Шарлотта Линк - Эхо вины
– В таком случае я советую вам не тратить попусту время на этом острове. Просиживая здесь, вы не решите ни одной проблемы. Мой вам совет: скорее возвращайтесь в Германию и попытайтесь вернуться к вашему старому образу жизни. Ведь не могли же вы потерять там абсолютно все связи? Личные, профессиональные… Кем вы работали?
«Он разговаривает с ними, как следователь на допросе», – подумала Вирджиния, ощутив, что на душе у нее становится все паршивее. Она заметила, как смущена Ливия. Молодая женщина даже боялась вздохнуть.
– Я писатель, – сообщил Натан.
Фредерик изумленно посмотрел на этого человека:
– Писатель?!
– Да.
– И сколько же книг вы опубликовали?
«Нет, так разговаривать нельзя», – подумала Вирджиния.
– Мистер Квентин, – процедил Натан, – ваша жена проявила настоящее благородство, предложив нам временный приют в этих стенах. Но с каждой минутой у меня усиливается впечатление, что вы не поддерживаете ее инициативу. Почему же вы не скажете прямо, чтобы мы убирались? Вещей у нас раз-два и обчелся, поэтому упаковать их мы можем за три минуты. Только скажите, и мы сразу исчезнем.
Вирджиния знала, что Фредерик всеми фибрами души желает отделаться от проблемных гостей, но воспитание не позволит ему выставить жену в невыгодном свете.
– Ну что ж, раз она предложила вам пожить в нашем доме, то вы совершенно спокойно можете располагаться здесь, – сказал Фредерик. – Считайте себя нашими гостями, прошу вас.
– Очень любезно с вашей стороны, – ответил Натан. И если бы взгляды могли убивать, как подумала Вирджиния, то оба – Натан и Фредерик – давно бы упали замертво.
Еще никогда в своей жизни женщина не мечтала уехать со Ская как можно быстрее, ведь она так любила эти места, и обычно отъезд даже страшил ее. Теперь же Вирджиния страстно желала, чтобы предстоящие двадцать часов скорей миновали и чтобы их автомобиль уже мчался по мосту, ведущему в Лохалш, на континент.
Вторник, 22 августа 2006 года
Жизнь Лиз Алби с момента исчезновения ее дочери превратилась в кромешный ад. Эту новость обсуждала вся округа, показывая друг другу газеты с фотографиями маленькой Сары. Длинный репортаж с места событий заканчивался обращением полиции к населению с просьбой о помощи. Обстоятельства, при которых пропал ребенок, газетчики тактично окрестили как «непродолжительное отсутствие матери», но эта тактичность не смягчила участь Лиз. Она чувствовала кожей, с каким ядовитым презрением шушукаются о ней все кому не лень. «Непродолжительное отсутствие матери» на переполненном народом пляже было непростительным поступком по отношению к четырехлетней малышке.
Кроме всего прочего, близкое окружение Лиз считало, что и раньше она не была той матерью, какую можно пожелать для маленькой девочки. Почти целый день Сара проводила в детском саду, пока Лиз сидела на кассе в магазине бытовой химии, а когда она ближе к вечеру вела дочку из сада домой, людям казалось, что побыть с ребенком лишних двадцать минут являлось настоящей пыткой для молодой женщины – столько. Нo мрачного неудовольствия источало ее лицо. Частенько Лиз ловила камушки в свой огород – мимолетные замечания в стиле: «Не знает, что с маленькими надо быть терпеливее!» или «Таким женщинам вообще нельзя заводить детей!».
Подобные реплики не очень-то трогали женщину: слишком глубоко она была погружена в грустные размышления о своей судьбе, чтобы обращать внимание на досужие пересуды. Она привыкла видеть высоко поднятые брови ханжей и слышать их насмешливый шепоток. Еще до рождения дочери Лиз часто притягивала к себе осуждающие взоры из-за того, что носила вызывающие мини-юбки и красилась слишком ярко. Но теперь, с того страшного момента, презрительные взгляды окружающих вонзались в женщину, будто раскаленные стрелы, и людская враждебность отзывалась в ее душе непереносимой болью. И хотя теперь при виде Лиз люди на улице понижали голос еще больше, чем раньше, случайно долетавшие разрозненные обрывки фраз гремели у нее в ушах оглушительным набатом.
Этого и следовало ожидать… Она никогда не смотрела за малышкой как следует… Худшей матери и представить себе невозможно… Бедному ребенку лучше было вообще не рождаться на свет…
«Какие же вы все подлые, – в отчаянии думала Лиз. – Подлые и злые! Ведь такое могло случиться с любым из вас!»
Однако внутренний голос подсказывал ей, что вовсе не любому родителю суждено испытать такие муки. Дети пропадали и раньше. Их похищали по дороге из школы или прямо с детских площадок, вокруг которых часто пасутся всякие отморозки. Но все-таки это были трагические случайности, незаслуженные удары судьбы, сгибаясь под которыми, несчастные родители стояли вне людского осуждения. Бросить в них камень могли лишь те, кто считал, что детей нужно держать в клетке и охранять круглые сутки, что малыши не имеют права сделать и шага без родительского надзора, даже если это мешает им учиться самостоятельности. Но четырехлетняя девочка… одна… на пляже… в то время как ее мать целых сорок минут…
Сорок минут.
Во время бесконечных объяснений в полиции Лиз пыталась хоть немного скостить себе эти сорок минут, но, как ни крути, путь от пляжа до закусочной был неблизким. К тому же буфетчик из той злополучной будки рассказал, что молодая женщина, запомнившаяся ему из-за своей красоты, довольно долго стояла в очереди, потому что перед ней покупала съестное целая команда спортсменов.
– Прошло довольно много времени, но я хорошо помню этот случай, – поведал полиции буфетчик. – Та красотка была в отличном настроении. Она во всю флиртовала со спортсменами. Подумать только, в это время ее ребенок был на пляже совершенно один! Нормальная мать нервничала бы, правда?
Постепенно репутация Лиз как легкомысленной, безответственной вертихвостки прочно укрепилась в умах полицейских.
– И как часто вы бросали дочь одну, без присмотра? – прокурорским тоном вопрошал у нее один из сотрудников следственной группы.
Лиз крепилась изо всех сил, чтобы не расплакаться. До чего несправедливы были эти слова и этот тон! Нет, назвать Сару желанным сокровищем она, конечно же, не могла и, что уж греха таить, часто обращалась с девочкой грубовато и нетерпеливо. Но она все-таки заботилась о дочери. Ни разу до того случая она не оставляла Сару одну, но именно в этом сомневались сейчас все вокруг. Один раз! Один-единственный раз она отлучилась, и надо же было дочурке пропасть именно тогда!
Спасатели прочесали метр за метром всю прилегающую к пляжу местность, но девочку не нашли. Полиция опрашивала отдыхающих, бывших в тот день у моря, но никто не видел, чтобы к воде подходил маленький ребенок без родителей. Никто, абсолютно никто не видел Сару. Служебные собаки, высунув язык, сутки напролет искали след – безрезультатно. Как будто бы земля разверзлась и поглотила Сару – просто так, невзначай, незаметно и тихо.
Случилось то, чего Лиз желала то потаенно, то очень отчетливо: Сары больше не было.
– Этого и следовало ожидать! – так отреагировала на ситуацию Бетси Алби. – Мне с самого начала было ясно, что такой дуре, как ты, ребенка не воспитать. Теперь рви на себе волосы, ты!
И хотя мать вечно обзывала Лиз дурой, на самом деле та была далеко не глупа. Молодая женщина прекрасно понимала, что и она попадает в круг подозреваемых. Никто не предъявлял прямых обвинений, но некоторые вопросы, задаваемые ей, недвусмысленно подтверждали это предположение. Следствие знало о том, что Лиз страшно роптала на судьбу, навязавшую ей нежеланного ребенка. И конечно, отец девочки, Майк Раплинг, тоже попал под пристальное внимание полиции.
– Некоторые отцы крадут своих детей, потому что редко их видят и скучают по ним, – заявила женщине одна дама из полиции на второй день после того, как случилась эта беда. В мыслях Лиз старалась называть произошедшее просто «бедой» – это лучше, чем хлестать себя фразами вроде «мой недосмотр».
В ответ на такое предположение блюстительницы закона молодая женщина лишь рассмеялась, в первый раз с момента исчезновения дочери, и это был, конечно, отнюдь не радостный смех.
– Отцы? О чем вы говорите?! Майк к таким отцам не относится. Он видел Сару за все время раза четыре, и то только потому, что я врывалась с коляской к нему в дом. Если бы он захотел, он мог бы забирать ее на все выходные, пожалуйста. И я даже слезно молила его об этом. Но ему не было никакого дела до собственного ребенка. Даже если бы я предложила ему посидеть с ней за деньги, он и то не согласился бы!
Тем не менее отца Сары вызвали на допрос, но у него оказалось прочное алиби: именно в то время, когда произошло преступление, он сидел в каталажке, отдуваясь за свою пьяную езду на автомобиле. Беседа полицейских с Майком полностью подтвердила слова Лиз. Раплинг направил всю свою энергию на то, чтобы уклониться от общения с маленькой дочкой. По его собственным словам, девочка мозолила ему глаза. О том, чтобы умыкать ребенка, Майк – боже упаси! – и не помышлял.
