Майкл Палмер - Пятая пробирка
Грин, бледный как смерть мрачный доктор, которому никогда не удавалось получить грант, работал с Беренджером уже десять лет. Левицкая, получившая образование в России, ординатор службы трансплантологии, проходила полугодовую исследовательскую стажировку и, казалось, имела собственное мнение по всем вопросам — обычно отрицательное.
Замужняя, почти сорокалетняя и абсолютно лишенная чувства юмора, Левицкая явно «неровно дышала» к их руководителю и поэтому относилась к Натали как к сопернице. Сам же Беренджер не обращал никакого внимания на постоянные разногласия среди своих сотрудников.
Войдя в лабораторию, Натали первым делом проверила, что маленькая комната, где проводилась процедуры с животными, свободна, а потом прошла в виварий[12] и вернулась с клеткой, в которой сидела дюжина специально откормленных белых мышей.
—Мне нужна процедурная, — сказала Левицкая с акцентом, напомнившем Натали графа Дракулу.
Начинается. Натали подавила вздох. Маленькая порция хорошего настроения от поставленных на место бегунов в Сент-Клемент быстро улетучилась.
—Я только заглянула туда, Тоня, — сказала она с демонстративным дружелюбием. — Комната свободна!
—Вот я и собираюсь ее использовать.
—Тоня, мне нужно всего двадцать минут.
—Сделаешь свои дела позже.
— Тоня, пожалуйста, не надо! У меня сейчас очень трудное время...
— Или еще лучше, займешься ими вечером. Ты же все равно сидишь тут до полуночи и делаешь из всех нас лентяев.
«Отношения с людьми», — напомнила себе Натали. Именно это, как сказали ей декан и Терри, ей нужно в дальнейшей работе. Отношения с людьми.
— Тоня, — сказала она с милой улыбкой, — если ты не перестанешь выкобениваться, я расквашу тебе нос!
Ну, как там насчет отношений с людьми?
Левицкая сделала шаг вперед. Коренастая, чуть выше Натали, она весила на добрых тридцать фунтов больше. Ее кривая улыбка давала понять, что она слышала такое и раньше и вовсе не собирается уступать.
«Черт побери, — подумала Натали. — Ну что еще плохое может случиться?»
Последний раз ей пришлось драться в седьмом классе в Ньюхаузе. Тогда ей сломали нос и палец, но она громко возвестила о своей победе над другой девочкой, практически не пострадавшей. Научится она хоть когда-нибудь лезть в драку с теми, против кого у нее есть шансы?
— Может, выйдем в коридор, чтобы ничего сломать? — спросила она, мысленно готовясь к худшему.
— Эй, дамы! — крикнул из своего угла Спенсер Грин, игнорируя конфликт, который он не мог не заметить. — Дуг звонил, сказал, что вы обе должны прямо сейчас подойти к нему в клинику.
Глаза Левицкой сузились. Казалось, она прикидывала, сможет ли разделаться с Натали и вовремя успеть в клинику. Наконец, Тоня пожала плечами, что должно было означать «ладно, в другой раз», и направилась к двери.
Клиника, используемая в разные дни различными службами, представляла собой четыре палаты для осмотров, консультационный кабинет и маленькую приемную на седьмом этаже. Сегодня вторая половина дня была отдана пациентам Беренджера с трансплантатами, их оказалось человек пять-шесть. Он обычно делал по две операции каждые три недели, но их число могло бы быть гораздо больше, если бы имелись подходящие доноры. Дело обстояло так, что число людей, умиравших в ожидании донорского сердца, было намного больше, чем спасенных пересадкой.
Когда Натали пришла в клинику, Левицкая уже находилась в комнате для консультаций и во все глаза смотрела на Беренджера. Натали с удивлением отметила, что дышит она ровно, хотя из лаборатории явно бежала.
Сидя за своим столом, Беренджер на сто процентов выглядел профессором кардиохирургии — с квадратной челюстью, серо-стальными глазами и удивительными длинными пальцами. Его уважали и пациенты, и студенты, и коллеги, его знали во всем мире как преподавателя, исследователя и как очень скромного человека. Несколько раз Натали встречала его жену и двух дочерей-подростков, и знала достаточно, чтобы поверить: если Беренджер и нарушал в своей многообразной жизни какие-то правила, так только со своими домашними.
—Значит, — сказал он, — в лаборатории произошло некоторое недоразумение?
«Грин», — догадалась Натали.
—Мы уже все выяснили, — быстро ответила Левицкая, улыбаясь сквозь стиснутые зубы.
—Мы готовы, — преувеличенно бодро добавила Натали. — Я очень рада, что вы нас пригласили.
—Вы, надеюсь, знаете, что такое работать в команде?
—Конечно, — в унисон ответили женщины.
—Хорошо. Значит так: в соседней комнате находится мистер Калвер. Три месяца назад ему сделали операцию. Тоня, вы знаете этого пациента, поэтому ознакомьте Натали с положением дел и возьмите ее с собой на осмотр. Натали, с вами мы поговорим позже.
Левицкая вышла с Натали в холл и там в течение полуминуты скучным голосом изложила историю болезни сорокасемилетнего водителя грузовика, страдавшего кардиомиопатией, которому посчастливилось получить спасительный трансплантат — после двух лет прогрессирующей сердечной недостаточности, осложненной одышкой и отеками. Послеоперационное состояние больного — вполне удовлетворительное.
Карл Калвер оказался мужчиной крупным, смуглым, с круглым широким лицом и несоразмерно маленькими глазами. Но было в нем еще кое-что, более непривлекательное, чем внешность, — Калвер, казалось, насквозь провонял табачным дымом. Левицкая особо упомянула о том, что он много курил, но бросил, когда появились проблемы с дыханием. Ему дали понять, что, продолжая курить, он будет вычеркнут из листа ожидания на пересадку трансплантата. После этого Карл покинул «вагон для курящих».
Без всякого рукопожатия или даже приветствия ординатор Тоня сразу взорвалась.
— Черт возьми, Карл, — чуть ли не закричала она, — от вас за милю воняет сигаретами!
— Вы же знаете, меня уволили, а потом еще и дочь заболела, так что...
— Это не оправдание! Вы хоть представляете себе, сколько времени и денег потрачено на то, чтобы поставить вам новое сердце? А что говорить о том бедняге, который вам его отдал? А о десятках других, кому не выпал такой шанс, как у вас? А вы тут дымите, как паровоз, и стараетесь все испортить!
— Но я...
— Никаких «но»! Не знаю, захочет ли доктор Беренджер вообще разговаривать с вами. Если нет, то вам придется отправиться домой и прийти, когда снова бросите курить. А ведь это новое сердце могло бы на годы продлить жизнь кому-нибудь некурящему!
Она повернулась и, чуть не сбив Натали с ног, бросилась вон из палаты, оставив Карла смущенным и расстроенным.
— Сожалею, что так получилось с вашей работой, мистер Калвер, — сказала Натали.
— Спасибо. А мне жаль, что так вышло с сигаретами, доктор, ей-богу жаль! Но трудно удержаться, особенно когда все идет так скверно...
— Ваша дочь серьезно больна?
— Была простуда. Врачи думали, что у нее, возможно, опухоль мозга, но оказалось, что это просто мигрень. Док, я постараюсь бросить, честно!
— Да уж, постарайтесь, — сказала Натали, подойдя к Карлу и положив руку ему на плечо. — Вы сейчас особенно нужны своей дочери. Я знаю, что это трудно, но вам обязательно надо постараться бросить курить!
Дверь открылась, и в палату вошел Беренджер в сопровождении Левицкой, лицо которой все еще было красным. Следующие десять минут стали для Натали показательным уроком доктора Беренджера. Все время глядя пациенту в глаза, он убеждал его, но не упрекал, расспрашивал о семье и положении дома, успокаивая, ободряюще похлопывал по руке, все время ненавязчиво упоминал о том, какую опасность представляет курение... Спокойный, строгий, доброжелательный, понимающий.
— Я слышу какие-то хрипы, Карл, — сказал Беренджер, осмотрев шофера. — Это плохо, очень плохо. Пора тебе заняться этим серьезно. Я запишу тебя в программу БКС — «Бросай курить сейчас», но врачи и социальные работники могут только помочь тебе, а основное ты должен сделать сам.
— Я займусь, доктор, Беренджер. Обещаю, что все сделаю!
— И еще тебе нужно немного увеличить физическую нагрузку. У тебя есть недалеко от дома какой-нибудь центр здоровья?
— Да, кажется, есть.
—По дороге домой зайди в реабилитационный кардиоцентр. Я им позвоню и скажу, чтобы они подготовили для тебя программу упражнений, связались с центром здоровья и записали тебя туда. Если есть проблема с деньгами, поговори с людьми из БКС, у них должны быть какие-то фонды. В общем, я свою работу сделал хорошо, а ты постарайся не испортить ее. Договорились?
— Спасибо, док! Я постараюсь, обещаю вам!
— Ты нужен своей семье, Карл!
Мужчины пожали друг другу руки, после чего Беренджер сделал несколько звонков и выписал необходимые направления. Закончив, он отдал бумаги Левицкой и попросил ее заняться следующим пациентом.
