к женскому полу. Марго Вергер, вне всякого сомнения, увлекалась культуризмом. Мощные руки и тело обтягивала футболка. Глаза сухо поблескивали и были чуть воспалены — казалось, что ее слезные железы плохо работают. Дама носила бриджи и сапоги без шпор.
— Что вы водите? — спросила она. — Старый «мустанг»?
— Да. Восемьдесят восьмого года.
— Пятилитровый?
— Да.
— Вам он нравится?
— Очень.
— Сколько выжимает?
— Не знаю. Думаю, что много.
— Боитесь его?
— Уважаю. Скажем так, использую с уважением.
— Вы знали о нем или купили случайно?
— Знала достаточно для того, чтобы купить на аукционе. Увидела и купила. Окончательно узнала его много позже.
— Как вы думаете, он обскачет мой «порше»?
— В зависимости от того, какой «порше». Мне необходимо поговорить с вашим братом, мисс Вергер.
— Минут через пять они покончат с его туалетом. Но мы можем начать беседу здесь.
Саржевые бриджи на внушительных бедрах Марго Вергер зашелестели, когда она начала широкими шагами подниматься по ступеням. Ее волосы, по цвету напоминающие кукурузные рыльца, настолько поредели, что Старлинг спросила себя, не увлекается ли Марго стероидами.
Большую часть своего детства Старлинг провела в лютеранском приюте, и дом Вергеров, с его просторными помещениями, ярко раскрашенными балками на потолках и портретами каких-то важных покойников на стенах, казался ей музеем. На лестничных площадках красовались китайские вазы из перегородчатой эмали, а коридоры были застланы длинными ковровыми дорожками из Марокко.
Но на подходе к новому крылу особняка высокому стилю пришел конец. В сугубо функциональное, современное строение вели широкие двери из непрозрачного стекла, резко контрастирующие со сводчатым потолком зала.
Пройдя через эти двери, Марго Вергер остановилась и, обратив на Старлинг свои блестящие воспаленные глаза, сказала:
— Некоторым трудно общаться с Мейсоном. Если вам станет не по себе и вы не выдержите, я смогу ответить на все те вопросы, которые вы забудете ему задать.
Помимо общеизвестных чувств, люди обладают еще одним. Это чувство присуще всем, оно признано всеми, но пока не получило названия. Впрочем, его можно назвать удовольствием от предвкушения возможности выразить кому-то свое презрение. По лицу Марго Старлинг поняла, что та надеется именно на это.
— Благодарю вас, — бросила она.
К удивлению Старлинг, первое помещение в новом крыле оказалось большой и прекрасно оборудованной комнатой для игр. Среди бесчисленных мягких игрушек огромного размера резвились два малыша афроамериканского происхождения. Один из них катался на пластмассовом велосипеде с широкими шинами, а второй толкал перед собой по полу игрушечный грузовик. В углах комнаты были припаркованы разномастные трехколесные велосипеды и иные подобные им транспортные средства, а в центре высился отличный гимнастический городок, декорированный как джунгли. Пол под «деревьями» для лазанья был устлан войлочным покрытием, В одном из углов комнаты на коротком диване сидел мужчина в медицинском халате. Мужчина читал журнал «Вог», На стенах комнаты было установлено несколько видеокамер. Некоторые из них находились под потолком, а иные на уровне глаз. Одна из видеокамер следила за Марго и Старлинг, ее объективы вращались, чтобы придать необходимую четкость изображению.
При виде детей Старлинг вдруг ощутила боль. Однако веселая детская возня с игрушками ее тут же успокоила. Об этих детишках можно было не беспокоиться.
— Мейсон любит наблюдать за детьми, — пояснила Марго Вергер. — Они же все, за исключением самых маленьких, боятся его, и брат нашел свой способ общения. Поиграв здесь, они катаются на пони. Ребятишек привозят из дневной группы Благотворительного фонда Балтимора.
В палату Мейсона Вергера можно было попасть лишь через ванную комнату. Впрочем, ванной комнатой помещение могло именоваться лишь условно. Скорее это была водолечебница, занимающая крыло здания во всю его ширину. Сталь, хром, пластик пола, душевые кабины с широченными дверцами, трубы из нержавеющей стали, аккуратно свернутые спиралью оранжевые шланги со сменными наконечниками, парилки и емкие стеклянные шкафы с мазями и кремами из Флоренции от «Фармачия Санта-Мария Новелла» поражали воображение. Воздух водолечебницы, наполненный свежим паром, благоухал хвойным бальзамом.
Старлинг заметила, что из-под дверей комнаты Мейсона пробивается свет. Стоило Марго прикоснуться к ручке двери, как свет погас.
Угол комнаты, отведенный для посетителей, освещал льющийся с потолка поток яркого света. Над кушеткой на стене висела вполне приличная репродукция картины Уильяма Блейка «Древние дни» — Бог, меряющий циркулем создаваемую им землю. Картину обрамляла широкая черная лента в память о недавно ушедшем из жизни патриархе семейства Вергер. Остальная часть помещения тонула в темноте.
Из тьмы доносился звук ритмично работающей машины. Каждое ее движение сопровождалось вздохом.
— Добрый день, агент Старлинг, — произнес гулкий металлический голос. Взрывное «д.» в процессе речи куда-то задевалось.
— Добрый день, мистер Вергер, — ответила в темноту Старлинг.
С потолка на нее лился поток света. День остался где-то в другом мире. Здесь дней не бывало.
— Присаживайтесь.
Я должна сделать это. Все в порядке. Надо собраться.
— Мистер Вергер, предстоящая беседа будет считаться показаниями, данными под присягой, и я должна записать ее на пленку. Вы не возражаете?
— Естественно, нет. — Ответ прозвучал между вздохами машины, и на сей раз потерялись шипящие «с». — Марго, полагаю, ты можешь нас теперь покинуть.
Не глядя на Старлинг, Марго, шурша своими бриджами, направилась к двери.
— Мистер Вергер, мне необходимо закрепить микрофон. На вашей одежде или на подушке. Если вас это не устраивает, я могу пригласить медсестру.
— Действуйте, — ответил Мейсон, потеряв «д» и «т». Дождавшись очередного вздоха машины, он продолжил: — Вы можете сделать это самостоятельно, агент Старлинг. Я здесь.
Старлинг не смогла сразу найти выключатель. Решив, что сможет лучше видеть, находясь в темноте, где ее не будет слепить свет, она вытянула руку и шагнула в том направлении, откуда исходил аромат хвойного бальзама.
Включив наконец свет, Старлинг увидела, что стоит к кровати гораздо ближе, чем думала. При виде Мейсона Вергера ее лицо не изменило выражения, а рука с микрофоном, слегка дрогнув, отодвинулась не более чем на сантиметр.
