Джонатан Мэйберри - Фабрика драконов
— О Dios mio, — сказал Руди с нескрываемой болью в голосе. За всеми событиями последней пары месяцев он, должно быть, и забыл. — Джо… Я…
— Мне все это снилось нынче ночью. Как ее сестра Шарлен мне звонит и говорит, что Хелен уже несколько дней не отзывается на телефон. И вот я будто бы отправляюсь к ней. Все словно наяву, Руди: от ключей на столе до того, как я долблю ей в дверь так, что дерево трескается. И запах в прихожей помню, и как мне сделалось дурно, когда я ворвался. И лицо Хелен, синюшное, раздутое. Помню даже тот флакон очистителя, которого она наглоталась, ту скукоженную, продранную этикетку.
— Джо, мне…
— И вот теперь самое хреновое, Руд, самое худшее. — Тот умолк, выжидая. — Во сне я к ней подхожу, зная, что она умерла уже несколько дней назад, и стою сначала как вкопанный, а затем падаю возле нее на колени, сжимаю в объятиях… — Голос у меня сорвался, трудно было выговорить фразу до конца.
— Не торопись, Джо, — нежно сказал мне Руди. — Выговоришься — легче будет.
— Н-не думаю. Наверное, не в этот раз.
— Ничего, Джо. Скажи, что было дальше, когда ты обнял Хелен?
— Вот-вот, и я о том… Обнял ее, прямо как тогда, и держал. И голова у нее в точности так же запрокинулась. И тут… Да чтоб меня! В общем, держал я, оказывается, не Хелен.
— Скажи…
— Это была Грейс.
Руди молчал, ожидая продолжения, но его не было. Сон на этом кончился.
— Я проснулся в холодном поту и снова так и не уснул. Всю ночь пялился, смотрел по каналам то телешоу, то какой-нибудь репортаж. Все, что угодно, лишь бы только не заснуть.
— Джо, ничего особенно вещего здесь нет. Ясно, что к Грейс ты неравнодушен, и работа у вас последнее время постоянно сопряжена с опасностью.
— Да ну тебя! Так и знал, что ты не поймешь, — вспылил я, но тут же спохватился: — Прости, Руд… Не бери в голову. Я просто о том, что не получилось его тебе правильно подать.
— Тогда скажи, ковбой, как, по-твоему, правильно?
— Я… — голос у меня осекся, и какое-то время я вел машину по улицам в молчании, — я ощущаю где-то внутри, что иметь чувство к Грейс неправильно. Что-то во всем этом подловатое, грязноватое с моей стороны. Я никак не могу себе простить.
— Ты о чем?
— Ну, что я ее… подвел. Упустил, как тогда Хелен.
— Джо, мы с тобой обговаривали это тысячу раз. Ты не нес ответственности за жизнь Хелен. Не был ей ни опекуном, ни благодетелем. Ее восстановили до состояния, когда, по единому мнению докторов, она могла сама о себе заботиться. Ты и так навещал ее больше всех — я бы сказал, даже чаще родственников.
— Но из-за своих спецзаданий я постоянно отлучался — днями, а иной раз вообще неделями. Не надо, не рассказывай мне, что я не сознавал, как работа скажется на регулярности моих визитов к Хелен.
— И все равно здесь нет твоей вины. Ты не властелин мира, в конце концов. И даже, живи вы с ней вместе, если бы она решила наложить на себя руки, а к этому все шло, она бы улучила момент, когда ты спишь или в ванне, и непременно поступила бы по-своему. Нельзя спасти человека, который сам того не желает.
Неохота было углубляться в эту тему по новой, и я переключился на другую.
— Так почему я нынче видел во сне Грейс? Хочешь сказать, я чувствую за нее ответственность?
— Не хотелось бы.
— Но мы же вроде как не влюблены, — заупрямился я.
Руди смолк; слышно было, как у него звякнул телефон.
— Черч на связи, — поспешно сообщил он. — Закругляемся.
— Да-да, — спохватился и я.
— Джо, — послышалось тем временем в трубке.
— А?
— Продолжим как-нибудь в другой раз.
— Понятное дело, Руд. Когда пыль осядет.
«И Амазонка пересохнет», — довершил я про себя.
Сомкнув мобильник, я поехал дальше, пребывая, судя по всему, в состоянии легкого безумия.
Глава 13
Вилмингтон, Делавар.
Суббота, 28 августа, 9.09.
Остаток времени на Часах вымирания:
98 часов 51 минута.
Предусматривалось вполне рутинное задержание — классический случай без пальбы, отчет о котором обычно немногословен и скучен. Только в этот раз все вышло совсем по-иному.
Вначале сержант Брэдли Симс — среди своих известный как Старший, второй по значимости человек в отряде Джо Леджера «Эхо» — чутко застыл, услышав из-за двери шуршание. Как и двое его напарников-агентов, он был одет в недорогой бирюзовый костюм казенного образца, белую рубашку и бордовый галстук. На лацкане, понятно, значок в виде флажка; на лице темные очки, в кармане рация. Коридор в мотеле освещался недостаточно, и сержант, сняв очки, опустил их в карман плаща. С виду он был типичным агентом ДВБ или ФБР или отдела Минюста по борьбе с правонарушениями, а может, простым розыскником с выездным заданием средней сложности. В общем, вид достаточно анонимный. В кармане у него лежало удостоверение ФБР, даром что в центре подготовки тамошних спецов он никогда не бывал. В его машине имелись также значки агентств по борьбе с незаконным оборотом наркотиков и огнестрельного оружия.
Отдел военной науки не состоял под эгидой Департамента юстиции, не входил в растущую сеть агентств с приставкой «нац». Отдел был сам по себе, подчиняясь только президенту Соединенных Штатов. Своих значков у них не имелось. Они не были копами. Однако удостоверение, что находилось при Симсе, было абсолютно подлинным.
— ФБР! — пророкотал старый служака-сержант, громко постучав в дверь. — Просим открыть!
Он по привычке сместился и встал сбоку от входа, чтобы от того (или тех), кто находится внутри, его отделяло не полотно двери, а укрепленный косяк. Так всегда поступали копы, а еще солдаты. Старший был военным с той самой поры, как восемнадцати лет от роду поступил на армейскую службу, а с того дня минуло двадцать два года с гаком.
Помощники — оба заметно крупнее и моложе, чем Старший, — встали по бокам эдакими тяжеловозами. Слева — Большой Боб Фарадей, бывший «пехотинец» АТФ с выпирающими сквозь блейзер буграми мускулов. Справа — Банни (имевший неосторожность носить фамилию Рэббит), поступивший в ОВН после восьми лет сержантской службы в «Форс рекон».[5] Банни был на пяток сантиметров выше Фарадея и, несмотря на столь же внушительную мускулатуру, выглядел как игрок в волейбол, в который, собственно, и играл на первенстве страны. Попасть на Олимпиаду ему не дала служба в Ираке, но он особо не дулся.
За дверью молчали.
— Может, дома его нет? — засомневался Банни.
— Ты о чем, — возразил Боб. — Суббота, утро, у парня ни работы, ни друзей. Он или здесь, или хотя б в кофейне где-нибудь по соседству.
— Тогда, может, просто постучать погромче? — спросил Старший.
Постучал. Опять без ответа.
— Дайте-ка я ее пну, — решил Старший.
— Лучше я, — предложил Большой Боб и, обогнув Старшего, приблизился к двери. Ноги у него были как чугунные сваи, вполне пригодные, чтобы служить опорами моста. Он уже дважды одним пинком сшибал двери с петель. Видно, ему не терпелось лишний раз показать «коронку».
— Чем бы дитя ни тешилось, — хмыкнул Старший, уступая.
Вынув для протокола оружие, они с Банни молча встали по бокам.
Им полагалось задержать некоего Берта Гилпина — хакера средних лет, промышляющего взломом мэйнфреймов целого ряда крупных университетов, занятых исследованиями в области медицины, вирусологии и генетики. Он создавал навороченные сайты с фантомными страницами и перехватывал, а затем перенаправлял имейлы, рекламируя свою способность воровать информацию; не чурался, понятно, и подношений от заинтересованных сторон. В компьютерах Гилпин действительно разбирался, шифроваться тоже умел, но «Ясновидец» на то и «Ясновидец», чтобы вылавливать паттерны, относящиеся к ключевым темам. В данном случае такими понятиями были «генетика» и «вирусология», что красными флажками выдало ловца в долю секунды, и этим делом лично заинтересовался Черч, поскольку методы взлома у Гилпина чем-то перекликались с тактикой «Ясновидца». Владеть подобной технологией больше никому не полагалось, и Черч хотел устроить с Гилпином беседу долгую и задушевную.
Детали операции предложил Старший, взяв себе в помощники двоих спецов из отряда «Эхо». Никаких проступков (ну, может, разок парковка в неположенном месте) за Гилпином не значилось: в армии не служил, огнестрельного оружия отродясь в руках не держал, даже в спортзал с тиром не хаживал. Поэтому посылать на задержание таких ребят, как Старший и Большой Боб с Банни, было просто глупо; ну да хоть вольным воздухом с денек подышат.
— Ну, давай, — кивнул Старший.
Большой Боб, повернувшись к двери, занес ногу для удара, и в этот момент Банни заметил, как в дверном глазке вроде бы мелькнула тень.
— Стой! — крикнул было он, но тут, раскалывая дерево в щепу и выщербляя штукатурку, прямиком в беднягу Фарадея сквозь дверь жахнула автоматная очередь.
