Андрей Звонков - Чумной поезд
– Ну, там бы не стали раздумывать, конечно. Объявили бы эпидемию, привлекли бы армейские подразделения.
– Именно так. А знаешь, почему?
– Ну, менталитет…
– Менталитет тут ни при чем, – жестко ответила Наталья. – На эффективную борьбу с террористами им решительности не хватает, но с чумой все будет совсем иначе! Тут дело в генетической памяти об опустошительных эпидемиях, выкосивших, без преувеличения, половину населения средневековой Европы. Там слово «чума» подействовало бы не столько на разум, сколько на то самое подсознание, доводя действия насмерть перепуганных должностных лиц до простых, но эффективных рефлексов.
– Вроде армейских? – Пичугин не удержался от язвительного тона.
– Да. Я понимаю, что у тебя вызывает иронию. Да, я нелестного мнения о военных и других людях, бездумно выполняющих приказы. Но это в обычной жизни. На войне, скорее всего, только такое поведение и допустимо. Вот я и думаю, что всех этих людей, гражданских, не знающих слово «приказ» и давно уже позабывших о «черной смерти», можно мотивировать на предельную сосредоточенность только одним способом.
– Произнеся слово «чума»?
– Да. И напомнив, что именно оно означает. Я хочу им напомнить, что костехранилище в Чехии построено из останков погибших именно во время этой эпидемии! Кощунство, конечно, но это память ужаса.
– Понятно. Ну, тогда и я стесняться не буду. Пусть шевелятся. Решено?
– Решено. Мне даже без экспертизы понятно, что это чума. Если в Москве была чума, значит, и здесь она. И занесли ее именно от нас. Упустили мы кого-то. Или из пассажиров, или из вторичных контактных. И теперь нам предстоит понять, кто и как преодолел расстояние от Москвы до Воронежа и кого успел заразить по дороге? Для этого нам тут надо, как говорится всем хвосты накрутить.
– Теперь я понял, зачем ты перед отлетом сделала копии иллюстраций из справочника. Хочешь вызвать визуальный шок?
– Я попробую. Образная информация быстрее доходит до подсознания. – Она еле заметно прикоснулась к руке Пичугина, негромко проговорив: – Если сможешь, организуй покупку спортпитания, боюсь, мне будет некогда.
Тот кивнул, усмехнулся, вернулся в машину к заскучавшему было генералу и забрался на заднее сиденье.
Наталья направилась ко входу в Роспотребнадзор. За ее спиной хлопнула дверца внедорожника и донесся шум мотора отъезжающей машины. Не сбавляя шаг, она вынула удостоверение. Ее томило скверное предчувствие. Интуиция подсказывала, что ситуацию не получится купировать так же легко, как в Москве. Там столько всего сплелось, но все случайности, если связать и проанализировать цепочку событий, все же больше помогали, чем мешали. Не стала бы их частью злая воля Ковалева, решившего банально заработать на ситуации, было бы еще легче. Но из песни, как говорится, слова не выкинешь. Генерал ФСБ Ковалев в самый критический момент показал свое истинное лицо предателя, пытаясь под шумок эпидемии выкрасть и продать секретные данные американцам. Так что Наталье не только болезнь пришлось останавливать, но и Ковалева выводить на чистую воду. И даже лично задерживать.
– Вас ждут! – сообщил охранник на вахте, изучив удостоверение. – Проходите на второй этаж. Я позвоню, и вас встретят.
Наталья забрала удостоверение и молча кивнула. Не было ни времени, ни малейшего желания вступать в разговоры только ради вежливости. К тому же обморок в самолете стал тревожным звоночком. Теперь все время придется контролировать работу тела. Хотя к внутренней дисциплине Наталье было не привыкать. Нельзя отмахиваться от внутренних ощущений. Если не давать уровню адреналина подняться выше допустимого уровня, то и метаболизм будет в норме. Нужно следить за дыханием, не позволять себе злиться, и все будет в порядке.
Вот только сохранять спокойствие в складывающейся обстановке совсем непросто. В Москве Евдокимова понимала, что не сможет никому ничего доказать, никого не сможет расшевелить, поэтому осталась сама распутывать картину распространения чумы. Благо совершенно чужой, казалось бы, человек, Олег Пичугин, присоединился к ней и очень во многом помог. Но другие…
Наталья ощутила, как пульс снова начинает переходить на повышенные обороты, сделала пять глубоких вдохов и взяла себя в руки.
Здесь, в Воронеже, все может оказаться намного хуже. В Москве еще вчера изначально были все данные о первом обнаруженном заболевшем. Тот был таксистом и мог многих заразить, из-за чего все в полной мере понимали степень опасности. А тут один безымянный больной. И никаких иных сигналов. Это может создать иллюзию безопасности, иллюзию того, что беда как бы сама собой рассосалась. Вот этой иллюзии в головах местных руководителей Наталья боялась больше всего.
В коридоре ее встретила секретарь Людмилы Сергеевны Шиловской.
– Пройдемте в помещение штаба, – девушка жестом пригласила Наталью за собой. – Народ постепенно прибывает, скоро начнется первое совещание.
Женщина кивнула и проследовала в зал для пресс-конференций, рассчитанный примерно на сто журналистов. Внутри работали кондиционеры и было прохладно. Собравшиеся начальники и заместители, человек пятнадцать, заняли места не в пространстве для журналистов, а вокруг стола у трибуны. Чтобы их разместить, пришлось доставить разномастные офисные стулья и кресла из других помещений. Но пока свободных мест оставалось вдвое больше, чем занятых.
Завидев Наталью, из-за стола поднялась дама лет сорока пяти на вид и громко представила вошедшую.
– Товарищи, это представитель головного РПН, Наталья Викторовна Евдокимова.
Наталья добралась до стола и кивнула.
– А вы, как я понимаю, Людмила Сергеевна Шиловская?
– Совершенно верно. Мы виделись на республиканских совещаниях, но не нашлось повода для личного знакомства, – ответила та.
Она пригласила Евдокимову занять место за столом и обратилась к присутствующим:
– Коллеги! У нас не было времени заготовить на всех таблички с именами и должностями, поэтому просьба ко всем, называйте, пожалуйста, имя и должность перед выступлением. А вы, Наталья Викторовна, присаживайтесь где удобно.
Наталья выбрала кресло рядом с Людмилой Сергеевной, достала из портфеля несколько чистых листов бумаги, ручку и цифровой диктофон. Диктофон она сразу включила и положила перед собой, чтобы ничего из сказанного не упустить безвозвратно, а ручкой приготовилась записывать фамилии и должности, чтобы никого не перепутать. На самом деле ничего этого ей было не нужно, все атрибуты она выложила исключительно, чтобы не порождать слухов о своих необычных способностях.
– Мы с главным врачом станции «Скорой» как раз обсуждали необходимые меры, чтобы незамедлительно выявлять подозрительные симптомы, если будут вызовы на лихорадку и респираторные заболевания, – поделилась Людмила Сергеевна.
– От выявления очага прошло больше двух часов! – Наталья с упреком покачала головой. – От вашего доклада руководству РПН прошло два тридцать пять, и все это время диспетчеры и бригады «Скорой помощи» еще не получили всех необходимых инструкций?
– Нет, нет! Мы действуем по инструкции! Первичный инструктаж для линейных бригад и врачей поликлиник мы провели сразу, и в целом… Ну, они в курсе. – Людмила Сергеевна несколько стушевалась. – Правда ведь, Селиван Ерофеевич?
– Ну… Да! – Селиван Ерофеевич тоже замялся. – Больной-то пока всего один! Зачем поднимать панику в городе лишними расспросами на вызовах? Итак, город мы закрыли, люди, конечно, встревожены… Мы стараемся держать ситуацию под контролем. На вокзалах и на постах ДПС стоят приборы, которые измеряют температуру всем выходящим из города. Людей переписывают, предупреждают. Руководителям всех служб, кто должен работать за городом, приказали подготовить списки рабочих. В общем, если где-то появится атипичная пневмония, мы готовы. Отделение на тридцать коек в инфекционной больнице уже в дежурном режиме. Приказы написали и подписали. Мэр в курсе сразу был.
– Лишними расспросами, вы сказали? – Наталья еле сдержалась, чтобы не сжать кулаки. – Нет, Селиван Ерофеевич, они не лишние. И больной, судя по озвученным результатам микробиологии, не один. Он не может быть один. И не будет один… То, что вы готовы, – это хорошо. Но что вы сделали для предотвращения расползания инфекции, кроме пикетов на дорогах и медицинских постов?
– Я не согласен с вами, Наталья Викторовна! Больной один. И может быть один и дальше! Мы тут все на ушах стоим, меры принимаем, город несет колоссальные убытки! – уверенно заявил незнакомый толстощекий мужчина лет пятидесяти, не представившись. – Кто знает, сколько он пролежал там, у дороги? Когда его выкинули из машины? Где теперь эта машина? Вы, милочка, знаете, что псовые не болеют чумой и не разносят ее? Пострадавшего ведь обнаружила только собака, а ее хозяйка, судя по показаниям, к больному даже не приближалась и не прикасалась. Бригада «Скорой» уже изолирована, весь контактировавший с больным персонал изолирован, сам больной тоже переведен в отдельную палату…
